О месте и значении молодежи в научных достижениях нашей страны рассказывает академик И. АРТОБОЛЕВСКИЙ

Известному математику Дж. Харди приписывают тост, произнесенный им перед второй мировой войной: «За чистую математику, которая никогда не найдет себе применения!»

Причины, стоявшие в те годы у истоков подобных умозаключений, достаточно просты: интервалы между открытиями и их применением были велики, число ученых - незначительно, а получаемая ими поддержка - мизерной.

Сейчас же услышать такое высказывание из уст ученого просто немыслимо. Научно-техническая революция, начавшаяся на пороге второй половины нашего века, стремительно меняет характер и структуру производства, место и функции человека в нем, образ жизни и быт, само восприятие мира. Научный потенциал становится символом престижа государства, потому что здесь заключено его будущее могущество. Жизнь, еще недавно казавшаяся такой устойчивой, стремительно понеслась вперед, а планета Земля вдруг стала неожиданно маленькой.

И каждый день в науку - источник и движущую силу научно-технической революции - приходит молодежь. Какова же ее роль в науке, что застает она в ней, с какими проблемами сталкивается, каких качеств требует от молодых людей наука вообще и современная в частности, как совмещаются научные традиции и новаторство, свойственное молодежи, - вот лишь небольшой перечень проблем, которые столь емко аккумулируются всего лишь в двух словах - наука и молодежь.

Генеральный директор ЮНЕСКО Рене Майо в одном из своих выступлений говорил: «Нельзя упускать из виду, что техническая цивилизация - это цивилизация молодых, и с каждым днем мы будем ощущать это все острее. Сегодня молодой человек знает и усваивает новое лучше - я не говорю, судит лучше, - нежели пожилой человек, и происходит это потому, что новшество, изобретательство становятся основой, стимулом всей нашей деятельности».

Какой же предстает эта «техническая цивилизация» для человека, вступающего в науку? Говорят, что язык цифр - самый убедительный язык, и поэтому я, чтобы охарактеризовать науку, или, как стало модно говорить среди науковедов, «организм науки», приведу некоторые статистические данные. Объем научной и технической информации неудержимо растет, удваиваясь примерно каждые десять лет. Ныне ежегодно публикуется семьсот тысяч отчетов о научно-исследовательской работе, чуть менее девяноста тысяч оригинальных научных статей, более семисот тысяч заявок и описаний изобретений. На шестидесяти языках издается приблизительно сто тысяч научно-технических журналов, пишется 250 тысяч диссертаций и обзоров, регистрируется более четырехсот тысяч патентов. Каждый день обогащает .нас полуторатысячами страниц печатного текста, посвященного лишь новинкам в области промышленности. И вся эта лавина информации обрушивается на молодых исследователей, без которых наука жить не может. Молодые всегда нужны в науке. И дело здесь не только в естественной смене поколений. Точнее, не только в ней. Для меня «ученый-пенсионер» - совершенно необычное явление. Наука - это столь специфический вид труда, что настоящий исследователь заканчивает свою жизнь в науке вместе со своей физической кончиной.

Мне глубоко запомнился разговор, состоявшийся еще в годы моей юности между В. Горячкиным и одним из его учеников. Последний с жаром отстаивал свою точку зрения, заключающуюся в том, что науку в условиях пролетарской революции могут и должны развивать лишь молодые. Внимательно выслушав пылкую тираду юноши, Горячкин ответил:

- Молодость - это не достоинство, а только преимущество, причем преимущество временное...

Стремясь поддержать высокий к.п.д. до последних лет жизни, ученый все же должен взять максимум от преимуществ молодости. Давайте обратимся к истории науки. Именно она нам совершенно однозначно указывает, что молодые годы - самые плодотворные в жизни ученого. Именно они нередко оказывают влияние на весь дальнейший жизненный путь. Все основные мысли о природе тяготения, основные идеи оптики и исчисления бесконечно малых сложились у Ньютона в возрасте 25 лет, а все остальные годы ушли на развитие и обоснование этих заключений. Лобачевский, ставший студентом Казанского университета в 14, уже через 9 лет в основном решил проблему об аксиоме параллельных прямых.

