НОВОСТИ   БИБЛИОТЕКА   УЧЁНЫЕ   ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О ПРОЕКТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Если бог хочет покарать человека...

...он лишает его разума. Так говорит народная мудрость. Утратить способность думать - что может быть горше для человека, мыслителя?

Но расстройства разума изучает медицина. При чем же здесь психология? "Да при том, - говорят врачи, - что психологи помогают нам исследовать механизмы неправильного мышления. Редко в какой психиатрической больнице нет теперь психолога".

С точки зрения медицины тут все понятно: врачи ищут помощи у самых разных специалистов, черпают дополнительные сведения из смежных наук.

Когда же спрашиваешь самих психологов, что находят они для своей науки в таких необычных исследованиях, те отвечают: "Неправильно мыслящий мозг - это своего рода .эксперимент, поставленный природой. Именно потому, что его невозможно повторить в лабораторных условиях, он и представляет большую ценность для ученых".

Уникальность добытых фактов не единственное, что привлекает внимание психологов к неправильно работающему мозгу. Для них не менее важны сами ошибки, с которыми думает больной. Ведь нормальное мышление - это единый сложный процесс, который искусственно трудно, если не сказать невозможно, расчленить на отдельные этапы. А в больном, неправильно работающем мозге происходит своего рода "распад" мышления, нарушаются какие-то стороны психической деятельности и становятся видны "швы" нашей мыслительной канвы. Вот почему психологов в первую очередь интересуют мыслительные ошибки, ведь они как раз и раскрывают механизмы мышления.

Как же психологи изучают неправильный ход мысли? Им приходится действовать скорее как медикам, когда те исследуют сердце или легкие. Чтобы узнать, как работает сердце, врачи заставляют больного несколько раз присесть и затем слушают изменения сердечного ритма. Иными словами, они как бы проводят испытание, нагружая сердце и наблюдая за его работой во время нагрузки.

Психологи тоже дают мозгу нагрузку - заставляют больных думать над предложенными задачами, которые составлены так, чтобы, решая их, больной продемонстрировал, какими умственными операциями он пользуется. При этом выясняется, насколько они совершенны и полный ли их набор применяет больной.

Скажем, больному дают много картонных листков (обычно около семидесяти), на которых нарисованы самые разные предметы: домашние животные, дикие звери, люди разных профессий, инструменты, овощи, фрукты, деревья и т. п. Надо разложить их на группы, объединенные по какому-либо признаку, хотя бы так, как перечислено выше.

Или наоборот, из нескольких предметов, обычно из четырех, надо исключить лишний. Например, на карточке нарисованы градусник, весы, очки и часы. Что здесь лишнее? Разумеется, очки, так как остальные предметы - это измерительные приборы.

Но чтобы правильно ответить, надо уметь обобщать, найти какой-то принцип для объединения разных предметов. А больные с нарушениями мыслительного процесса по-разному решают эту задачу: одни группируют предметы по совершенно частному признаку, другие поднимаются до более широких обобщений. Третьи думают неровно: иногда достигают высокого уровня, иногда соскальзывают на низшую, примитивную ступень.

Вот как проходил опыт с одним из больных. Увидев много карточек, больной спрашивает: "Сосчитать надо, да?"

Исследователь объясняет, что надо положить схожие вместе. Больной смотрит, не понимая.

Тогда исследователь берет карточки с изображением слона и лопаты, спрашивает: "Их не положишь вместе?" Больной радостно кивает головой: "Понимаю, надо животное к животному".

Начинает раскладывать. Получаются такие группы:

1 - поросенок, лошадь ("это животные");

2 - кузнец, уборщица ("люди");

3 - фиалка, куст ("цветы");

4 - кошка, собака (молчит);

5 - шкаф, этажерка ("это в комнате").

Неразложенными остаются карточки с телегой, самолетом, жуком, лопатой, гусем, воробьем. Исследователь спрашивает,- указывая на четвертую группу: "Как ее назвать?"

Больной: "Это животные".

Исследователь: "Что можно туда еще положить?"

Больной: "Не знаю".

Исследователь: "Положим туда гуся".

Больной: "Нет, нельзя, он плавает".

Исследователь: "Положим туда жука".

Больной: "Нет, нельзя, это насекомое".

Исследователь: "Тогда положим гуся и воробья вместе".

Больной: "Нет, нельзя - гусь плавает, а птичка летает".

Исследователь: "Но ведь гусь - птица?"

Больной: "Да".

Исследователь: "Ну так и положим их вместе".

Больной: "Нет, гусь плавает, а птица летает, и она живет в лесу".

Исследователь: "Ну, а медведя и лису можно положить вместе с кошкой и собакой?"

Больной: "Нет, нельзя. Кошка и собака живут дома, а медведь и лиса в лесу или зоопарке, я их там видел".

Исследователь: "Но ведь лиса и медведь тоже животные?"

Больной: "Да".

Исследователь: "Это все будет группа животных. Положим их вместе".

Больной: "Нет, они разные... Ну, давайте... - неуверенно. - Нет, это будет неправильно".

Исследователь: "Ну, а стол можно положить к этажерке и шкафу?"

