Ученый - организатор

Ученый - организатор

Каждый человек на пороге зрелости стоит перед выбором: как жить дальше, чему служить - призванию или тем обстоятельствам, которые порой диктуют свою волю очень жестко? Одни в этой ситуации мучительно колеблются и сомневаются, другие, те, кого называют обычно "сильными натурами", безоговорочно тверды и уверены в своем выборе. Но как иногда и целеустремленному человеку бывает непросто определить, какой путь окажется верным...

Александр Александрович Жученко, нынешний президент Академии наук Молдавской ССР, учился в Кишиневском сельскохозяйственном институте, вузе, где занятия наукой считаются почти обязательными. Неудивительно, что многие студенты - и А. Жученко среди них - в будущем видели себя учеными. С третьего курса его направили - по обмену - в Болгарию, в высшую сельскохозяйственную академию в Пловдиве, которую он закончил с отличием. На опытной станции, куда его потом распределили, взялся за работу с жадностью. В первый же год, который так часто молодые специалисты тратят на поиски темы, руководителя, на освоение методов научного поиска, А. Жученко сумел заложить опыты и получить результаты, важные для развития овощеводства на юге Молдавии. Опытная станция входила в состав Молдавского научно-исследовательского института орошаемого земледелия и овощеводства. Институт был далеко, но при малейшей возможности Александр отправляется туда за "школой", как он говорил.

Институт славился своей селекционерскор школой. (Пять его сотрудников будут впоследствии за создание новых сортов удостоены Государственных премий.) Занимаясь на станции опытами и размышляя над схемами скрещивания культур, начинающий ученый без излишней стеснительности выспрашивал мнение старших коллег. Он уже тогда отдавал себе отчет, что селекция, как никакая другая наука, зависит от запаса знаний, накопить которые удается только к сорока - сорока пяти годам. Но он был нетерпелив и в душе никак с этим согласиться не хотел. Он знал уже о зарождении генной инженерии, которая выдвинула задачу моделировать новые организмы, изменяя генетический механизм. И вот он снова погружается в монографии, старается не пропускать теоретических семинаров и конференций в институте. Судьба его, как видим, складывалась вполне успешно. Он уже заведовал отделом агротехники на опытной станции, когда в районе неожиданно оказалась нужда в директоре совхоза. Предложили эту должность ему. Вот тогда он и встал перед выбором: как быть? А. Жученко был предан науке. Но ведь, думал он, заниматься наукой не заказано и практику. Двойная нагрузка? Она его не пугала.

В те годы становилось очевидным, что настоящее производство, если вести его грамотно и думать о перспективе, - это большая наука. Она, конечно, отличается от "чистых" исследований за лабораторным столом. Но кто сказал, что это отличие в пользу последней? А. Жученко гораздо больше привлекала возможность вывести свои научные идеи из практических потребностей жизни и проверить их делом: не только на опытных делянках, но и на больших массивах полей. Останься он ученым по должности, путь его в науке был бы прямым. Путь спокойный, неторопливый, надежный. Но не для него.

Став директором совхоза, он уходил с торной дороги, зато в деле появлялся размах, приобреталось своего рода ускорение, которое, он не сомневался, и в науке поможет достичь высоты не должностной, но истинной - исследовательской. За право творить он платил временным расставанием с миром науки. Но именно в творчестве видел он свое назначение.

Через год он вывел совхоз из отстающих. В тридцать один год он возглавил главк в республиканском министерстве сельского хозяйства. В тридцать два его направляют директором НИИ орошаемого земледелия и овощеводства, в тот институт, где пятью годами раньше проходил он первую школу исследовательской работы. Вступить на этот путь значило прежде всего принять на себя огромную ответственность. Он, научный потенциал которого в тот момент не превышал компетентности заведующего лабораторией, приходил на смену корифею, ученому с мировым именем, человеку, который выпестовал институт, вырастил этот коллектив. Не слишком ли самонадеян новый директор? И не чересчур ли молод? А. Жученко понимал, на что идет... В конце концов, людские мнения меняются. И только трудом, отношением к делу и к людям можно заработать подлинный авторитет. Девять лет оставался он директором в институте, не только не растеряв его традиций, но и умножив их.