Де Бройль развил свои идеи о корпускулярно-вол-новой природе вещества еще в первой диссертационной работе по окончании Парижского университета, то есть, говоря другими словами, эти важнейшие принципы современной физики были сформулированы в дипломной работе студента де Бройля. И число таких примеров можно умножить.

В чем же сила молодого исследователя? Почему именно он, а не убеленный сединами, наделенный знаниями и званиями ученый бывает обычно творцом принципиально нового в науке? Именно молодой смотрит на традиции, на здание науки, выстроенное поколениями исследователей, глазами, еще не привыкшими к трафарету, и «его здоровый глаз, - как говорил Гёте, - сразу может увидеть то, чего приглядевшийся не видит более».

Давайте посмотрим, как вообще рождается новая идея. Как правило, ее «отцом» бывает отдельный ученый. Проходит время. Идея становится гипотезой и наконец теорией. Ряды ее защитников и приверженцев растут, рождается научная школа, основываются институты и лаборатории, издаются научные журналы. Перед исследователями ясная дорога, проторенная иногда усилиями нескольких поколений ученых.

Но проходит еще какое-то время, и эта дорога начинает постепенно размываться «ручейками» новых фактов, новых идей, новых концепций, родившихся в стороне от прежней магистрали. Таков естественный ход развития науки.

Но каждый такой шаг вперед связан с мучительной переоценкой того, чему верил, над чем работал ученый порою в течение десятилетий. И увы, зачастую этот новый принципиальный шаг вперед не может сделать тот, кто раньше был новатором. Значит, пришло время нового, молодого исследователя.

И здесь мне хотелось бы затронуть вопрос о тех отношениях, которые иногда складываются между представителями нового и старого. Хотя этого и нельзя оправдать, но я могу понять, как иногда та или иная научная школа пытается искусственно продлить свою жизнь, используя те господствующие высоты, которые она завоевала за годы своего «владычества». И одна из таких попыток «прижать» новое - это под тем или иным предлогом закрыть ему путь на страницы научных журналов. Безусловно, фильтры и заслоны для отсева зерен от плевел нужны. Но они, по-моему, должны быть похожи на полупроницаемые перегородки с односторонней проводимостью: пропускать здоровое и быть неодолимой стеной для безграмотного и ложного. Чтобы облегчить «жизнь» новым идеям, следует, мне думается, в состав редколлегий всех научных журналов ввести представителей различных школ. И быть может, разумно по мере возникновения новых направлений вводить их представителей в состав соответствующих редколлегий.

Любой публикации нового должно предшествовать широкое обсуждение содержания статьи на научных семинарах и коллоквиумах. Мы в нашем журнале «Механика машин» вот уже около тридцати лет придерживаемся такой практики и не жалеем об этом. Обсуждение на семинаре, где собираются единомышленники и научные противники, позволяет автору отточить свои аргументы, а иногда - такое тоже бывает - и признать ошибочность своих представлений. Кроме того, в отличие от некоторых других журналов мы, как правило, не придерживаемся практики анонимного рецензирования, когда автор не знает, кто же его «зарезал». Ученый всегда имеет возможность дискутировать со своим рецензентом.

Утверждению нового, безусловно, - может помочь также и учреждение во всех журналах дискуссионной рубрики, как, например, это уже давно сделано в журнале «Вопросы философии». При этом, я думаю, любая дискуссия должна заканчиваться редакционной статьей. Это повысит ответственность редакций, и дискуссии не будут вырождаться в словесную полемику между двумя почтенными учеными.

Без нового, свежего взгляда, без новаторства, а иногда и бунтарства, отрицания признанных авторитетов, безусловно, нет настоящего ученого. Но на этом пути молодого исследователя может подстерегать, на мой взгляд, самое страшное - легкомысленное, поверхностное отношение к тому, что накоплено наукой за сотни лет ее развития. Ценность этого величайшего богатства, созданного лучшими представителями человеческой мысли, отмечали не только ученые. М. Горький в одном из своих выступлений говорил: «В природе, поскольку мы знаем ее, нет ничего чудеснее человеческого мозга, нет ничего более изумительного, чем процесс мышления, нет ничего более драгоценного, чем результаты научных исследований».

