Я читал, что В. И. Вернадский принадлежал к такому идейному течению, как "русский космизм". Но в справочниках об этом течении я ничего не нашел. Что же это такое - "русский космизм"? (Снегирев Павел, 27 лет)

О "русском космизме" рассказывает кандидат философских наук Ф. И. Гиренок.

Русский космизм - одно из направлений в развитии отечественной культуры, возникшее к середине XIX века. В русском космизме выделяются три течения: естественнонаучное, религиозно-философское и поэтически-художественное. К первому течению относятся К. Э. Циолковский (1857-1937) - основоположник космонавтики, В. И. Вернадский (1863-1945) - ученый-энциклопедист, создавший концепцию биосферы и ноосферы, Н. А. Умов (1846-1915) - физик-теоретик, один из первых указавший на экологически опасный характер развития человеческой цивилизации, Н. Г. Холодный (1882-1953) - биолог, А. Л. Чижевский (1897-1964) - биолог, "Леонардо да Винчи" XX века.

Наиболее яркой фигурой религиозно-философского космизма является Н. Ф. Федоров (1828-1903). В поэтически-художественной форме идеи космизма разрабатываются В. Ф. Одоевским (1803-1869), автором сказок и философских повестей, С. Дьячковым, А. В. Сухово-Кобылиным (1817-1903), А. Л. Чижевским.

Русский космизм, создавая новый образ природы и человека, объединяет в одно целое некоторые идеи утопического, философского и научного сознания. В нем отражено умонастроение тех деятелей русской культуры, которые в человеке видели "космос", а в космосе - человека.

В чем суть этих умонастроений? Каждый из нас знает, что он умрет и что человечество не вечно. Правда, мы не знаем, когда это с каждым из нас случится. И на этом незнании строится наша мораль. То есть какая мораль? Мораль конечного человека. Я не говорю, что эта мораль обязательно плоха. Она может быть разной. Но по существу своему она является моралью смертного человека. На нашем отношении друг к другу, на нашем отношении к природе лежит печать неминуемой гибели и всего человечества.

Вот эту-то мораль и ставит под сомнение русский космизм. Его базисные идеи просты и элегантны. Во-первых, нет таких законов природы, которые бы делали гибель человечества неизбежной. Таких законов никто не открывал. Во-вторых, все мы физически смертны, но этот физический факт не определяет способ существования морального человека. То есть мы можем жить так, как если бы были бессмертны. Какие же мы тогда, когда мы бессмертны? Какая у нас мораль? Эта мораль строится под знаком вечности, а не конечности человеческого существования.

Формулируя этот ответ, я тем самым рисую идейный профиль русского космизма, его главную и любимую мысль. С наибольшей полнотой она раскрыта в книге Н. Ф. Федорова "Философия общего дела". Смотритель Румянцевского музея в Москве (ныне Библиотека имени В. И. Ленина) всю свою долгую жизнь посвятил служению новой космической морали.

Иногда я спрашиваю себя: но при чем же здесь космизм? Дело в том, что в русском космизме повторяющимся мотивом звучит мысль о том, что люди живут не в доме и даже не на Земле, а в космосе. Человечеству не грозит смерть, если они сделают обитаемым космос. Казалось бы, что изменится от того, обитаем ли космос или необитаем, прописаны мы в нем или не прописаны? Мы ведь все-таки люди, а не боги. Однако, если мы сугубо земные существа, то тогда наша Жизнь основана на случайности свойств той материи, из которой мы "сделаны". Например, на случайности свойств углеродистых соединений. А это означает: сегодня в нас есть это свойство, а завтра вмешается случай,, и его может не быть. Из того факта, что сегодня что-то есть, никак не следует, что оно должно быть и в последующие дни.

В космосе же царит не случай, а необходимость. Для вечности нет случайности, ибо не она пребывает во времени, а время пребывает в ней. Вневременной космос - условие существования всякого времени. Теперь, когда человек уже есть, нельзя сделать так, чтобы его не было и мир вернулся в исходное состояние.

