«здесь вереск цвел...»

Помните популярную пословицу: «За деревьями не видит леса»? В нее, разумеется, нередко вклады­вают содержание, не имеющее прямого отношения ни к деревьям, ни к лесу, однако с точки зрения дендро­логов, лесоводов и ботаников пословицу правильно было бы отредактировать иначе: «За лесом не видит деревьев».

Сплошь и рядом шумно восторгаясь лесом, мно­гие, оказавшись с ним лицом к лицу, подчас стано­вятся совершенно «слепыми». Три-пять, в лучшем случае, десяток лесных жителей назовет иной почи­татель природы - и более чем скромные познания исчерпаны... А ведь лес - это сообщество десятков, а часто и сотен видов зеленых обитателей. И каждая порода дерева, каждый вид кустарника или травинки таит в себе целую лесную повесть... Любое растение могло бы поведать о себе много интересного, а то и на редкость удивительного. Могло бы... но пойди най­ди к нему ключ!

Мне часто вспоминаются экскурсии по знаменитым Тростянецким лесам на Сумщине. Чего только не рассказал нам тогда о лесных «зеленых старожилах» и привезенных сюда из разных стран деревьях-экзотах старый исследователь-лесовод Валериан Валерианович Гурский! «Лесных детей», как он любовно на­зывает разные породы местных и иноземных деревь­ев и кустарников, у него около полутысячи. А взра­щены они тут его многолетними трудами в виде об­ширных опытных лесов.

На мой вопрос, часто ли ему приходится видеться с каждым из «лесных детей», Валериан Валерианович сообщил, что специальными фенологическими маршрутами он обходит их каждые 5-7 дней. Кро­ме этого, он рассказал, что нередко мысленно устраи­вает нечто вроде военных смотров своим зеленым питомцам, выстраивая и перестраивая их то по ранжиру, то по характеру крон, то по другим показателям.

Если бы мы воспользовались таким приемом и выстроили по ранжиру древесных обитателей любого района, скажем, Белоруссии, было бы весьма внушительное зрелище.

Как и подобает, правый фланг заняли бы могу­чие великаны дубы, стройные золотокорые сосны и темиохвойные ели, белокурые березы и прочая «дре­весная элита», В середине строя оказались бы де­ревья второй величины, а уж в конце зеленой шерен­ги нашлось бы, видимо, место и «нижним чинам» леса - кустарникам. Пожалуй, обозревая такой па­рад, вряд ли кто-нибудь остановил бы свое внимание на приземистом кустарничке, замыкающем левый фланг, - вереске обыкновенном.

Его можно встретить и в тени соснового бора, и на прожаренной солнцем, обдуваемой всеми неприветливыми ветрами бесплодной равнине, и на зыбком торфяном болоте, и на высоких голых скалах. Даже в самых суровых местах, которые обычно выпадают на его долю, вереск весьма бурно разрастается, об­разуя целые вересковые леса. Впрочем, такие леса обычно не достигают и метровой высоты, а на их фоне настоящими гигантами выглядят одинокие корявые низкорослые сосенки или можжевельники, чудом уцелевшие «на богом забытых, а вереском обжитых» землях.

К слову сказать, с вереском нередко уживаются дрок и ивняк, желтоцветный очиток и душистый тимьян, брусника и зверобой, лишайники и мхи. И все же ведущая роль в таких лесах, как правило, всегда остается за вереском, из-за чего их так и на­зывают верещатниками.

Бывает, что вереск растет небольшими куртинками, но чаще всего, не встречая на бедных, трудных для жилья землях конкурентов, он широко и при­вольно разрастается огромными зарослями, порой покрывающими многокилометровые пространства. Весьма солидных размеров верещатники можно встретить в наших северных краях, в Прибалтийских республиках, в Польше, ГДР, ФРГ, Шотландии. Сколько хватает глаз тянутся нередко зеленовато-бархатистые вересковые ковры, свидетельствующие, что на этих местах из-за бедности почв нет других охотников поселяться.