Еще во время античности гениальными одиночками были сделаны великие открытия, но они не получили развития и остались неизвестными последующим поколениям исследователей, так как в то время хрупкие научные традиции легко - по прихоти истории - прерывались, и вместе со смертью исследователя зачастую «умирали» для потомства его мысли. А отсутствие преемственности приводило к тому, что после гениальных озарений наука приходила к величайшим заблуждениям: Земля из шарообразной, о чем знал еще Фалес из Милета, сделалась плоской, а Солнце вновь, вплоть до Коперника, «стало» вращаться вокруг Земли.

Расцвет науки в XVI-XVII веках, помимо других причин, оказался возможен благодаря развитию книгопечатания. Именно книга сделала человеческую мысль доступной «разным народам во все времена». Только после создания книгопечатания появилась возможность критики, проверки и сравнения, была создана прочная традиция преемственности научных поколений. Регресс в науке стал величайшим исключением. И сегодня любой признанный результат - это почти всегда, пусть небольшой, но обязательно шаг вперед на бесконечном пути познания. И отмахнуться от такой науки, пренебречь ее достижениями, традициями, накопленным опытом - ошибка, непростительная даже для молодого гения.

Немыслим молодой исследователь и без другого неотъемлемого качества настоящего ученого - честности. Я здесь не имею в виду такие 'чуждые научному духу уродливые явления, как использование чужих мыслей и та странная забывчивость, когда не упоминают имен тех, кто впервые обратил внимание на упоминаемые факты. Расплата за такой «научный метод» приходит очень быстро. В конце концов не следует забывать, что единственным капиталом ученого является его доброе имя. Обычно результатам, которые приводит исследователь, верят. И достаточно одной-двух недобросовестных публикаций, чтобы имя такого «исследователя» перестали принимать всерьез. Он неизбежно будет подвергнут остракизму. «Гамбургский счет», о котором в свое время писал В. Шкловский, срабатывает в науке безотказно.

Здесь я хотел бы сказать о несколько ином аспекте честности исследователя, который отмечал еще Лаплас, писавший, что, «нетерпеливо стремясь познать причину явлений, ученый, одаренный живым воображением, часто находит эту причину раньше, чем наблюдения дадут ему основания видеть ее. Предубежденный в пользу правильности созданного им объяснения, он не отбрасывает его, когда факты ему противоречат, а изменяет факты, чтобы подогнать их к своей теории, он уродует работу природы, чтобы заставить ее походить на работу своего воображения, не думая о том, что время закрепляет только результаты наблюдений и вычислений».

Наука - безусловно поиск истины, но этот поиск немыслим без контроля. Как бы ни хотелось ученому, чтобы эксперимент подтвердил догадку, родившуюся после длительных раздумий, споров с коллегами, бессонных ночей, он не может позволить себе «улучшить» ответ, который дала природа на поставленный вопрос. Наши желания и мнения авторитетов всегда должны отступать перед аргументами фактов и логики; ученый обязан не только «любить» критику, признавать свои, быть может, невольные ошибки, но, думаю, благодарить судьбу, если на жизненном пути его будет постоянно «сопровождать» талантливый научный противник, так как именно он, выискивая малейшие изъяны в наших логических построениях или толковании экспериментов, способен укрепить вас в правильности выбранного пути, соединить полет фантазии, без которой немыслимо ни одно открытие, со способностью опираться в своих выводах на факты и только на факты.

«Все прекрасное так же трудно, как и редко», - писал Спиноза. Это верно и по отношению к науке. Подлинные открытия так же трудны, как и редки. И еще реже они совпадают с результатами, которые не прошли всесторонних испытаний «на прочность».

Говоря о честности в науке, мы вступаем в область, где уже не один год ведется спор: способствует ли само по себе занятие наукой формированию высоких нравственных качеств? Я думаю, что вряд ли есть еще такая сфера человеческого труда, которая столь активно способствует выработке самостоятельности мышления и умению не преклоняться перед авторитетом, как современная наука. Но вопрос о влиянии науки на нравственность относится скорее к научным руководителям, воспитателям молодой научной смены. От них в первую очередь зависит воспитание в учениках высоких нравственных качеств. А для этого они сами должны быть людьми высокой морали и честности, глубоко преданными науке, патриотами, любящими свою страну и отдающими все свои знания и опыт делу процветания своего народа.

