Наука - лженаука

Разграничительные линии

Мы увидели, что не только вознесшиеся над земной опорой абстракции, не только мечты-фантазии, но даже нелепости, заблуждения и ошибки ускоряют бег познания. Повинуясь давлению факта, принимаем, что бесполезных знаний практически нет. Есть преждевременные завоевания, непроверенные, спорные, но в нашем повествовании не отыскалось пока места для лишнего, ненужного знания.

Однако так ли безапелляционно обстоят дела? Всякая ли деятельность в науке полезна? В более острой постановке - это вопрос о существовании лженауки как альтернативы истине.

Тема всегда задевала живые струны общественных мнений. В наши дни проблема не стала мягче. Наоборот. Абстрактность теорий, достигнув сияющих высот, гее настоятельнее ищет ходы для практических приложений. В этих условиях околонаучная суета, отбирая на себя материальный ресурс, время и силы, особенно досаждает науке. Но одновременно с тем неосторожное приклеивание трудам ученого псевдонаучных этикеток сеет опасность вместе с бракованной продукцией выгрести на свалку и плодоносные темы. Лжеученость вредна, но столь же чревато и безоговорочное обвинение в лжеучености.

Разграничительные линии

Вот казус, поразивший выдающегося физика XX столетия, лауреата Нобелевской премии Л. Ландау. В пору еще робких проб исследований эффектов высокотемпературной сверхпроводимости академик с присущим ему острословием произнес: "В глиняных горшках сверхпроводимость искать не надо". Сказал, как припечатал, и, конечно, своим авторитетом внес замешательство, навредив развороту столь необходимой работы.

Что науку во все времена сопровождала лженаука, ясно каждому. Но далеко не ясно, где обрывается ниточка, ведущая к истине, и набирает силу ложь. Кто-то уверен, что паранауку можно отсечь, вооружившись показаниями здравого смысла. Другие убеждены, будто лженаука есть все, что противостоит фундаментальным законам природы. Еще одни уповают на рациональность, вне сферы которой все, по их мнению, попадает в запретную для науки зону... Однако кто возьмется обозначить пределы того, другого и третьего?

Как заявил однажды А. Эйнштейн, возможно, и стоит обратиться к здравому смыслу, когда бы его могли положить на весы и обозначить точную меру, ибо "здравый смысл - это толща предрассудков, успевших отложиться в нашем сознании к восемнадцати годам". С другой стороны, кому и почему доверено разметить квадраты, на которых размещаются здравый смысл, фундаментальность и тому подобные хорошие вещи? Но пусть даже и пометили, полна ли гарантия, что незыблемость и завтра сохранит свой вид? Куда фундаментальнее утверждение об атоме как неделимой градации вещества, А что осталось ныне от неделимости, кроме названия! И разве с приходом квантовых идей по фундаменту не побежали трещины?

Представляется, что в самой науке, оглядываясь лишь на рожденные ею оценки - "рационально", "истинно", "соответствует ситуации вне нас" и другие,- наш вопрос однозначно не решить потому, что указанные определения выносятся заинтересованными людьми. Но, как говорится, кто засвидетельствует, что свидетели не лгут? Тем более что характеристики эти записывают, когда они еще не прошли "госприемку" более высокими инстанциями ее величества практики.

Все это значит, что линии между наукой и лженаукой не проступают четко, и еще значит, что до поры, пока не обнаружены зримые доказательства в пользу противоположной идеи, принятая точка зрения не может быть объявлена ложной, хотя бы она кое-кому и казалась таковой. Точно так же и представления, которые противоречат сегодняшнему пониманию, неверно списывать как лженаучные.

Скажем, для своей эпохи идея теплорода, поиски алхимиков, астрология, очевидно, не являлись псевдонаучными, но они оказались ими, когда оформились кинетическая теория тепла, химия, астрономия. Более того, замечает академик В. Гинзбург, до создания термодинамики было бы несправедливо зачислять в ряды ложных учений даже усилия строить вечный двигатель.

Это оценки прошлого науки. Полезно следовать столь же осмотрительной тактике, заботясь о ее будущем. Порой ученое сообщество крайне щедро раздает обвинения в лженаучности тем, кто не проявил "верноподданнических" убеждений к господствующей парадигме, кто выказал недовольство общепринятыми законами. Заслушаем на сей счет мнение советского академика медицинской науки О. Борояна. Обычно, пишет он, идея, которая противостоит истине, считается ошибочной со всеми исходящими от нее следствиями. Так ли это?