Люди издавна оценили достоинства вереска как растения-пионера, смело обживающего самые труд­ные земли. «Поселился вереск, значит, и человек мо­жет там жить», - говорят в народе.

Обширные владения вереска в северных районах Германской Демократической Республики и Федера­тивной Республики Германии в старину даже получи­ли специальное название: Люнебургайде, что зна­чит - вересковые степи. Используя эти степи под выпас овец, немцы давно вывели особую их породу. Отличаясь редкой выносливостью, вересковая овца круглый год отлично довольствуется подножным ве­ресковым кормом.

Вересковая овца круглый год отлично довольствуется подножным вересковым кормом

Вереск с незапамятных времен выступает и в ка­честве мелиоратора. Никто не может теперь точно сказать, где, когда и кем был изобретен своеобраз­ный способ удобрения бедных почв. Известно лишь, что еще на заре земледелия человек, облюбовав под­ходящее поле и выждав благоприятную сухую пого­ду, поджигал вересковые заросли, удобрял почву зо­лой. Хорошо родила на вересковых пепелищах гречи­ха, росли и другие сельскохозяйственные растения. Истощив посевами землю, люди снова возвращали их вереску, а сами «арендовали» у него с помощью огня новые поля.

Сейчас побегами вереска вместо соломы утепляют стойла коров; нередко вересковое сено используют на корм и подстилку, а в прошлом его считали лучшим кровельным материалом для крыш домов и хозяйст­венных построек.

В наше время вереск обрел и новую, очень перспективную специальность: зеленого декоратора садов и парков. Заправский сухолюб (или, как гово­рят ботаники, ксерофит), он служит первосортным материалом для озеленения солнечных сухих мест.

Хорошо обживаясь на таких местах, вереск с по­мощью корневых отпрысков быстро расселяется, от­лично декорируя занятые участки. Вечнозеленый, он украшает их круглый год.

Правда, листочки вереска мелкие, невзрачные, скорее похожи на хвоинки можжевельника или дру­гого подобного деревца, однако из-за характерного их расположения на ветвях (в четыре рядочка и во все четыре стороны), а также большого количества его листочков-хвоинок (до 75 тысяч штук на маленьком растеньице), они создают приятный, интенсивно зе­леный фон. Листочки вереска - жесткие, сухие, скупо испаряющие влагу. Обычно они «сидят» на сеточках под прямым углом, но при необходимости постепенно клонятся к побегу, отчасти перекрывая друг друга. Такое «рысканье» листьев (из-за чего в народе вереск зовут еще рыскуном) вызывается ухуд­шением погодных условий, когда вереск вынужден заботиться об экономии драгоценной влаги. Если по­смотреть поперечный срез листочка вереска-рыскуна под микроскопом, можно увидеть, что устьица, через которые испаряется влага, находятся только с одной сто стороны, как раз с той, которую он, рыская, за­ботливо прикрывает.

Кстати сказать, вереск растет очень быстро. Это ему удается во много раз лучше, чем листопадным растениям. Только снег с земли - вереск уже асси­милирует своими листочками солнечную энергию, да и в зимнюю пору не упускает случая воспользоваться оттепелью.

Словом, напряженно живется ему на добровольно избранных пустынных местах, хотя со стороны это не всегда и заметно. (Особенно если побывать на верещатниках в пору цветения.) В эти дни впечатле­ние от них подлинно праздничное. Кажется, конца-края нет этому волшебному чудо-ковру, пленяющему и розовато-сиреневым колером, и медвяно-терпким ароматом, и ровным трудовым гулом пчел. Смот­ришь - и невольно оживают в памяти мелодичные строки замечательного певца Шотландии Роберта Бернса:

Здесь вереск цвел, гуденье пчел
Стояло над просторами,
Им старая Шотландия
Волынки   звуком вторила.

(Волынка - национальный музыкальный инструмент в Шотландии ).

