Глава одиннадцатая

Пиккара как-то спросили:

- С чего начался ваш интерес к океану?

Он ответил:

- О, еще в детстве, когда я читал романы Жюля Верна.

- А как вы пришли к идее своего батискафа?

- Мысль о таком корабле появилась у меня давно. Когда я был студентом первого года обучения в Цюрихе, мне случайно попалась книжка Карла Шуна, описывающая океанографическую экспедицию на "Вальдивиа". На несколько тысяч метров опускались сети и доставляли на борт судна подводную фауну.

Чтобы изучить рыб в их естественной среде, есть только один способ - опуститься возможно глубже в океан. Я говорил себе, что можно построить непроницаемую кабину, способную выдержать подводные давления и снабженную иллюминаторами, через которые наблюдатель может знакомиться с новым миром. Такая кабина будет тяжелее вытесняемой ею воды (точно так же, как гондола аэростата тяжелее вытесняемого ею воздуха). Нужно по аналогии с воздушным шаром подвесить ее к большой емкости, наполненной веществом более легким, чем вода".

Вот вся идея. Простая и неожиданная. Говорят, все гениальные идеи просты...

Огюст Пиккар не потерял свою мечту, она не растворилась в мелочах жизни, как это часто бывает. Ведь очень немногие могут признаться в самом конце своей ясизни: я прожил так, как хотел, как задумал. И конечно, не только мелочи жизни поглощают светлый порыв человека: реальность, от него не зависящая, тоже управляет судьбой. Поэтому давайте не станем винить тех, кто не сделал всего, что задумал и о чем мечтал в юности. Давайте воздадим должное тем, кто это сделать сумел. Вся их жизнь говорит: надо очень верить в мечту, надо жить для нее, и она не заставит вас ждать.

Огюст Пиккар был одним из этих людей.

В 1937 году он начал работу над своим батискафом. Дело ускорил случай. Леопольд, король Бельгии, увидев Пиккара на одном из приемов, подошел к нему и спросил: "Над чем вы работаете теперь, профессор?" Вопрос застал Пиккара врасплох: его работа в лаборатории была обычной, повседневной работой. Вряд ли она могла заинтересовать короля. И он сказал о другом: "Я пытаюсь создать аппарат, который позволит человеку опуститься на дно моря. Я собираюсь вернуться к принципу свободного аэростата и приспособить его для подводного плавания".

На другой день профессор в лаборатории объявил: "Я изложил королю свои планы. Больше нельзя терять времени. Пора браться за работу". И он начал ее. Деньги на исследование и на строительство дал все тот же фонд. Конечно, в жизни было все не так-то просто - деньги приходилось доставать довольно хитроумным способом, и не будь сам директор фонда на стороне Пиккара, еще неизвестно - получил бы он их или нет. Во всяком случае, он получил деньги "на фундаментальные работы по технологии высоких давлений". В принципе именно такие работы и предстояло ему провести: мир, в который собирался вторгнуться Пиккар на своем батискафе, был миром высоких давлений.

Сначала Пиккар вместе со своим ассистентом Жаном Гюлиссеном организовал лабораторию высоких давлений - раньше в Брюссельском университете такой лаборатории не было. Пиккар не мог обойтись без нового оборудования, без испытательных стендов - ведь столько материалов еще предстояло опробовать, прежде чем выбрать один, самый надежный.

Вместе с Гюлиссеном Пиккар строил модели гондолы - такой точно формы, таких точно размеров, как она должна быть построена. Строили из сплава магния - надеялись, что материал этот, прочный и легкий одновременно, даст большую толщину стенкам гондолы, а это важно, поскольку в воде такая гондола стала бы весить меньше. Пробовали строить даже из плексигласа - отец Гюлиссена, профессор химии, обратил внимание Пиккара на этот прозрачный, только что появившийся материал. Плексигласовая гондола не выдерживала давления, царящего на той глубине, куда намеревался спуститься Пиккар. Зато в качестве материала для иллюминаторов плексиглас вполне подходил.

Они опробовали еще несколько прочных сплавов и остановились на стали, которую называли "неустающей".

Пиккар задумал сделать гондолу своего батискафа из двух полусфер. Да иначе, вероятно, и быть не могло: целиком отлить такой полый шар было бы попросту невозможно. А прочность гондолы, собранной из двух половинок, как показали расчеты, такова же, как и целой гондолы. Трудность для Пиккара-инженера состояла в другом: в гондоле придется делать много отверстий. Входной люк, иллюминаторы, отверстия, через которые протянутся кабели, трубы - все эти дырки ослабляют прочность стенок гондолы. Поэтому вокруг всех отверстий нужно усилить стенки, сделать их толще. Впрочем, и это еще не такая уж трудность. А вот рассчитать переходы от утолщенной стенки к нормальной - это уже задача в инженерном смысле изысканно тонкая. Все расчеты Пиккар делал сам.