Больной: "Можно",

Исследователь: "Можно к телеге положить машину?"

Больной: "Нет, нельзя, они разные".

Исследователь: "Ведь на телеге едут и на машине едут?"

Больной: "Если привязать телегу веревкой к машине, она будет ее тянуть..." и т. д.

Тут явно снизился уровень обобщения - вместо общих признаков предметов на первое место выступают конкретные связи между ними. Такие больные обычно отказываются объединить вместе кошку с собакой, "потому что они враждуют", лису и жука, "потому что лиса живет в лесу, а жук летает". Они как бы утеряли способность мыслить понятиями, но какие-то более простые взаимоотношения предметов им ясны.

Обобщение
Обобщение

А вот как происходит то же исследование с другими больными. Один из них раскладывает карточки следующим образом.

1. Лыжник и свинья. Объясняет: "Это означает противоположность зимы и лета; зима - это мальчик на лыжах, а свинья - на зелени".

2. Карандаш и козел: "Обе картинки нарисованы карандашом".

3. Самолет и дерево: "Это небо и земля".

4. Кошка, стол и слива: "Кошка на столе и слива тоже на столе".

5. Тетрадь, диван, книга: "На диване можно заниматься".

6. Часы, велосипед: "Часы измеряют время, когда едут на велосипеде - тоже измеряется пространство".

7. Вилка, лопата, стол: "Это все твердые предметы; их нелегко сломать".

8. Кастрюля, шкаф: "Здесь есть отверстия".

На вопрос экспериментатора: "А можно по-другому разложить?" - больной отвечает утвердительно, разрушает прежние группы, складывает в одну группу куст, кастрюлю, козла, объясняя, что все они начинаются на букву "к".

Здесь тоже ход мышления неправильный, правда, происходит совсем другая ошибка: понятия сохраняются, но существуют сами по себе, не отражая конкретных свойств предметов. Мышление таких больных уж слишком абстрактно, оно превращается в какое-то пустословие, бессмыслицу.

Особенно наглядно это видно при другого рода испытаниях, когда больных просят объяснить пословицы. В этом случае нужно понять переносный смысл тех или иных выражений, что требует умения мыслить абстрактно.

Иногда исследование несколько изменяют. Больному дают листок, на котором написано несколько пословиц, и просят к каждой из них подобрать соответствующую фразу (они тоже даются). Часть этих фраз ничего общего по смыслу с пословицами не имеет, в них просто включены слова, упоминающиеся и в пословицах. Ну, например, берут такие пословицы:

Шила в мешке не утаишь.

Куй железо, пока горячо.

Не все то золото, что блестит.

С миру по нитке - голому рубашка.

Взявшись за гуж, не говори, что не дюж.

Какие из следующих фраз к какой пословице могут быть отнесены по смыслу:

Золото тяжелее железа. Сапожник чинил шилом сапоги.

Не все то хорошо, что кажется нам хорошим.

Если уж поехал куда-нибудь, то возвращаться поздно.

Кузнец работал сегодня целый день.

Коллективными усилиями легко справиться с любыми трудностями.

Правду скрыть невозможно.

Не откладывай дела в долгий ящик.

Больные, которые не могли выделить общий признак, группируя предметы, как правило, оказываются неспособными понять и переносный смысл пословиц. "Куй железо, пока горячо", по их мнению, означает лишь только то, что "железо нельзя ковать, когда оно . холодное". На вопрос: "А к врачам это выражение нельзя применить?" - удивляются: "Конечно, нельзя. Врач лечит, а не кует, он не кузнец".

А те, что оперировали слишком абстрактными понятиями, начинают усиленно резонерствовать. Пословицу "Не все то золото, что блестит" объясняют так: "Эта пословица отдельная, вернее сказать, она скоро изживет себя. Здесь происходит обесценивание золота как металла, это с точки зрения философской. Сущность не в золоте. Возможно, что другой металл, не столь полезный, как золото, блестит и приносит больше пользы человеку. Луч света, падая на стекло, блестит, это тоже может принести пользу... Ну, там всякие радиолучи... Ну, а в общем, не надо смотреть на человека и на его дела с чисто внешней стороны..."

Есть много других способов искать ошибки в ходе мышления.

Правильность построения суждений и умозаключений проверяют, например, таким любопытным образом. Называют отдельные слова и просят в ответ на каждое произнести первое пришедшее в голову слово. У здоровых людей это требование не вызывает никаких осложнений: они произносят ответные слова без задержки, через одну-две секунды после контрольных, и, главное, слова эти соответствуют по смыслу тем, что называет исследователь. Ну, скажем, стол - стул, ягода - малина и т. д.

Больные же нередко не могут даже понять, что от них требуется ("Стол есть стол, что же еще сказать?"). А когда разберутся, отвечают не сразу, да и ответы их очень примитивные (глубина - глубоко, падение - падать, бежать - быстро, хлеб - едят). Это говорит о бедности возникающих у них ассоциаций, необобщенности их.

