ГУЛЬ-ГУЛЬ

И все-таки как это происходило? Как появлялись в человеке новые психические состояния? Так хочется знать! Хочется знать не когда это было, когда это уже история, хронология теории, а именно как и почему.

Как рождалась современная цивилизация людей страдающих, мыслящих, гибнущих во имя каких-то высоких духовных ценностей?

Существуют десятки теорий происхождения цивилнзации. Не стоит касаться их в этом рассказе. Нам важна чисто психологическая сторона этой необозримой проблемы. И потому мне хочется рассказать сейчас об одной гипотезе, очень рискованной, скорей всего неверной. Но зато она наглядна. Ее легко вообразить. Пусть она и воспринимается легко, как упражнение читательской фантазии в области исторической психологии. Это гипо- : теза о палубном происхождении цивилизации.

В древнем обществе люди жили по твердо размеченной системе ролей. Раб - он раб. Вельможа - он вельможа. Домоправитель вельможи - домоправитель. Есть система надсмотрщиков. Есть особые для каждого разряда наказания. И путать их нельзя. Иначе порядок рухнет. Рабу может прийти в голову стать вельможей.

Когда же человек начал выпадать из системы ролей?

И. вот романтическая гипотеза. Цивилизация родилась на палубе пиратского корабля. Пират - родоначальник цивилизации. Но ведь и на корабле действует система ролей. Без твердо организованной системы обязанностей далеко не уплывешь.

Да, система была, во она была построена по принципу: единственный критерий назначения на ту или иную роль - собственные качества человека. Подходит он к этой роли или нет. "Ведь без этого" без инициативы, отваги, мгновенной реакции на опасность не уплывешь на пиратском, отверженном корабле. Вчерашний раб входил на палубу свободным человеком, но знал: он дорого платит за свободу, завтра он может упасть на палубу со стрелой в горле. Но стрела - это потом. А пока он выпадал из мертвой, архаичной системы ролей.

...В Египте правило множество династий. Все происходило согласно системе ролей, никто ни из чего не выпадал.

И вот в "Литературной газете" появилась крохотная информация: о фараоне XVIII династии Аменхотепе IV, назвавшем себя Эхнатоном, пишут сейчас не то одиннадцать, не то тринадцать литераторов (забыла точную цифру). Они пишут о нем повести, пьесы, стихи.

В чем дело? Что за мода? Откуда такой интерес к человеку, жившему около 1400 года до нашей эры? Может быть, это интерес не к нему, а к его первой жене Нефертити? Или ко второй, которая, как недавно выяснили египтологи, тоже у него была? Не столь изысканно прекрасна, но зато мудра. Помогала ему, советовала, проявляла участие...

А может быть, Эхнатон привлекает к себе внимание пишущих людей потому, что это личность, реформатор, "пират"? Человек, выпавший из роли, которую ему предлагала тысячелетняя традиция.

Его историю мы проходили в школе. Мы можем почти без напряжения вспомнить, что он сделал: он перенес столицу из Фив и основал новую, он помог приходу новой знати. Он ввел новый государственный культ, особое царское божество - "живой" солнечный диск. Мы здесь не разбираем социальные причины его преобразований, нас интересует другое. Как он смел решиться? Как он ломал то, на что до него немыслимо было посягнуть? Потому что он был фараон и ему все было можно?

Он играл свою трудную роль в спектакле ролей, ему было больше нельзя, чем самому разнесчастному рабу. Просто Эхнатон один из первых "пиратов" в истории человечества. Он прыгнул на палубу и обнаружил...

Как сложно, наверное, рассказать, что он обнаружил и о чем он думал умирая. Одиннадцать (или тринадцать?) прозаиков, поэтов, эссеистов упорно трудятся, чтобы поведать нам об этом. А пока они пишут свои высокохудожественные сочинения, незнакомый с "палубной гипотезой" Пабло Пикассо рассказывает притчу.

В глубокой древности на пиратском корабле произошла такая история. Пираты захватили какой-то корабль и взяли много богатств и много пленных. Они опросили всех пленных, кто что может делать (им были нужны люди), и лишних выкинули за борт (пираты вовсе не были такими уж распрекрасными людьми, хотя с них, по излагаемой гипотезе, и начинается цивилизация). Наконец, дошла очередь до последнего пленного:

- А ты что можешь делать?

- Гуль-гуль, - ответил тот.

- Что это такое?

- Если захотите - увидите.

- Что тебе нужно для твоего "гуль-гуль"?

- Нож, сверло, самые простые инструменты.

- Хорошо, - сказали пираты, - мы даем тебе месяц.

И пленник начал работать.

Прошел почти месяц. В пиратском деле стояло затишье. Нападать было не на кого. Кончалась пресная вода, кончалась пища. Тогда пираты напомнили капитану про бездельника, с которым пора бы расправиться. Капитан вызвал пленника и на крепком пиратском диалекте потребовал объяснить, что, собственно, происходит. Пленник диалект понял и попросил отсрочки на три дня.

Ему дали три дня. Но он не успел.

И тогда это странное сооружение из дерева, бесчисленных дырок и веревочек просто сбросили в море.

Доски чуть погрузились в воду, поплыли. В отверстиях дырочек появились пузыри. И вдруг раздались мелодичные звуки, послышалась тихая музыка. Пираты стояли на палубе и слушали, пока доски не потонули.

- Оно не должно было потонуть, - сказал пленник, - я не закончил.

- Да, - ответил капитан пиратов, - извини, мы рано оторвали тебя от работы.

"Пираты поняли, - так заканчивает свою историю Пикассо, - что человеку нужно что-то еще".

...Прочитал ли Пикассо эту историю в какой-нибудь старинной книге или просто придумал, чтобы доказать: рождение человеческой личности связано с потребностью в прекрасном и - ненужном?

Но вот подлинная средневековая хроника. Один немецкий рыцарь занимался странным, если не сказать безрассудным, делом. Много недель подряд он натягивал проволоки между башнями своего замка. Кончив работу, он гордо сказал, что построил самую большую на земле эолову арфу. Она молчала. Но вот однажды поднялся какой-то особый ветерок, потом буря пронеслалсь над замком, и тогда проволоки зазвенели величественной музыкой.

Он был чем-то сродни тому далекому пленнику, едва не7погибшему от руки пиратов, этот средневековый рыцарь, не правда ли? Он сродни и Пабло Пикассо - великому художнику и неистовому человеку. Эти трое чем-то похожи. А их разделяют сотни лет.