В вице-президенты Молдавской академии наук А. Жученко уходил уже с поста генерального директора первого в республике научно-производственного объединения "Днестр", которое было создано на базе института. Он оставлял хорошо отлаженный научный конвейер, с которого с завидной последовательностью сходили новые сорта и новые технологии возделывания овощных культур. Отдел селекции, например, ежегодно дает государству прибыль в 350 миллионов рублей, поскольку почти половина закрытых грунтов страны и пятая часть открытых засевается его сортами. А в стране между тем той же тематикой занимаются еще 110 учреждений! Он оставлял крепкий, работоспособный коллектив. А. Жученко сумел сработаться практически со всеми, кто трудился там. Зато при нем пришло много молодежи. Наконец, он оставлял новую лабораторию - частной генетики, основателем которой стал и которой руководит до сих пор. Вместе с товарищами по лаборатории А. Жученко развил новое - генетическое - направление в селекции. Звание доктора наук он получил, защитив свою монографию "Генетика томатов", которая удостоена была золотой медали имени Н. И. Вавилова. До него этой медали никому еще не присуждали. Он стал самым молодым президентом республиканской академии наук в стране, за пятнадцать лет не только выросший от молодого специалиста до президента, но и доказавший свою состоятельность на всех доверенных постах! А рядом с ним выросло поколение учеников, достойно представляющих на всех научных форумах свое направление.

Рассматривая тот или иной вопрос, А. Жученко умеет заглядывать дальше, реальней оценивать перспективы, безошибочно выбирая из нескольких вариантов самый целесообразный. Именно это его "сверхчутье" помогло десять лет назад нащупать в сбивчивых рассуждениях начинающего заведующего лабораторией В. Андрющенко зерно новой научной отрасли.

...Курилка располагалась на лестничной площадке. Оттуда последние новости рассыпались в отделы. В. Андрющенко, только что вернувшийся из Москвы, с всесоюзного совещания, посвященного качеству сельхозпродукции, рассказывал, как он удачно ответил заместителю министра. Тот говорил о необходимости новых сортов, а он, Андрющенко, заявил, что гнать сорта не проблема, было бы зачем! Ему-то, заведующему лабораторией биохимии, ясно, что, родя чрезмерно, земля лишает свои плоды вкуса. Иначе говоря, количество портит качество. А по сути, подобная урожайность не что иное, как видимость, потому что в конечном продукте, как правило, сокращается количество ценных компонентов, и если бы урожайность считали не по тоннам, а по этому самому компоненту, никакого наращивания, пожалуй, не обнаружишь. Курилка одобрительно гудела и интересовалась мнением замминистра. А тот, между прочим, отреагировал быстро и метко: "А не себя ли высекли, товарищ селекционер?", намекая, что проблема-то существует, но кому же ее решать, как не создателям новых сортов?

Через пару часов в лабораторию позвонили из приемной директора: тот вызывал В. Андрющенко.

- Ну, расскажите, Владимир Кириллович, про совещание, - дружелюбно попросил А. Жученко, усаживаясь напротив. - Слышал, вы покорили Москву смелыми идеями?..

В. Андрющенко испытывал некоторую робость. Он впервые общался с директором, который хоть и был его ровесником, однако выглядел гораздо старше, солидней, серьезней. Курилка уже вынесла свой приговор А. Жученко: "Сухарь!" - имея в виду подчеркнутую аскетичность директора. Казалось, он был лишен каких- либо человеческих слабостей. Дело, дело и еще раз дело - тут он меры не знал. Как не знал и так называемого свободного времени. Всегда и со всеми он был на "вы", сказав однажды, что считает такую вежливость принципиальной: подчиненному перейти на "ты" трудно, а одностороннее "тыканье" "сверху" унижает. Он поражал весь институт своей работоспособностью, решая за день такое количество вопросов, и столь разных по характеру, так мгновенно умея при этом переключиться, что кое-кто уже острил на тему об электронном устройстве, поскольку для человека подобная нагрузка казалась немыслимой.