Пожалуй, нет никого в мировой литературе, кто выразил бы эту мысль так же ясно, как К. Э. Циолковский, и так же последовательно, как В. И. Вернадский.

Итак, наш дом - космос, и смотреть на него нужно не так, как смотрит зритель на то, что происходит на сцене. В сценические действия зритель не вовлечен. Он смотрит на них со стороны. Человек же не сторонний наблюдатель жизни космоса. Он ее часть. Сохраняя этот оттенок мысли К. Э. Циолковского, впрочем, как и его ученика А. Л. Чижевского, мы продолжаем идти в русле идей русского космизма.

Ведь обычно мы думаем как? Человек - это человек, а природа - это природа. А вместе им, как заметил поэт, не сойтись. Мы - здесь, а она - там. И между нами существует какая-то дистанция. Конечно, и до русского космизма были люди, которые понимали, что человек - часть природы и нет между ними никакой дистанции. Например, это понимал А. Гумбольдт, написавший в середине XIX века книгу под названием "Космос". Все это так. Но для Гумбольдта, как и Риттера, человек уже часть, а для Вернадского он еще должен стать частью. Итак, "уже" или "еще"? Если я часть чего-то, то мне ведь не нужно стремиться стать этой частью. Нет у меня такой заботы. Я уже часть. Но беззаботное отношение к природе как раз и привело человечество к проблемам экологии, к разладу в отношениях с природой.

Я помечаю эту мысль не для того, чтобы осудить человечество, а для того, чтобы напомнить о его свободной воле и о понимании этой свободы в русском космизме.

У человека нет определенного места в природе. Он свободен. И поэтому ему нужно всякий раз заново определять себя в качестве части природы. "Свободно, т. е. всякий раз заново" - таким аккордом звучит эта мысль в русском космизме. А это означает, что главное в мире еще не случилось. Оно не позади, а впереди, и все еще возможно. То есть мы жили и всегда будем жить в момент, когда человечество еще только начинает определять себя в качестве части мирового целого, в момент, когда еще все впереди. Все, что произойдет потом, после определения, произойдет не без нашего участия. А за то, что случится с нашим участием, мы не можем не отвечать.

Для того чтобы как-то обозначить ответственность человека за изобретаемый им способ существования, В. И. Вернадский использовал термин "ноосфера", а Н. Г. Холодный в начале 40-х годов XX века решил сформулировать принцип антропокосмизма.

И в том и в другом случае под космосом понимается не что-то безжизненно далекое и безразличное к судьбе человека, а Вселенная. Почему Вселенная? Ведь космос - это упорядоченность и гармония целого. Суть дела оказывается не в гармонии и порядке. А в чем?

Читая А. П. Щапова (этнограф XIX века), я обратил внимание на одну деталь. Щапов сетует на бедность русского языка и рассуждает в том плане, что, мол, ему (языку) не хватает абстрактных понятий. Их приходится заимствовать. Он приводит примеры из греческого языка, немецкого, и вот никак он не может обнаружить что-либо похожее на такое "уродливое" словечко, как "вселенная". Уж слишком оно своеобразно и антропоморфно. Из этого словечка, как ни смотри, выглядывают "уши" человека (то бишь русского мужика), занятого привычным делом. Каким? Вселением в дом. Поэтому-то и космос он (этот мужик) понимает в качестве того места, куда ему нужно еще вселиться. Точно так же, как вселяются люди в новый дом. То есть космос для него Вселенная.

Русский космизм потому и называется русским (в отличие от всяких других космизмов), что в нем космос предстает в изначальном смысле русского слова "вселенная", то есть как дом, в который еще нужно вселиться. И не поодиночке, а всем миром. Здесь отражена общинная психология русского крестьянина.