И хотя, по мнению некоторых ученых, наука находится вне сферы морали и моральных оценок, так как она не говорит, что, например, «улучшать» факты - дурно, а лишь утверждает, что такой, с позволения сказать, «научный» метод не ведет к главной цели научного поиска - достижению истины, но я глубоко убежден, что «школа правды», которую проходит каждый настоящий исследователь, общаясь с таким бескомпромиссным судьей, как природа, неизбежно должна откладывать отпечаток на поведение ученого и в других, не только профессиональных областях.

«Без труда нет истинно высокого». Эти слова Гёте как нельзя лучше говорят еще об одном качестве, без которого нет настоящего ученого, - трудолюбии. Только обыватели считают, что ученого вдруг осеняют гениальные мысли или он случайно делает открытие. Примеров якобы случайных открытий можно привести множество. Это и знаменитое яблоко Ньютона, и пасьянс, который любил раскладывать Менделеев, что привело его будто бы к созданию периодической системы элементов. Можно упомянуть и Рентгена, опять-таки «случайно» открывшего лучи, названные его именем. Но все эти случайности - не более чем исторический миф. Яблоки падают на землю каждый год, а пасьянс любят раскладывать миллионы людей, но вот толчком для открытия они служат лишь для немногих - для настоящих ученых, которые постоянно работают, ставят опыты, ищут и находят, пусть даже неожиданна. И хотя совершенно неопровержимо, что для успешной работы в науке нужен талант, точно так же верно, что он должен подкрепляться ежедневным, систематическим трудом. И быть может, мера труда для каждого человека различна, но сам по себе труд - условие расцвета таланта. И если способностей трудиться нет, то, как бы ни был талантлив ученый, он принесет мало пользы науке. Его скорее можно сравнить с молнией, вспыхнувшей на мгновение и тут же угасшей, чем с источником, постоянно приносящим людям тепло и свет. Успех в науке приходит только к тем, кто, по словам Ленина, способен «не довольствоваться тем умением, которое выработал в нас прежний наш опыт, а идти непременно дальше, добиваться непременно большего, переходить непременно от более легких задач к более трудным. Без этого никакой прогресс вообще невозможен».

Мне хотелось бы поговорить еще об одном важном вопросе - интересе молодого ученого к тому, что как будто не является предметом его непосредственной работы, - об интересе к гуманитарной культуре и философии. Давно отшумел знаменитый спор о физиках и лириках. Сейчас все согласны, что знание литературы, искусства, философии нужно ученому-естественнику. И среди громадного круга ученых, с которыми я повседневно или очень часто встречаюсь, мне даже трудно назвать тех, кто относился бы, например, с пренебрежением к литературе или искусству. Такое пренебрежение, если оно иногда и встречается, является, как мне кажется, показателем интеллектуальной ограниченности любого человека, в том числе и ученого.

Но когда говорят о том, что современному физику нужно интересоваться литературой, искусством и гуманитарными науками, то думается, что здесь иногда происходит небольшая подмена понятий, а именно создается впечатление, что подобный интерес - лишь способ преодолеть односторонность профессионального образования. Роль гуманитарных наук в жизни ученого-естественника неизмеримо более велика. Они являются совершенно необходимым элементом его профессиональной деятельности. Эту особенность научного творчества не раз отмечали выдающиеся ученые. Сошлемся на свидетельство одного из них, Луи де Бройля, создателя волновой теории материи: «Воображение, позволяющее нам представить сразу часть физического мира в виде наглядной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожиданно раскрывающаяся нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжелым силлогизмом, глубины реальности являются возможностями, органически присущими уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки. ...Наука, по существу рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее значительные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков старого рассуждения: их называют воображением, интуицией, остроумием».