Выслушав Андрющенко, Жученко усмехнулся.

- Делайте! Включайте тему в план.

Уразумев, какой груз придется взвалить на себя, тот замялся. Конечно, он неплохой экспериментатор, умеет и любит "щелкать" трудные задачи. Но формулировать их, направлять исследование - это не по его части. Так он и объявил директору.

Но Жученко не отступился.

- А мы вам поможем. Давайте прикинем пока программу на первое время.

На листе бумаги он стал чертить схему, в которую укладывались разрозненные соображения В. Андрющенко. Итак, говорил директор, возьмем тот же томат, ценность которого определяется содержанием аскорбиновой кислоты; посмотрим, от каких условий зависит ее накопление. Чтобы уяснить это, надо заложить опыты на разных почвах, с разными дозами удобрений и полива, в разных климатических зонах. Через неделю В. Андрющенко принес план, учитывающий влияние на образование кислоты ни много ни мало - четырехсот факторов! Жученко благословил. А осенью они подводили печальный итог: факторов много, толку же от них мало. Как ни совершенствуй уход за томатом, кардинально изменить положение не удается. Андрющенко загрустил, Жученко озадачился. На том и разошлись.

Вечером директор появился в лаборатории.

- Не думаете ли вы, Владимир Кириллович, что наш поиск напоминает пасьянс: раскладываем то так, то этак и ждем, когда сойдется?

В. Андрющенко из вежливости покивал. В конце концов, у него совесть чиста: он выжал максимум из темы.

- Как вы думаете, - продолжал директор, - не стоит ли нам начать сначала, то есть с механизма накопления кислоты?

Это означало, что А. Жученко ставит крест на традиционных методах селекции, которые вызывали у него сомнение еще во время его первых опытов. Он предлагал теперь начинать выведение новых сортов с совершенствования не агротехники, а наследственной базы растения, с генетики. В их институте - царстве агрономов - столь тонкой биологией еще не занимались. Ни А. Жученко, ни В. Андрющенко тоже не были достаточно подкованы в этой области. Действительно, начинать приходилось сначала. Но это было заманчиво и, конечно, перспективно, если только они смогут раскрыть тайну генетического механизма. Работа как раз для его изобретательного ума!

В. Андрющенко вновь вдохновился. За год была изучена вся литература, где имелись хоть какие-то сведения по их теме, проработаны теоретические курсы генетики, молекулярной химии, электронной биологии. Научных сил было маловато: В. Медведев, только что прибывший с дипломом Казанского университета, В. Терина, выпускница Кишиневского сельхозинститута, и М. Король, единственная опытная помощница. Помнили они и о том, что их прикладной институт обязан выдавать осязаемую продукцию в виде готовых сортов. Так что основы теории, которую им поневоле приходилось разрабатывать, чтобы двинуться в своих экспериментах дальше, являлись как бы сверхприбылью их дела. А само дело было вполне конкретно.

Они решили, что ближайшей задачей будет создание культур с гарантированно высоким урожаем, независимо от климатических и прочих условий. (К слову сказать, сегодня, через восемь лет, у них уже есть растения, одинаково хорошо завязывающие плоды и в заморозки и в жару.)

Второй своей задачей они определили получение сортов с высоким энергетическим КПД, то есть выведение крайне неприхотливых растений, умеющих каждый грамм удобрений и каждый глоток воды пустить в рост с максимальной отдачей. Далее - их привлекала проблема создания сортов с высоким и низким аккумулированием биологически ценных элементов. На практике это выглядит так: для местности, бедной, скажем, запасами йода, желательно иметь сорта, накапливающие его, чтобы люди возмещали природную недостаточность за счет продуктов питания. Лабораторию интересует также природа устойчивости растений к заболеваниям, чтобы можно было с открытыми глазами взяться за создание стойких к болезням сортов. Заманчиво и выгодно было бы управлять также процессами формообразования.