Когда мы слышим имя Циолковского, в наших головах непроизвольно складывается представление о кочующем человечестве. С Земли оно переселяется на Марс, а с Марса - на астероид, с астероида - еще куда-нибудь. И так без конца. Но где бы оно ни задержалось, всюду возникает диковинная флора и замысловатая фауна. Одним словом, люди как кочевники, как цыганский табор в космосе. Так ли это?

Я был бы не прав, если бы сказал, что об этом Циолковский не писал, что нет у него этой мысли. Она есть. Но есть и другое. Мы ведь забываем, что разместились в особом мире. В каком? В мире, заполненном причинами и следствиями. В нем нет ничего такого, чтобы не складывалось самодействием законов. Это естественный мир. Но люди не живут самодействием законов. Они сами действуют. И рядом с ними появляются вещи, для которых нет естественных причин. Вещи есть, а причин для того, чтобы они были, нет. Например, нет причин для того, чтобы были самолеты. Вернее, есть много причин для того, чтобы они не летали, а падали. Тем не менее они летают. Но как? Искусственно. То есть своим действием люди создают искусственный мир. И в этом мире возможно существование вещей, для которых нет причин.

Завоевав плацдарм в понимании естественного и искусственного, спросим себя: а в каком мире живут люди? В естественном или искусственном? В зависимости от ответа, нам нужно будет решить вопрос и о том, куда же переселяются люди? С Земли на небо? А может быть, из естественного мира - в искусственный или наоборот, из искусственного - в естественный?

В начале XX века Н. А. Умов (физик, составивший первый глобальный прогноз) сделал для себя одно маленькое открытие. В 1905 году в России прогрохотала революция. Умов наблюдал за ней. И из этих наблюдений он извлек неожиданный опыт. Оказывается, революция убедила его в том, что люди давно уже живут в искусственном мире. Это особенно хорошо чувствуется тогда, когда перестают работать почта и телеграф, заводы и фабрики. Второй вывод, который сделал Умов, формулируется им так: человечество марширует прямо в космос. На земле ему скоро нечего будет делать. Обживая искусственный мир, мы хотим переселиться в естественный. Но, переселяясь в естественный мир (в космос), мы все время остаемся в искусственном мире. И ничего с этим нельзя поделать.

Русский космизм напоминает нам о том, что двери, ведущие из одного мира в другой, не заперты. И в эти незапертые двери можно не только выйти, но и войти. А войти в них может то, что принято называть космосом. Готовы ли мы принять этого гостя или нет - вот вопрос, на который пытался найти ответ русский космизм.

Изложив коротко основные идеи русского космизма п назвав его представителей, я оставил безымянным происхождение самого словосочетания "русский космизм".

Сам термин "русский космизм" возник уже в наше время, в 70-е годы, и стал удачным обозначением умонастроения целой группы русских ученых, философов и писателей. Так, во второй половине XIX века идеи космизма привлекут внимание А. В. Сухово-Кобылина, который создаст учение о трех стадиях в развитии человечества. Над "Философией общего дела" начнет работать Н. Ф. Федоров. В 1883 году появится "Свободное пространство" К. Э. Циолковского. В 1892 году Н. А. Морозов напишет небольшую работу под названием "В мировом пространстве", а чуть позже и независимо от Морозова опубликует свою новую работу "На луне" К. Э. Циолковский. В XX веке появятся новые имена. Среди них - Н. А. Умов, А. Л. Чижевский, В. И. Вернадский, Н. Г. Холодный. Космическая тема найдет своеобразное отражение в фантазии А. Платонова "Потомки солнца", в стихах Н. Заболоцкого.

Предметом особого разговора является тема космизма в истории русской (скажем так: профессиональной) философии. Некоторые ее мотивы я нахожу у В. В. Розанова и Н. Н. Страхова, у В. С. Соловьева и П. А. Флоренского. Нельзя оставить без внимания такую статью, например, С. Франка, как "Природа и культура". Любопытны в этом отношении сочинения Булгакова и Бердяева. Иными словами, изучение идей русского космизма не закончено. Оно еще только начинается.