И вряд ли есть другие сферы человеческой деятельности, которые способны так успешно формировать эти качества, как литература, искусство или музыка. «В научном мышлении всегда присутствует элемент поэзии. Настоящая музыка и настоящая наука требуют однородного мыслительного процесса». Эти слова А. Эйнштейна позволяют нам по-настоящему понять роль скрипки в его жизни: искусство для ученого - не отдых от напряженных занятий наукой, не только способ подняться к вершинам культуры, а совершенно необходимая составляющая его профессиональной деятельности. И мне порою бывает очень грустно разговаривать с иными из молодых специалистов, для которых все это терра инкогнита.

То же верно и по отношению к философии. И хотя иногда приходится слышать, что студенты, серьезно относящиеся к избранной профессии, не интересуются философскими проблемами своей профессии, отнюдь не могу возложить вину за это на философию.

Одним словом, молодой исследователь должен понимать, что величайшее богатство мыслей . Маркса и Ленина, мир образов Шекспира и Пушкина, мир звуков Баха и Чайковского такое же оружие в его научном творчестве, как и знание математики, физики или химии.

Я говорил здесь о тех качествах, которые необходимы молодому исследователю. Вероятно, что сказанное мною отнюдь не исчерпывает списка «добродетелей», которыми бы наградил вступающего в науку другой ученый старшего поколения. Это вполне объяснимо, так как каждый из нас где-то по-своему, в той или иной мере субъективно уже давно сформулировал для себя образ «идеального» ученого, но я глубоко убежден, что без новаторства и честности, таланта и истинного трудолюбия, блестящего владения своей специальностью и всем богатством человеческой культуры сегодня не может состояться рождение молодого ученого. Но проблема «молодежь и наука» имеет и другую сторону. Молодой ученый приходит не на пустое место, а в науку, созданную трудом многих поколений, в том числе и нами, учеными старшего поколения. Как же встречает своего нового «солдата» наука, какие объективные трудности подчас встают на его пути?

Среди множества важнейших проблем, с которыми сразу сталкивается молодой исследователь, я бы выделил проблему организации научных исследований в современных условиях.

Давно прошли времена, когда ученый мог творить, повинуясь лишь «внутренним импульсам», занимаясь только тем, что ему казалось интересным, без учета того, что нужно обществу сегодня и в чем оно ощутит потребность завтра. Сегодня наука если еще не стала, то стремительно становится отраслью общественного производства/ Бурно растет численность ученых. Только в нашей стране за 1961 -1966 годы число ученых удвоилось, а за годы предыдущей пятилетки оно снова возросло в 1,4 раза. Эти цифры произведут гораздо большее впечатление, если я скажу, что обычно удвоение занятых в большинстве других областей, не связанных с наукой, происходит примерно за сорок лет. Стремительно растут и затраты на науку, причем темпы их роста в большинстве промышленно развитых стран превышают темпы роста национального дохода.

Совершенно естественно, что такой «золотой дождь» не может постоянно орошать научную ниву. И в то же время совершенно бесспорно и то, что любое современное общество не может жить без науки, а точнее, без ее ускоренного развития. Как же разрешить это противоречие? Выход, на мой взгляд, только один - резко увеличивать эффективность научных исследований. Какие же задачи здесь предстоит решить? Прежде всего мы должны научиться выбирать направления наиболее перспективных исследований. Обычно никто не может «наперед» сказать, что нам может «дать» изучение того или иного явления. История науки доказывает, что научные открытия, которые коренным образом меняют потом характер производства, как правило, всегда неожиданны. И более того, их значение не всегда правильно понимают сами творцы нового.

Вспомним, что Г. Герц не видел никакой практической возможности для применения радиоволн, а знаменитый Э. Резерфорд перед самой второй мировой войной утверждал, что время практического использования атомной энергии наступит лишь в XXI веке. И многие ли из нас всего лишь пятнадцать лет назад могли предвидеть бурный рост космических исследований, исследование планет солнечной системы, космическую радиосвязь или, например, гигантский прогресс лазерной техники? И поэтому, если мы откажемся от исследований по всему «фронту», то неизбежно рискуем проглядеть росток того нового, что завтра, быть может, окажется самым важным, самым существенным. Но сегодня такая стратегия научного поиска просто «не по карману» многим странам - для этого нет ни денег, ни достаточного количества ученых, несмотря на их стремительное «размножение». А раз так, то страна рискует отстать не только в научном поиске, но и в применении открытий, сделанных ее «соседями».