Итак, выдвигая конкретные цели, они последовательно проводили линию, связанную с отказом от устаревших традиций селекции. Не улучшение имеющихся растений, а создание принципиально новых организмов с абсолютно новыми свойствами, таких, каких и природа пока не видывала, - вот какую задачу они ставили перед собой!

Они так торопились и так полагались на себя, что наизобретали мимоходом массу экспресс-методов. Когда считали в плодах содержание аскорбинки, столкнулись с ужасающей допотопностью способа подсчета. Каждое растение надо было проверять чуть ли не под микроскопом и только в лабораторных условиях. А у них были десятки делянок и тысячи кустов там. И в обрез времени. Пришлось придумывать новый метод анализа, которым теперь весь институт пользуется и который позволяет вести проверку прямо в поле с производительностью в полторы тысячи растений в день.

А. Жученко всегда охотно откликался на каждую новую идею. Но при этом решительно требовал надежности и чистоты информации и опытов. Щепетильность всегда была его коньком, не раз выручавшая в ситуациях, когда только одна и могла обезоружить противника.

Вскоре В. Андрющенко стал вполне самостоятелен как администратор. Сам же А. Жученко к этому времени вплотную подошел к осуществлению давней мысли о создании научно-производственного объединения.

Еще в ту пору, когда он возглавлял совхоз, его удивляла дистанция, разделявшая теорию и практику. Собственно, никто не возражал против связи науки с производством, но была она как бы личным делом хозяйственного руководителя. Но ведь объективно наука и производство - звенья одной цепи. Если же в цепи нет тока, значит, она неисправна! Так рассуждал А. Жученко, отражая, впрочем, типичные рассуждения тех лет: об этой проблеме много говорили и писали.

В конце 60-х годов в республике была проведена реорганизация сельского хозяйства. Его индустриализация требовала новых производственных отношений и нового отношения к самому производству. В начале 70-х годов действовало более полутора сотен аграрно-промышленных комплексов. Организовать их эффективную работу без помощи ученых было уже невозможно. В тематике научно-исследовательских институтов в эти годы резко возрастает число хоздоговорных работ. Однако пока стыковка производства с наукой проходила неуправляемо: каждый директор заказывал то, в чем нуждался в данный момент, каждый институт хватался за то, что для него было менее хлопотно.

Противоречие требовало разрешения. Идея НПО (научно-производственного объединения) находила все больше единомышленников, и А. Жученко воспринял ее как кровную и начал действовать.

Курилка уже давно обсуждала слухи о предстоящих в институте реформах. Были у них и сторонники, и ярые противники. "Мы же все-таки ученые, а не совхозные овощеводы, - говорили одни. - Нельзя же и опыты вести, и выращивать рассаду для огородов". Таким терпеливо объясняли суть перемен. А суть заключалась в том, чтобы разработать эффективные технологии промышленного выращивания той или иной культуры. Естественно, что и научные темы пересматривали с учетом новой программы. Лаборатории и группы объединялись в крупные комплексные отделы: селекции, семеноводства, овощеводства и т. д. Этим отделам и предстояло отрабатывать технологии, начиная от выведения необходимых сортов и кончая рассылкой семян в хозяйства.

В конце 1973 года директор зачитал коллективу постановление о создании на базе их института НПО "Днестр". Структурные сложности оказались еще не самыми страшными. Конвейер, созданный в воображении, должен был стать явью. А он не хотел становиться. К А. Жученко стояли очереди: заведующие отделов не могли состыковать свои производственные звенья, потому что за одно звено боролись сразу трое, а на два других вообще не находилось желающих; директора совхозов приезжали знакомиться, устанавливать отношения и заодно прощупать почву - велико ли влияние "генерального", нельзя ли сохранить автономию. Начальник конструкторского бюро вместе с директором только что открытого экспериментального завода по два раза на день приносили списки оборудования, которое нужно было достать, сметы строительства, которые надо было оплатить. Вот где пригодилось А. Жученко доскональное знание бухгалтерского учета, который он не поленился изучить, еще руководя совхозом, и который, кстати, он порекомендовал для изучения всем директорам академических институтов, когда стал президентом.