Истекали последние месяцы тридцать девятого года. Расчеты и бесконечные проверки и перепроверки - все позади. Теперь они должны были воплотиться в металл. В самом начале 1940 года Пиккар передал чертежи на заводы. Он надеялся до конца года закончить строительство. Но в жизни получилось иначе.

Разразилась война. Фашисты вторглись в Польшу, в Чехословакию, подходила очередь Бельгии. Пиккар чувствовал себя неуверенно, не знал, что предпринять. Оставаться в Бельгии дальше было опасно. В университете ему посоветовали уехать в Швейцарию. Он колебался. Все-таки столько лет прожито здесь, да и к тому же работа...

Он перестал колебаться, как только немецкие моторизованные части появились на бельгийских дорогах. Пиккары быстро собрались и покинули Бельгию. Судьба батискафа в стране, где решались судьбы людей, никого не заботила.

В местечке Шебро, недалеко от Лозанны, Огюст Пиккар построил дом и здесь, среди знакомых гор и долин, среди тихих пейзажей, к которым он привык еще в детстве, такими странными, нет - даже нелепыми казались мысли, что совсем неподалеку отсюда гремели орудийные залпы и умирали невиновные люди.

В бою погиб Жан Гюлиссен... Сколько дней до самого позднего вечера сидели они над расчетами, сколько напряженных часов провели они вместе, проводя испытания. Жан так хотел первым опуститься с ним в батискафе... И нет больше Жана...

Потом другое известие: фашисты пришли домой к Максу Козинсу и забрали его. И никто не мог сказать, где он сейчас. Может быть, нет в живых... А ведь, кажется, совсем недавно - полет в стратосферу, пышные встречи, портреты в газетах... В немецких газетах тоже.

"Что мог сделать им Макс? - думал Пиккар. - Макс всего-навсего физик..."

Следующее расставание было с Жаком. Прощаясь, Огюст Пиккар долго глядел в лицо сына, стараясь понять, о чем он сейчас думает. Оба молчали. Жак уходил добровольцем во французскую армию.

"Когда я теперь увижу его, - думал отец, - увижу ли? - А вслух только сказал: - Возвращайся скорее, Жак". Они обнялись.

Время для Пиккара теперь тянулось словно бы нехотя, он стал молчаливее. Он не знал, сколько придется ждать, пока можно будет заняться прерванным делом, пока придет домой Жак, а сейчас он чувствовал себя неуверенно, даже немного растерянно, как человек, которого внезапно лишили всех перспектив.

Он стал заметно сутулиться, ходить медленно и, казалось, был всегда погружен в свои мысли. Его пышная грива стала совершенно седой...

В это время он работал на заводе металлических конструкций инженером-консультантом, потом на алюминиевом заводе в такой же должности. Несколько раз ему подвернулся счастливый случай, и он сумел поставить кое-какие эксперименты, которые, как он надеялся, понадобятся в работе над батискафом. Он верил, что рано или поздно, но построит его.

Жак вернулся после войны, в сорок пятом году. Лоявился в Брюсселе и Козине, измученный, истощенный... Большую часть войны он был в Дахау, в фашистском концлагере. Кажется, чудо спасло его. Из этого лагеря, расположенного поблизости от прелестного немецкого городка, где на каждом шагу можно было встретить цветы, мало кто возвращался живым.

Пиккары снова в Брюсееле, в своем доме на авеню Эрнестин. Профессор - на кафедре в университете. Щедрый фонд вновь дает деньги на строительство батискафа. Правда, с одним условием: все права, руководство, а также ответственность профессор Пиккар разделит с ученым, подданным Бельгии.

Пиккар удивлен, озадачен, он не понимает, что стоит за этим условием. Он знает, что в таком деле раздвоение руководства опасно, но выбора ему никто не давал. Вопрос стоял так: или - или.

К счастью, вторым шефом строительства батискафа был назначен Макс Козине. А что касается самого факта назначения второго руководителя, то тут оказалось все просто: бельгийцы платили деньги и хотели поровну разделить славу с Пиккаром. Теперь им стало мало того, что батискаф, как и стратостат, будет носить название фонда - так еще до войны решил профессор Пиккар.

Как бы то ни было, а строительство Пиккар и Козине начали вместе.

Когда обе полусферы были готовы, встал вопрос: как их испытать? Одно дело - модели, другое - реальные вещи. Модели Пиккар испытывал в специальном резервуаре, заполненном маслом. А где испытать готовую гондолу? Нет на свете такой камеры, в которой можно было бы поднять давление до нужных пределов. Только море, само море способно подвергнуть батискаф испытанию.