Особенно показательно это при втором туре исследований, когда называют те же слова, а отвечать просят не тем словом, что раньше. Большинство больных просто не могут выполнить новое требование, повторяя с трудом придуманное ими в первый раз слово. Или же называют созвучные слова (топор.- бор), никак не связанные по смыслу.

Конечно, и те и другие больные не смогут свободно и правильно рассуждать, им не хватает для этого запаса ассоциаций.

Когда же надо проследить, как развивается логика рассуждения, больному дают рассказ в картинках и просят по ним установить последовательность событий.

К примеру, на первой картинке изображена запряженная телега, нагруженная мешками. Рядом лежит соскочившее с оси колесо. Возчик стоит в растерянности. На второй - то же самое, только возчик идет к деревне. На третьей - идут возчик и мастер с инструментами, а телега и упавшее колесо видны вдали. Четвертая изображает починку. На последней починенная телега уезжает, мастер с инструментами смотрит ей вслед.

Пытаясь сопоставить
Пытаясь сопоставить

Казалось бы, все ясно? Но многие больные не могут уловить единого смысла тех событий, что изображены на картинках, хотя прекрасно понимают каждую. Они либо отвлекаются, никак не могут собрать мысли воедино. "Здесь сломалась телега, - говорят они, - а здесь чинят; тут человек гуляет, здесь едет телега". Или же, наоборот, их внимание с трудом удается переключить с одной картинки, они как бы вязнут в своих суждениях.

Если попытаться полвести итог разным ошибкам, то, окажется, что все их можно свести к нескольким типовым. Это обычно нарушение основного мыслительного процесса - обобщения, в результате чего суждения человека либо не выходят за пределы частных, конкретных, либо отражают только случайные, несущественные отношения между предметами.

В первом случае как бы утеряна способность к высшей форме мышления: обобщенные понятия не синтезируются, человек мыслит сугубо конкретно. А во втором - он думает, так сказать, одними абстракциями. Поскольку они не опираются на конкретные свойства предметов, то носят крайне выхолощенный характер. Тут не просто утратилась способность к каким-то умственным действиям, но нарушился сам процесс обобщения, он протекает неправильно, потому и суждения таких больных бессодержательны, нереальны; недаром про них говорят: бредовые.

Это наиболее часто встречающиеся нарушения мышления. Но они не сводятся только к распаду понятий. Нарушается нередко и логический ход мыслей. Мышление становится "разорванным", непоследовательным. ("Если я Наполеон, то не должен любить, если Александр Первый, то придворный врач мне не врач", - характерное высказывание такого больного.) "Создается впечатление, что понятия определенной категории собраны в горшок, - писал один известный психолог, - перетрясены - и затем выбрано первое попавшееся".

Больные с неправильной логикой легко "соскальзывают" с предмета разговора либо "вязнут" в собственных мыслях, никак не могут продолжить беседу, топчутся на месте, без конца повторяясь.

Все это очень напоминает недостатки детского ума. Казалось бы, то же неумение мыслить настоящими абстракциями, перенос центра тяжести на случайные, нехарактерные свойства вещей - отсюда бесконечные выдумки, немыслимые фантазии. А некоторая непоследовательность в мыслях, тяготение к нелогичным на первый взгляд суждениям?

Недаром кое-кто из психологов уверял, что при расстройстве мышления человек опускается на более низкий уровень, соответствующий детскому уму.

Создавалось впечатление, что мышление больных как бы движется в обратном направлении. Проходя стадию детства, оно возвращается к архаическому мышлению, характерному для первобытного человека.

Но это впечатление обманчиво. Дело не только в том, что этапы развития мышления у ребенка и формы его распада у взрослых больных не совпадают. Есть ряд нарушений в работе мозга - например, "разорванность" мышления или искажение обобщения, что служит основой бредовых представлений, которые не встречаются ни на каком этапе детства и ни у каких известных первобытных народов. Тут невозможна никакая аналогия.

Что же касается похожих особенностей мышления, то здесь сходство чисто внешнее.

Действительно, образовавшиеся в уме ребенка связи не носят достаточно обобщенного характера, понятия еще толком не сформировались. Но сам по себе процесс образования понятий ребенку доступен, хотя и ограничен возрастом. Вырастая, ребенок учится думать не только конкретно, но и отвлеченно, понимать условность. Несмотря на маленькие знания и умения, в его мозгу непрерывно складываются новые понятия.

А больные с неправильно мыслящим мозгом, хотя и владеют остатками прежних обобщений, не в состоянии накопить новые. Их не удается научить умственным операциям, которыми они пользовались когда-то и которые теперь у них "выпали".

И в этом главное отличие неправильно работающего мозга от не умеющего еще думать по всем правилам: он не способен учиться. А ведь наш ум - это не наследство, доставшееся безо всяких усилий, а капитал, добытый каждым самостоятельно.

Ум человека тем богаче, чем больше он учится думать. Недаром слабоумных больных врачи всерьез называют "разорившимися богачами". И изучать пути, по которым утекало это богатство, очень важно - ведь это значит фактически найти рецепт того, как складывается умение думать.

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© NPLIT.RU, 2001-2021
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://nplit.ru/ 'Библиотека юного исследователя'
Рейтинг@Mail.ru