Сначала со всей республики, а после и со всей страны ехали делегации, корреспонденты, консультанты. В этой кутерьме иногда нелегко было осознать смысл и результаты проведенных реформ. И приходилось, заперевшись в кабинете с заместителями, вновь и вновь, отделяя зерно от плевел, увязывать концы с концами, обговаривать документы и письма, которые предстояло сочинить и разослать по инстанциям.

Требовались достоверные сведения о том, каков эффект реформы на местах. Выход был найден остроумный. Совет молодых ученых и специалистов НПО за каждым районом закрепляет постоянных представителей, которые знают обстановку как свои пять пальцев. А. Жученко никогда не испытывал недоверия к молодым. Наоборот, в первую очередь их он старался привлечь к своим делам, в них находил самых инициативных помощников. Совет, например, обратился к ребятам из Института математики и вычислительного центра Академии наук Молдавии: "Днестру" позарез были нужны методики, которые помогли бы определить оптимальные структуры посевов, - из-за этого стоял конвейер, а ждать, когда разработка методик приблизится к финишу своим ходом, было немыслимо долго. Заключили договор о содружестве, работа пошла под грифом "комсомольское шефство", и закончили ее досрочно.

А. Жученко всегда отличало умение действовать. Он добивается успеха потому, что знает, чего хочет, и потому еще, что всегда последователен. В делах он не пренебрегает ни одной мелочью: ни телефонным звонком, ни запиской в вышестоящую организацию. При этом как администратор он всегда преследует одну цель: найти и реализовать наилучший вариант организации того дела, которым занят. На посту директора совхоза - это грамотная экономика, дающая при минимальных затратах максимальные прибыли и обеспечивающая наивысшую урожайность. На посту президента - это обоснованные прогнозы развития науки и современная организация ее, позволяющая добиваться практических результатов, пригодных для народного хозяйства. Однако он знает, что любую идею реальностью делают люди. И Как руководитель коллектива не жалеет ни сил, ни времени на работу с людьми...

...Председатель совета молодых ученых и специалистов О. Харчук недоумевал. Почти год он работал в Институте физиологии и биохимии растений, а никак не мог привыкнуть, что молодых сотрудников почти не заметно. В самом деле, почему молодые ученые такие тихие люди? И не только в общественном плане, но и в профессиональном. "Почему среди молодых нет ярких личностей? - задал он вопрос на партсобрании академии. - Не потому ли, что им доверяют только исполнительскую работу?"

Правда, последующие три года в качестве председателя совета молодых ученых - сначала отделения биологии и химии, затем всей академии - убедили его, что не так все просто, особенно в их институте, где накопление научного багажа происходит довольно медленно. Но все-таки было зерно истины в его вопросе. В этом он тоже убедился. Как и в том, что даже "вечную" проблему более быстрого профессионального становления молодых ученых можно успешно разрешить. Но, еще находясь на трибуне перед партийным собранием, О. Харчук понял, что важно не только критиковать, но и что-то предлагать. А что? Он отправился к А. Жученко, тогдашнему вице-президенту Академии наук Молдавии. Речь зашла о конференции на тему "Задачи молодых ученых по повышению эффективности науки в условиях специализации и интенсификации сельскохозяйственного производства". О. Харчук поначалу был озадачен: он представил себе, как два этих понятия - "молодые ученые" и "эффективность науки" - вызовут насмешки более опытных коллег. Если учесть, что в некоторых лабораториях молодым поручали в основном мыть пробирки и подсчитывать показатели в таблицах, то "повышение эффективности" звучало несколько претенциозно. А. Жученко заметил реакцию собеседника. Он положил карандаш и спросил неожиданно: "Давно вы в председателях?" Слушал, кивал головой, снова задавал вопросы. Потом подвел итог: "Ну что же, Олег Андреевич, вы грамотный человек, знакомы с организаторской работой. Думаю, сумеете оживить наш совет. Но не мельчите. Ставьте максимальные задачи. Человек сегодня моет пробирки, а одновременно начинается его путь ученого. Пусть он видит перед собой не лабораторную грязь и не кандидатскую степень, а конечную цель труда - повышение эффективности науки. Не надо стесняться высоких слов, если они соответствуют сути дела".