Выход в одном - широком развитии международного научного сотрудничества, и прежде всего в социалистической интеграции. Рациональное распределение усилий между отдельными социалистическими странами, окончательный отказ от принципа: «хоть плохонькое, да свое», разработка конкретных форм кооперации и сотрудничества - вот что, по словам советских науковедов, позволит обеспечить не только интенсивное развитие научных исследований, но и уменьшит в каждой стране потребность в научных работниках. В будущем же, хотя сфера исследовательского поиска и будет постоянно расширяться, это не потребует такого бурного роста числа ученых, какой наблюдается за последние десятилетия.

Прогресс науки обеспечит сама автоматизация научных исследований. Благодаря развитию конструкций счетно-решающих машин и устройств стало возможным появление нового класса машин, которые автоматизируют умственный труд, и даже чисто творческие задачи потребуют значительно меньшего числа ученых.

Говоря об этой объективной тенденции современной пауки, нельзя не заметить, что темпы роста той или иной области науки далеко не всегда соответствуют ее важности. Сегодня, когда применение математических методов стало условием прогресса не только традиционных естественных или технических наук, но и общественных наук, нам явно не хватает специалистов по теоретической кибернетике и математической логике. Или другой пример. В большинстве прогнозов развития науки, в мнениях крупнейших ученых современности подчеркивается, что роль лидера современного естествознания постепенно переходит от физики к биологии. Число биологов в нашей стране за последние двадцать лет увеличилось примерно в четыре раза, но и сегодня их доля составляет лишь четыре процента от численности ученых страны. Разумеется, удельный вес специалистов в различных областях не может быть постоянным, но несомненно и другое - мы сегодня еще очень далеки как от умения находить наиболее рациональные соотношения этих «удельных весов», так и от умения быстро восполнить недостаток исследователей на том или ином новом направлении исследований.

Глухие перегородки между различными областями знаний, свойственные науке прошлого, ныне рушатся, и явственно вырисовывается комплексный характер проблем, стоящих перед современными исследователями. А это значит, что современная наука требует и совершенно нового типа специалиста. Сегодня в течение жизни одного поколения почти в любой области возникает так много нового, что ученый не сможет «жить*. в науке, если не будет постоянно обновляться. И здесь мы сталкиваемся с одной любопытной психологической особенностью человеческой личности. М. Планк как-то грустно заметил, что новое обычно побеждает в науке не потому, что убедило старое, а лишь потому, что защитники старого постепенно вымирают. Можно, конечно, спорить с Планком о верности его утверждения, но он прав в том отношении, что раньше научные теории жили настолько долго, что иногда на протяжении жизни поколений в науке не происходило ничего принципиально нового.

Сегодня же, быть может, одна из самых характерных черт науки - резкое уменьшение сроков жизни научных -еорий (и, замечу, резкое увеличение продолжительности жизни ученых). Они «умирают», чтобы дать место новым взглядам, которым, вероятно, тоже не суждена долгая жизнь. Особенно это относится к естественным наукам и технике - самой динамичной части современного научного организма. И чтобы не отстать от хода развития науки, молодой исследователь должен научиться давать быструю и глубокую оценку новым фактам, гипотезам, теориям; использовать то существенно новое, что они несут в своей работе, то есть постоянная психологическая адаптация к новому должна стать существенной частью его творческого метода. И это качество должны воспитать в молодом ученом его учителя. Только в этом случае воспитание ученого будет отвечать потребностям нашего народного хозяйства. И в период перехода к интенсивному развитию науки - а именно такой момент мы сегодня переживаем - пора отрешиться от представления, что единственным средством обеспечения ускоренного развития науки является подготовка все большего числа специалистов. Готовить специалистов по новым направлениям науки лишь в вузах не только экономически невыгодно, но и практически невозможно, так как наука сегодня гораздо более динамичная система, чем образование, и работники вузов, если даже они и будут прилагать героические усилия, не смогут в той или иной степени не отставать от постоянных изменений в сфере науки. Реальный путь другой. Мы должны так воспитывать молодых ученых, чтобы они могли в кратчайшие сроки перестраиваться, чутко улавливать новое не только в своей узкой области, но и в смежных науках, обладать значительно большей, чем сегодня, «профессиональной мобильностью».

