Что такое "нетрадиционные" религии? Почему они распространяются у нас?

Отвечает кандидат философских наук А. А. Захаров.

Отшумевший на наших экранах фильм "Легко ли быть молодым?" заставил по-иному взглянуть на многие вещи; но и новых вопросов он оставил немало. Нет, нас уже не удивить рокерами, панками, рок-фестивалями; в крупных городах страны экзотические облачения приверженцев металла воспринимаются ныне вполне привычно. Но вот это... Здесь недоумение, раздражение, непонимание не ослабевают с тех самых пор, как о проблеме - с недавнего времени - стали говорить открыто. Как же понять этих, выряженных в цветастые восточные одежды, распевающих, воздев руки к небу, священные гимны на языках далеких народов и славящих неведомых чужеземных богов? Ведь существуют же какие-то мотивы, побуждающие молодых ребят - музыкантов, художников, ученых - целыми семьями бросать работу в Москве, Ленинграде, Киеве и отправляться в самую глубокую глубинку ради религиозного отшельничества? А разобраться просто необходимо: ведь они, эти люди, тоже представляют советскую молодежь 80-х годов, как, впрочем, и те 2-3 процента наших студентов, которые исповедуют различные варианты христианства.

Цифры, приведенные недавно с трибуны Всесоюзного совещания заведующих кафедрами общественных наук, заставляют задуматься вот над чем: нужно ли вообще говорить о столь ничтожных процентах? Ответ только один - безусловно, и причин к тому имеется несколько. Прежде всего даже один процент советского студенчества - это внушительная цифра (для справки - в 1985/86 учебном году в наших вузах обучалось 5147 тысяч студентов). Во-вторых, ставя вопрос таким образом, мы соблазняемся стереотипом 70-х годов: лучший способ решить социальную проблему - это отмахнуться от нее. Факты, однако, говорят сами за себя: продолжавшийся в 70-е годы приток молодых верующих в православную церковь, баптистские, пятидесятнические и другие христианские общины к концу десятилетия дополняется проникновением в СССР ранее неизвестных у нас восточных - или "нетрадиционных" - религиозных культов.

В начале 70-х нашу страну в качестве (или под видом?) туриста посетил руководитель неоиндуистской организации "Международное общество сознания Кришны" Бхактиведанта Свами Прабхупада, индус по национальности. Если верить западным журналистам, этот человек, прибыв в Нью-Йорк из Индии в 1965 году, имел в кармане всего семь долларов. Через несколько лет основанная им в США религиозная организация обладала огромной финансовой империей с целой сетью гостиниц, ресторанов и собственным книгоиздательством. Бхактиведанта возвел свое процветание на продаже "новой" религии, обещающей молодым людям Запада спасение от социальных неурядиц и личной неустроенности. Основное ее требование заключалось в отказе от собственной индивидуальности ради приобщения к универсальному духовному началу, называемому Кришной. Регулярно занимаясь разнообразными формами психотренинга, кришнаиты надеются достичь полного забвения житейских проблем, а в перспективе - бессмертия. Цель жизни - личное самосовершенствование, ведущее к "полному освобождению". "Освобожденный человек, - писал Бхактиведанта в одной из своих книг, - вообще не имеет никаких забот. Он может быть беднейшим человеком в мире, но он не сетует на свою бедность и не размышляет о ней... Тот, кто свободен от материалистического понимания жизни, не интересуется собственностью или отсутствием собственности". Заявляя о своей отстраненности от политики, секта кришнаитов имеет, однако, ярко выраженное политическое лицо. В Индии, к примеру, ее активисты участвуют в кампаниях, направленных против правительства Р. Ганди; в некоторых молодых государствах филиалы "Международного общества сознания Кришны" служат "крышей" для ЦРУ.

Все сказанное не имело бы никакого отношения к нам, если бы... Если бы не факты. Вскоре после визита главы кришнаитов в Советский Союз эмиссары секты при самой непосредственной помощи сотрудника американского посольства в Москве Р. Кампаньолы основали общины поклонников Кришны в столице, а затем в Ленинграде, Ереване, Красноярске, Новосибирске и некоторых других городах СССР. Вот тут мы выходим на самое главное, в чем предстоит разобраться, - каким образом у религиозной организации с такой родословной и таким политическим портретом нашлись последователи среди советских молодых людей?

Кришнаиты, однако, это еще не все. Проповедническую работу среди определенных прослоек нашей молодежи в 80-е годы развернула еще одна небезынтересная религиозная группа - "Церковь объединения" (или "Церковь унификации", "Объединенная церковь"), возглавляемая выходцем из Кореи Муном. Этот человек, провозгласивший себя "третьим Христом", делом своей жизни считает борьбу с коммунизмом, причем любые средства здесь объявляются богоугодными. Послушаем самого Муна: "Если вы нападаете на человека, но делаете это для его же блага, то это хорошо. Если вы нападаете на семью в ее же интересах, это еще лучше. Если вы совершаете это на национальном или мировом уровнях, то добро от этого будет превеликое". К месту тут будет вспомнить слова бывшего госсекретаря США А. Хейга - кстати, одного из претендентов на пост президента от республиканской партии на 1988 год, - о том, что "есть вещи поважнее, чем мир". Во время "уотергейтского скандала", свалившего администрацию Р. Никсона, Мун изо всех сил защищал президента-мошенника; в ФРГ мунисты регулярно и активно поддерживают на выборах блок правых партий ХДС - ХСС. В Латинской Америке филиалы "Церкви объединения" поощряют самые кровавые диктатуры. Последователи Муна, как сообщает печать, непосредственно финансируют переброску оружия сомосовским "контрас"; у мунистов отличные отношения с фашистскими режимами Сальвадора, Парагвая, Чили. Если вспомнить еще и о том, что бежавший в 1983 году из швейцарской тюрьмы глава разоблаченной в Италии тайной масонской ложи "П-2" Л. Джелли нашел прибежище на одном из ранчо "Объединенной церкви" в Уругвае, картина становится особенно зловещей. Тесно сотрудничает организация Муна с пресловутым "интернационалом сопротивления". О том, в сколь значительной степени политика здесь преобладает над религией, свидетельствует и то, что в последние годы "Объединенная церковь" - христианская организация - превратилась в ярого защитника ислама. Мунисты поддерживают "братские" отношения с афганскими контрреволюционерами, а в последнее время провели на Западе шумную кампанию "в защиту" крымских татар.