На отчетно-выборной комсомольской конференции Академии наук А. Жученко, ставший к тому времени президентом, выступил с речью, смысл которой заключался в следующем: "Я призываю вас засучить рукава и сообща приняться за работу. Побольше инициативы. Президиум академии готов рассмотреть любые ваши предложения". Вскоре О. Харчук пришел к президенту с идеей внутриакадемического конкурса молодых ученых "Лучшая работа года". Идея нашла сразу же поддержку. И через три дня О. Харчук получил выписку из решения президиума: выделить премиальный фонд на проведение конкурса в сумме девятисот рублей.

Конференцию молодых ученых, на которой было зачитано более трехсот докладов, открывал А. Жученко. Он говорил о роли молодых ученых в повышении эффективности науки. И все сотрудники академии вполне серьезно отнеслись к такой постановке вопроса. Понятие "эффективность науки", совсем недавно звучавшее высокопарно, приобрело конкретный смысл, а борьба за эффективность стала повседневностью, бытом академических институтов.

Завершился первый конкурс на лучшую работу 1977 года. Комиссии, возглавляемые академиками, рассмотрели представленные материалы, президиум определил победителей.

Доволен председатель совета молодых ученых и специалистов: каким научным резервом он теперь располагает! Президент доволен тем, что у него такой надежный заместитель по молодым кадрам.

...Однако перестраивать науку совсем не так просто. Недаром рабочий день президента заканчивается в девять-десять часов вечера. И недаром в вечерние часы, когда за окнами темно и теплый свет лампы располагает к задушевным разговорам, так много в его приемной посетителей с личными (производственными, конечно) вопросами. А. Жученко принимает всех. Но его интересуют дела, творческие замыслы людей, а тех, кто приходит в его кабинет с мелкими дрязгами, он обрывает резко и категорически. Свою задачу на посту президента он видит в. том, чтобы создать в научных учреждениях "фон, благоприятный для творчества". Но фон зависит в значительной степени от руководителей, поэтому им его пристальное внимание. Но ведь и сам он как руководитель тоже определяет фон. Какой? Не слишком ли он увлечен организационными реформами? Ведь то, что кажется эффективным сегодня, завтра, если не предусмотреть всех последствий, может оказаться убыточным! Став президентом, А. Жученко много думает и об этом.

Молдавская наука начиналась в середине 20-х годов. Начиналась практически с нуля. Правда, до революции в Молдавии были ученые, ученые-любители, скорее энтузиасты, чем профессионалы. Химик Н. Зелинский, хирург Н. Склифосовский, архитектор А. Щусев складывались как ученые в Молдавии, но главное ими было сделано уже за ее пределами.

Когда образовалась Молдавская ССР, сразу же обнаружилась острейшая необходимость в скорейшем развитии ряда отраслей знаний. Тысячи лет насчитывали молдавская история, культура, этнография, но они не являлись предметом науки. Никогда жизнь молдавского народа не рассматривалась с позиций марксизма-ленинизма. Она ждала такого осмысления. Самостоятельная республика нуждалась и в выработке языковых норм для народного образования, печати, литературы.

В январе 1925 года при Молдавском обкоме КП(б) открылся Истпарт. При Наркомпросе республики организовали комиссии по выработке норм мол-давского языка. В декабре 1926 года был создан республиканский Научный комитет, который издал грамматику молдавского языка, первые школьные учебники, провел первые этнографические экспедиции, основал первую научную библиотеку. Впоследствии он превратился в Институт истории языка и литературы. В 1930 году распахнуло свои двери первое высшее учебное заведение: Институт народного образования, реорганизованный затем в педагогический. Первыми преподавателями в вузах Молдавии стали те, кого направляли по путевкам в Москву, Киев, Харьков для получения высшего образования. Началась интенсивная подготовка национальных кадров, обучение велось на родном языке.