Но, к сожалению, иногда осуществить это чрезвычайно трудно. Всякое новое направление в науке, как правило, оформляется в виде лаборатории или даже института. И поэтому так стремительно множится их число. И это прекрасно: значит, окрепло еще одно новое направление научного поиска, появилась еще одна возможность глубже проникнуть в тайны природы. Ну а как же быть со старым? Что делать, если проблема исчерпала себя, если в течение длительного времени здесь нет успеха? В таком случае надо действовать смелее. Если есть возможность, то переориентировать ученых на решение новых проблем, реорганизовать, а может быть, и закрыть те или иные лаборатории, в отдельных случаях и институты. К сожалению, я не знаю случая, чтобы, например, закрыли институт, где, кажется, есть все - план исследований, сложившийся коллектив, есть финансирование, но нет единственной «мелочи» - самой научной проблемы.

Все, о чем мы говорили выше, безусловно, важно для повышения эффективности научных исследований. Но решающим звеном этой длинной цепи взаимосвязанных явлений является совершенствование системы образования - от начального до высшего. Именно здесь рождается будущий исследователь. К научной деятельности как нельзя лучше применимы слова Шиллера из «Вильгельма Телля»: «Кто сызмала начнет, тот мастер будет». Именно в эти годы мы должны помочь молодому человеку сформировать волю, характер, упорство в достижении поставленной цели, умение не принимать на веру общепринятых представлений и методов, приучить его двигаться вперед не по широким автострадам науки, а «по ее каменистым тропам», которые лишь одни ведут к вершинам знаний.

Мне, председателю Правления Всесоюзного общества «Знание», хотелось бы отметить ту огромную роль, которую может сыграть общество «Знание» в выполнении этой важной социальной задачи - формировании молодого ученого.

Сегодня все сколько-нибудь крупные проблемы общественного развития так или иначе связаны с научно-техническим прогрессом. Наука все более властно вторгается во все области жизни. По существу, нет ни одной отрасли промышленности, развитие которой можно было бы представить без участия химии, электроники и кибернетики, без использования новейших достижений науки. И за последнее время внимание многих организаций нашего общества к пропаганде научно-технических знаний заметно усилилось. В Латвии, Московской, Иркутской, Николаевской и других областях для молодежи организованы устные журналы и лектории «Наука и техника», клубы «Прогресс», проводятся «Дни науки и техники», встречи с ведущими учеными. При Ленинградском Доме научно-технической пропаганды вот уже несколько лет плодотворно работает секция молодых ученых, регулярно выступающих с лекциями перед молодежью.

Интересное дело начали ученые Украины. Некоторое время назад академик Б. Патон обратился к ученым республики с призывом помочь школе в развитии у учащихся интереса к науке и технике, в углублении их знаний. Этот призыв получил большую поддержку со стороны научной общественности республики. И в результате этого движения родилась очень интересная форма приобщения школьников к науке - «Экспедиция в страну знаний». В «экспедиции» принимают участие многие ученые Украины.

Организация олимпиад, которые вот уже десять лет проводятся нашим советом по пропаганде химических знаний, Всесоюзным обществом имени Менделеева совместно с Министерством просвещения СССР и ЦК комсомола, является одной из наиболее эффективных форм работы среди учащихся.

Интересна и другая форма работы со школьниками, интересующимися химией. Например, во Всесоюзном химическом обществе имени Менделеева, с которым мы совместно работаем, есть специальная секция «Юные химики», насчитывающая более ста тысяч человек, которые рекомендованы школьными комитетами, комсомольскими организациями.

Давайте попробуем хотя бы схематично представить молодежную аудиторию страны. Более половины жителей нашей страны - это молодежь в возрасте до 30 лет. Молодые люди комсомольского возраста составляют большую часть коллективов промышленных предприятий и строек, около трети всех работников сельского хозяйства. Свыше восьми миллионов юношей и девушек - студенты вузов и техникумов; два миллиона - это учащиеся системы профессионально-технического образования; около десяти миллионов - учащиеся старших классов общеобразовательной школы. Из года в год все более «молодеет» научно-техническая интеллигенция. Сегодня более 220 тысяч ученых - молодые люди, которым еще не исполнилось тридцать.