Примечательны цветки вереска не одной лишь своей красотой, столь бросающейся в глаза на тем­но-зеленом фоне его зарослей. Мелкие, но собранные во внушительные, густые и нарядные кисти, они представляют интерес и с ботанической точки зре­ния. Круглые и яркие их бутончики состоят из четы­рех лепестков, плотно закрывающих внутреннюю часть цветка. А посредине цветка или бутончика пи­кой выдается наружу тонкий столбик, снабженный рыльцем. Когда цветок не раскрылся, насекомому не­доступен сладкий вересковый нектар, спрятанный в его глубине. Приходится труженицам-лакомкам искать уже распустившиеся цветки. Но там на пути к нектару стоят отросточки пыльников. Миновать хитрую преграду невозможно. А при малейшем прикос­новении к ней срабатывает оригинальный «механизм». Подобно ковшу экскаватора, опрокидывает он на спину насекомому всю пыльцу из пыльника. Расчет здесь весьма прост. Разыгравшийся после первой пробы нектара аппетит погонит насекомое ко второ­му, пятому, десятому закрому сладостей. Там и растеряется облепившая его пыльца, мимоходом оплодо­творив множество соседних цветков.

Пчелы же мастерски перерабатывают нектар в знаменитый вересковый мед. Своей славой мед обя­зан необычно позднему взятку. Не зря же вересковый мед в народе сравнивают с запоздалой любовью. Правда, многие пчеловоды не в восторге от его тем­но-желтого, иногда красноватого цвета, терпкого или даже горьковатого вкуса. Давно утвердилось мнение, будто вересковый мед трудно усваивается пчелами в период зимовки, и на зиму его обязательно откачивают из ульев. Однако за этот мед говорят его лечебные свойства, великолепный аромат, а для многих цените­лей и его оригинальный вкус. К его достоинствам можно отнести еще и способность к очень медленной кристаллизации.

Если же вспомнить, что по количеству доставляе­мого пчелами нектара вереск относится к первораз­рядным медоносным растениям, а во многих районах нашего Севера и Северо-Запада служит главным ме­доносом второй половины лета и осени, то станут по­нятны горячие симпатии к нему и тружениц пчел и большинства заправских пасечников. Свыше 200 килограммов меда с гектара дают верещатники, причем в такую пору, когда готовящаяся на покой природа уже иссякает цветением. Вереску принадлежит и своеобразный рекорд по продолжительности медоносности. Открывая сезон во второй половине июля, он сохраняет «фронт работ» для не знающих устали тру­жениц пчел вплоть до самых морозов.

Много похвал заслуживает вереск-медонос, но, оказывается, с ним связана еще и давно утерянная тайна приготовления чудесного питья:

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом...

( Перевод С. Я. Маршака).

Проникновенно воссоздал Роберт Стивенсон леген­ду о трагедии, разыгравшейся в седой древности на вересковых полях Шотландии. Жестокие завоеватели во главе со свирепым королем спохватились, лишь когда истребили всех пиктов - исконных жителей верескового края, геройски защищавших свою землю. А те унесли с собой и секрет приготовления чудодейственного напитка.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет...

Долго и жестоко пытали завоеватели случайно уцелевших пиктов, но:

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы....

Опасаясь, что сын не выдержит нечеловеческих пыток и откроет секрет своего народа ненавистным врагам, старый пикт пообещал королю выдать завет­ную тайну, поставив при этом страшное условие:

- Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед.

Отец и сын хранят тайну приготовления чудодейственного напитка

Вот к каким драматическим событиям мог иметь отношение скромный вереск. Недаром ботаники, даже наградив его невзыскательным именем обыкновенный, никогда не переставали относиться к нему с большим уважением. Весьма придирчивые в определении род­ственных отношений растений и группировке их в виды, роды, семейства, ученые были вынуждены вы­делить вереск в самостоятельный род. Больше того: ботаники его именем окрестили целое семейство растений, включающее почти полторы тысячи видов, сре­ди которых можно встретить и медвежью ягоду - толокнянку и разные виды рододендронов, азалий, эрики и многих других кустарников, кустарничков и даже деревьев.