А вот другие факты. В 1981 году, вскоре после перебазирования штаб-квартиры мунистов из Великобритании в ФРГ, английская "Таймс" писала: "Западная Германия рассматривается мунистами как трамплин для работы в России". Газета оказалась весьма проницательной - ждать пришлось недолго. Летом 1983 года агенты "Церкви объединения" Муна, прибывшие в СССР в составе западных туристских групп, были задержаны во время распространения антисоветской литературы. Произошло это в городе Калинине. Совсем недавно секта вновь заявила о себе - в мае 1987 года в Москве в милицию случайно попала гражданка Австрии Кристина Хассинен, также оказавшаяся эмиссаром "Объединенной церкви". У этой женщины, пользовавшейся вполне легальным статусом гувернантки атташе американского посольства Ф. Мекка, были изъяты партии антисоветской и религиозной литературы, принадлежности тайнописи, крупные суммы советских денег.

Сам факт использования религии в политических целях не нов; удивительно, повторяем, другое - то, что подобные религиозные организации находят молодых приверженцев - пусть даже не слишком многочисленных - в нашей стране. Мы не ошибемся, обратившись в поисках оснований молодежной религиозности к ситуации застоя и упадка, сложившейся в стране в 70-е годы. Строгая регламентация всех форм общественной активности, бюрократизация и "заформализованность" политической жизни, расхождение слов с делом на самых высоких уровнях стали тогда повсеместным явлением. Все это подрывало фундаментальные ценности социализма - прежде всего в сфере общественной морали. Извращенные этические стандарты, навязываемые официально, выставляли посредственное и серое великим, правду подменяли ложью, бессмыслицу объявляли нормой. Особенно болезненно подобные явления отражались на духовном здоровье молодежи, поскольку эта социальная группа наиболее чувствительна к различным проявлениям неподлинности. Неизбежным следствием фальши, возведенной в правило, стало резкое падение интереса к общественной стороне жизни, растущая бездуховность и волна молодежного скептицизма. Доминирующим личностным идеалом стало стремление к материальному благополучию; постоянно увеличивалась прослойка людей, не считавшихся с какими-либо моральными ограничениями на пути к наживе. Происходившие на таком социальном фоне попытки втиснуть мир повседневных реальностей в прокрустово ложе показного благополучия рождали у значительной части молодежи апатию и пессимизм, активное нежелание "заниматься политикой". По принципу "хоть что-нибудь, только не это" определенные группы молодых людей - как правило, наиболее вдумчивых, переживающих и глубоко чувствующих, - заполняли духовный вакуум мистикой, усматривая в ней альтернативу миру парадности, чинопочитания и погони за символами престижа. Проблему усугубляла нетворческая ориентация нашего атеизма, взявшего курс на деструктивную критику религий, неспособную найти положительную замену ниспровергаемым моральным ценностям (вспомним хотя бы сравнительно недавние газетные и журнальные гонения на В. Астафьева, Ч. Айтматова, В. Распутина). В такой ситуации религиозные системы, обладающие огромным историческим опытом в плане решения нравственных проблем, оказались в выигрышном положении. "Моральный голод" был настолько силен, что в своих мучительных поисках правды, незыблемой "системы отсчета", вечных истин молодые люди нередко закрывали глаза на политический аспект проблемы. Вот почему в семидесятых годах семена, брошенные проповедниками "новых" религий, падали на подготовленную почву.

Сейчас, в условиях перестройки советского общества, создаются благоприятные предпосылки для решения тех проблем, о которых шла речь. Эти предпосылки - демократизация, твердое признание всех - даже самых тягостных - прошлых ошибок и всесторонняя гласность. Однако новые ценностные ориентиры не могут прижиться без своих корней, без того прочного фундамента, который был создан за многие века великой русской культурой, - это обстоятельство крайне важно. Здесь перестраиваться особенно тяжело. Но вместе с тем и наиболее необходимо. Ведь десятилетиями проповедуемое убеждение в том, что новые социальные условия автоматически сформируют нового человека, уже породило целое поколение "морально бездомных" людей, раскапывающих ради денег солдатские могилы своих дедов, громящих в рок-экстазе поезда, отравляющих себя наркотиками. Сегодня нам нужна новая, а по сути, забытая старая мораль; мораль естественная, аксиоматично очевидная, основанная на общечеловеческих ценностях и по этой причине не нуждающаяся в том, чтобы ее вдалбливали в головы изощренными софизмами и призывами к политической бдительности. Прежде всего это должна быть мораль, воспитывающая свободных людей, способных самостоятельно, без подсказки, делать выводы и выбирать. Мы же в последние двадцать лет, как отмечал на XX съезде ВЛКСМ М. С. Горбачев, нашу молодежь "замучили проповедями". Теперь на смену проповедям должно прийти доверие к молодежи, воспитывающее чувство правды, отсутствие страха и, следовательно, новую мораль. Только так нам удастся преодолеть распространение религиозных убеждений среди молодых людей.