Характерная ситуация. Несмотря на прогресс медицины, немало безнадежно больных раком, в отношении которых классные специалисты, чей авторитет вне подозрения, категоричны: мы бессильны, больному жить две-три недели. Но ведь живет же такой обреченный годы и десятилетия! Это факт, что рядовым провинциальным врачам удается с помощью только им известных методик таких больных спасти. Увы, высококвалифицированный корпус решительно отметает сии лечения как псевдолечения. И совершенно напрасно. О. Бороян уверен: "Деление работников науки на ученых и лжеученых не имеет под собой почвы".

Положим, с последним не согласимся. Все же размежевание есть, и основания тому имеются. Оттого рядом с наукой, к сожалению, процветает лженаука. О. Бороян прав в одном: подобные разграничения провести трудно, если использовать только те критерии, которые применяются в самой науке.

В связи с этим кажется разумным принять следующее- ключ к размежеванию на линии "научно - лженаучно" находится не в параграфах теории познания и не у обладателей здравого смысла и т. п., а совсем в другой сфере - в сфере нравственно-этического.

Иной раз подверженность науки определениям морали отвергается по тем соображениям, что, мол, законы природы, которые мы открываем, даже тени нравственного смысла не содержат. Какое отношение имеет, скажем, закон всемирного тяготения к этической норме? Так квалифицирует ситуацию, например, академик А. Несмеянов. Близкой позиции придерживается и академик А. Спирин: "В науку нельзя вносить этические нормы. Цель науки,- заявляет он,- поиск истины, а истина аморальной быть не может".

Конечно, А. Спирин прав, когда говорит, что истина - это гносеологическая, а не этическая категория. Но мы не можем согласиться с тем, что наука якобы исключает применение к ней моральных оценок, словно бы познавательная деятельность и этические нормы никоим образом не пересекаются.

Однако, сколь ни отличны по природе наука и этика, сколь ни далеки их цели, точки сопряжения между ними все же есть.

Если перед нами действительно исследователь, человек, который не держит иных мыслей, кроме как постижение природы, он не только верен истине, но и поступает по совести. Ибо истинное знание составляет такое содержание, которое очищено от личных пристрастий, лишено симпатий и антипатий автора - творца, свободно от определений его "я". Добытый результат обязан вступать в обиход не искаженным приблизительностью чьих бы то ни было мнений и пожеланий. "Постараемся же хорошо мыслить: вот основа нравственности". Такова установка великого французского ученого Блеза Паскаля. Но "хорошо мыслить" - это и значит мыслить правильно, эффективно, достигая цели, а цель и есть истина.

Собственно, больших ученых как раз отличали высокие моральные качества. Советский генетик А. Малиновский как-то провел статистический анализ зависимостей уровня теоретического мышления исследователя и его нравственных характеристик. Он установил, что выдающиеся теоретики обладали глубокими этическими свойствами.

Такая корреляция отнюдь не простое совпадение: лишь высоконравственный человек (будь то ученый или не ученый) способен бескомпромиссно, при "любой погоде" побороться за истину. Так уверенно пересекаются истина и справедливость, а моральные ориентиры привлекаются, чтобы оценивать результаты познания.

Но если подлинная наука освещена нравственной чистотой, то лженаука, наоборот, повязана отступлениями от моральных устоев. Выходит, что псевдонаука начинается не там, где вынашивают нелепые идеи, громоздят фантазии, заблуждаются. Лжеученый тот, кто вступает на нечестный путь искажения фактов, подтасовок, кто становится участником или соучастником обмана. Не ошибка ведет исследователя в зыбкие владения лженауки, а нежелание признать ошибку, вслушаться в инакомыслящую речь, поставить добытый результат на испытание.

Характерно одно замечание К. Маркса. Здесь оно зазвучит к месту. Маркс называет аморальным стремление "приспособить науку к такой точке зрения, которая почерпнута не из науки (как бы последняя не ошибалась), а извне, к такой точке зрения, которая продиктована чуждыми науке, внешними для нее интересами, - такого человека я называю низким".

Кстати, заметим, что похожий критерий значим и для искусства. Чем измерить истинное лицо художника, как отличить критику от критиканства, очернительство от "разоблачительства"? Критерий здесь, как считает А. Нуйкин, один - нравственный. Только тот избежит упрека в злонамеренности и сможет приблизиться к художественной высоте, кто питает чистые замыслы.