К слову сказать, не только семейство вересковых столь многочисленно, а и сам вереск обыкновенный далеко неоднороден, по крайней мере с точки зрения озеленителей. Для декоративного садоводства, например, отобрано свыше 20 необычных форм с разной ок­раской цветков, листьев, своеобразной формой крои.

Вызывают восхищение у всех любителей раститель­ных редкостей вереск со снежно-белыми махровыми цветками, своеобразные формы с бело-пестрыми или золотисто-желтыми листочками и низкорослые, приземистые, образующие нечто вроде «зеленых подушек». Все больше сторонников завоевывают такие верески в наших садах и парках. Садовники, любовно выра­щивая их, отступают от общепринятой до сих пор для вереска спартанской диеты. Для них теперь тщатель­но готовится довольно плодородное «персональное блюдо» - вересковая земля, включающая в качестве компонентов и извечно знакомые вереску песок и торф.

Но человек с давних лет не только любовался ве­реском, кормил им скот и удобрял землю... В старин­ных справочниках по лекарственным растениям о нем говорится как о траве, употребляемой против «камен­ной болезни», листья его использовали вместо хмеля, цветки - для выделки и окраски кож.

- Не подумайте пренебрегать вересовыми корня­ми, - заверил меня Валериан Валерианович, знакомя с вересом в Тростянецких лесах.

Да, именно вересом, а не вереском называл он это интересное растение, решительно не соглашаясь ни с какими инакомыслящими авторитетами. Для подкреп­ления своей позиции он даже сослался на украинское название сентября месяца «вересень», кстати действи­тельно заимствованное у цветущего на Украине в это время вереска. Однако спорить по этому поводу, пожа­луй, нет смысла, так как в народе известны и другие его имена. В словаре В. Даля, например, приводятся еще и такие его народные названия, как вересок, воробьиная гречуха, болотная мирта. В Полесье я сам слышал, как его величали красной боровой травой...

Однако вернемся к вересковым корням. Валериан Валерианович, говоря об их ценности, нисколько не погрешил против правды: скромные кустики вереска имеют весьма внушительные корни, которые в самом деле ценятся почти на вес золота у... трубочных дел мастеров. Все поклонники «чертового зелья» едино­душно воздают самую высокую хвалу трубкам из кор­ней вереска. Знатоки утверждают: славу вересковым трубкам создали французские мастера городка Сен-Клод, использовавшие коренья, добытые на средизем­номорском побережье.

Может, так бы и остался незыблемым «трубочный авторитет» средиземноморского вереска, не объявись заправский трубочных дел мастер и у нас в стране. Юношеское увлечение изготовлением трубок перерос­ло у ленинградца Алексея Борисовича Федорова в зрелое мастерство. Его изделия высоко ценил Алек­сей Толстой. Недавно признание своеобразного талан­та Федорова пришло с неожиданной стороны - от Жоржа Сименона, который является неофициальным международным арбитром по трубочным делам: по просьбе владельцев крупнейших трубочных фабрик мира он в течение ряда лет определяет «лучшую труб­ку года». Как раз Ж. Сименону и послал (по прось­бе одной почитательницы его писательского таланта) русский умелец свою трубку. Подарок буквально по­корил писателя: он оценил изделие нашего мастера не только как «лучшую трубку года», но и как лучший экспонат своей обширной, уникальной трубочной кол­лекции. А трубка изготовлена Федоровым из нашего вереска! Вот и выходит, что отныне давнишней моно­полии средиземноморца пришел конец.

Но это лишь одна сторона дела. Нелишне отметить и другое: по запасам сырья наши верещатники - вне конкуренции. Они в состоянии удовлетворить потреб­ности всех заядлых трубочников мира! Вот только вопрос: стоит ли ради этого вредного пристрастия изво­дить чудесный вереск - пионера освоения бедных земель, отличного медоноса, великолепного декоратора, легендарного кормильца пиктов?..