И все же кое-что профессор предпринял. Если нельзя испытать девятисантиметровые стенки гондолы давлением, можно проверить однородность структуры стали. Пиккар с трудом раздобыл один грамм радия и положил его внутрь, в центре гондолы. Снаружи всю сферу он обложил фотопленкой. Если в стенках есть хотя бы небольшие пустоты, излучение радия в этих местах засветит пленку. Через сутки пленку проявили, Пиккар внимательно ее изучил и увидел, что кое-где в стали незначительные пустоты есть. Тогда Пиккар решает вырезать сталь в этих местах и вогнать в отверстия пробки в виде усеченного конуса. Во время погружения давление воды плотно вожмет пробки, и прочность гондолы останется прежней.

Теперь, кажется, все было готово к первому испытанию батискафа. Уже подходил к концу ремонт "Скальдиса", осталось только соединить эти два корабля - пароход и батискаф. Корабль, уходящий в прошлое, и корабль, перед которым открывалось большое будущее. День погружения близился.

Как-то Пиккар и Козине попали на новый фильм, снятый Жак-Ивом Кусто, капитан-лейтенантом французского флота. Фильм назывался "Обломки затонувших судов". Это был удивительный фильм! Люди, вооруженные аквалангами, только-только изобретенными Кусто и Ганьяном, чувствовали себя под водой свободно, как рыбы. Они осматривали останки древнеримских судов, поднимали на поверхность уцелевшие амфоры, утварь, увенчанные богатой резьбой мраморные капители колонн, которые много столетий назад вез этот корабль. Пиккар не предполагал, что под водой можно снять такой увлекательный фильм. Потом он подумал о своей экспедиции и решил попросить Кусто присоединиться к нему, чтобы снять фильм о погружении батискафа.

Козине написал Кусто, тот ответил, потом приехал в Брюссель, где все трое и встретились. Кусто очень заинтересовался аппаратом Пиккара. Возможность снять новый фильм тоже его привлекала, и он с радостью согласился принять участие в экспедиции. А вскоре дома у Кусто состоялся такой диалог. Симона, его жена, говорила, немного нервничая:

- Прошу тебя, Жак, не погружайся в этой противной машине. Откажись от участия в экспедиции Пиккара. Мы все ужасно беспокоимся за тебя.

Густые черные брови Кусто в удивлении шевельнулись: он не мог припомнить случая, чтобы Симона хоть раз протестовала против его решения.

- Но почему же? - спросил он. - Почему ты меня просишь об этом?

- Тебе ведь никто не приказывал? Верно? Так почему ты сам лезешь в эту историю? Зачем рисковать собой ради какой-то безрассудной идеи?

Кусто понял: жена привыкла ко всем его подводным приключениям, но она привыкла и к тому, что он всегда выступает в роли свободного пловца, который в случае необходимости быстро может подняться. А тут тесный стальной шар... Человек, заключенный в нем, кажется совершенно беспомощным. К тому же она начиталась всяких страхов об экспедициях Биба, о которых всякий раз писали, что они сопряжены с предельным риском. Но если про батисферу Биба, подвешенную на тросе, это действительно можно сказать, то батискаф Пиккара - корабль самостоятельный во всех отношениях.

Кусто так и сказал жене:

- Батискаф вполне надежен. Тебе не из-за чего беспокоиться.

Правда, как он потом признался, он сам тогда еще не вполне доверял батискафу, хотя бы потому, что видел его только на чертеже. Но жене это незачем знать. Она должна думать, что муж отправляется в самую обыкновенную подводную экспедицию.

А что думал он сам? Прославленный капитан, первый человек, вошедший в море, как в свою родную стихию...

Кусто так написал: "...конечно, наша операция не была застрахована от неожиданностей. Но, как бы то ни было, мы с Дюма и Тайе снова были вместе, готовые плыть к берегам Западной Африки навстречу самому замечательному приключению в нашей жизни, и ничто не могло нас удержать".

Капитан Кусто понимал, что стоит на пороге большого свершения. Никогда еще у человека не было такой возможности - опуститься на самое глубокое дно океана. Он понимал, конечно, что это произойдет не сейчас, а немного позже, но он знал и то, что сделает это человек в подводном корабле, придуманном и построенном этим удивительным швейцарцем, который сначала первым поднялся в стратосферу, а теперь задумал пройти через всю толщу вод океана.

Кто же он, профессор Огюст Пиккар? Ученый? Конечно. Большой ученый. Инженер? Да, разумеется. Конструктор, изобретатель? Да. И, хотя он сам не раз говорил, что рекорды, спортивные достижения его не волнуют, все-таки его можно назвать и спортсменом. Не по профессии - нет, но по духу, характеру. И, если бы существовала на свете такая профессия - мечтатель, его можно было бы назвать одним из самых выдающихся представителей этой профессии.

Как много разных людей бывает заключено в одном человеке...