Неоднородность молодежной аудитории, разумеется, предполагает строго дифференцированный подход к ней, большее разнообразие в формах и методах работы. Между тем на практике эти требования часто игнорируются. Нередко встречаются лекторы, которые рассчитывают свои выступления на некоего «среднего слушателя», которого не существует в природе.

Сегодня лекционную пропаганду среди молодежи ведет целый ряд организаций и ведомств. Нам кажется, что между ними необходимы как более четкое разделение функций, так и более тесная координация действий. Стоило бы ввести в практику составление единых комплексных планов деятельности организаций, занимающихся проблемами воспитания молодежи.

Среди авторов книг и брошюр для молодежи все еще очень мало крупных ученых. А ведь такие выдающиеся исследователи, как Тимирязев, Ферсман, Обручев, Вавилов, значительную часть своей научной деятельности посвящали именно популяризации знаний, созданию произведений, которые открывали увлекательный мир науки для миллионов юных читателей. «Жизнь растения», «Воспоминания о камне», «Земля Саннико-ва», «Глаз и Солнце» - эти произведения наших знаменитых ученых привели в науку не одну тысячу молодых талантов. Крайне мало у нас и популярных массовых изданий, в которых бы увлекательно рассказывалось о проблемах научно-технической революции, взаимоотношениях человека и современной техники, объяснялось взаимодействие и неразрывное единство наук о природе и обществе.

Мы с вами часто слышим слова «научно-техническая революция», встречаем их в специальной и популярной литературе. С чем это связано? Ведь революции в науке и технике происходили и раньше. Наверняка они будут происходить и в будущем. Таковы закономерности развития науки и техники, такова диалектика жизни. Но революция, которая происходит в науке и технике сегодня, имеет свои качественные отличия.

Происходившие ранее революционные процессы в науке и технике были в значительной степени обособлены друг от друга. Теперь же революция, начавшись лишь в некоторых областях науки, лавинообразно захватила всю систему «наука - техника», затронув в конечном счете все современное общество. Объясняется это тем, что все важнейшие достижения современной техники прочно связаны с фундаментальными областями естествознания. Круг научных дисциплин, находящих практическое приложение, постоянно расширяется, постоянно сокращаются сроки технического воплощения научных открытий. Одним из непременных условий современного общественного развития стало создание опережающего задела знаний, которые подготавливают базу для грядущего революционного развития техники. Мы те, кто связал свою жизнь с современной техникой относимся к ней не только с профессиональным почтением, мы относимся к современной технике с искренним восхищением. И разве можно не восхищаться такими творениями ума и рук человека, как микроэлектронная схема, где в габаритах оулавочнои иголки размещается устройство, по сложности эквивалентное чуть ли не целому телевизору! И можно ли не восхищаться луноходом - машиной, которая исследует безжизненную лунную поверхность, повинуясь командам, приходящим с расстояния почти в четыреста тысяч километров...

Но отдавая дань восхищения современной технике, мы, однако, не становимся технократами. Техника не заслоняет от нас окружающий мир и главного его героя _ человека. Такой подход совершенно естественно вытекает из всей нашей коммунистической идеологии, из конкретной политики нашего социалистического государства. Для нас задачи научно-технического прогресса неразрывно связаны с проблемами формирования гармоничной личности. В Отчетном докладе ЦК М1Ь1> XXIV съезду партии говорилось, что «...великое дело - строительство коммунизма невозможно двигать вперед без всестороннего развития самого человека. Без высокого уровня культуры, образования, общественной сознательности, внутренней зрелости людей коммунизм невозможен, как невозможен он и без соответствующей материально-технической базы».

Воспитание, формирование определенной психологии людей, повышение их грамотности, образованности, культурного уровня, сознательности - эти грандиозные задачи, поставленные партией перед народом, относятся прежде всего к нашей молодежи - неисчерпаемому источнику талантов для сегодняшнего и завтрашнего дня советской науки. И нет для меня никаких сомнений, что эти задачи будут успешно решены.