Война нанесла огромный ущерб Молдавии: и ее экономике, и культуре. Достаточно привести одну цифру: оккупанты вывезли из Молдавии три миллиона книг! Начинать приходилось заново. Эвакуация научных и учебных заведений вызвала недостаток квалифицированных кадров и оборудования для научной работы. И тут вся страна пришла на помощь. В Кишинев направились посылки с книгами, инструментами, приборами. Приехали по направлению Академии наук СССР крупные ученые. В 1945 году сюда перевели из Кисловодска, куда его эвакуировали, 2-й Ленинградский медицинский институт. Тогда же был открыт Кишиневский государственный университет. В 1946 году создана Молдавская научно-исследовательская база АН СССР, преобразованная через три года в Молдавский филиал Академии наук СССР. Возникли новые отрасли науки, вызванные к жизни потребностями развивающегося народного хозяйства республики, закладывались научные основы сельского хозяйства, появились отраслевые научно-исследовательские учреждения: здравоохранения, сельскохозяйственные, технические; определились основные направления фундаментальных исследований, возникли научные школы.

Академик ВАСХНИЛ Н. Димо руководил изучением и классификацией почвенных покровов Молдавии, составлением почвенных карт и выработкой рекомендаций для сельскохозяйственного производства. Целая плеяда селекционеров, среди которых ныне и академики, и лауреаты Государственных премий, приступила к изучению теоретических основ гибридизации растений, созданию необходимых республике продуктивных сортов. Под руководством Героя Социалистического Труда П. Унгуряну разработаны теоретические основы микрорайонирования виноградарства и технология производства новых вин. Представители молдавской школы химиков, особенно те, которые изучают природные и биологические активные соединения, тесно связали свои изыскания с практикой, предложив народному хозяйству новые лекарственные препараты, средства защиты растений. Начинал создавать свою школу алгебраистов В. Андрунакиевич, ныне академик АН МССР. Ученые Кишиневского университета проводят исследования физики твердого тела, в частности полупроводников.

За пятнадцать послевоенных лет наука Молдавии вышла на современные рубежи. Если за первые полтора десятилетия после Великой Октябрьской революции была заложена ее марксистско-ленинская база, подготовлен первый эшелон ее кадров, то после войны становление науки происходило уже на новом качественном уровне. Естественно, что без братской помощи всей страны, без квалифицированного руководства союзной Академии наук вряд ли это было бы возможно.

К 1960 году в составе филиала насчитывалось уже девять институтов и несколько отделов. 2 августа 1961 года была открыта Академия наук Молдавской ССР, что свидетельствовало об авторитете молдавской науки и признании ее самостоятельности.

Но создание академии - это одновременно и своего рода аванс на будущее. Наступил период углубления научного поиска. Контуры его уже определились. Молдавская наука явно тяготела к биологии, сельскохозяйственным отраслям, что вполне соответствовало особенностям республики. Молдавская наука формулировала свои задачи, исходя из конкретных нужд и запросов жизни, что обеспечивало ей довольно высокую "результативность" и быстрое внедрение ее достижений в производство.

Однако те же свойства могут сделаться отрицательными, если начнут сужать сферу действия, подчинять все голому практицизму. Излишняя регламентация научного творчества способна засушить его родник. К тому же возникает еще один, этический вопрос: погнавшись за конкретным результатом, но не обосновав его теоретически, не проследив всех корней и возможных ответвлений, не представив себе его последствий, может ли ученый дать гарантию, что его рекомендации не нанесут ущерба человеку, пусть не сегодня, а через несколько десятилетий или даже веков? Как совместить интенсификацию научных исследований с профессиональной ответственностью ученого?

Подобные вопросы волнуют сейчас многих. Очевидно, назрела дискуссия на эту тему. Что ж, президент будет ей только рад: такая дискуссия - свидетельство истинно творческой атмосферы в коллективе.