Мое и наше

Завершая рассказ о месте и специфической роли личности творца в научной и художественной деятельности, подчеркнем еще раз главное. Если науку отличает коллективное, так сказать, коллегиальное начало, то на искусстве лежит печать субъективного. Поэтому содержание настоящей главы можно уместить в словах, которые вынесены ее заглавием и которые принадлежат знаменитому В. Гюго: "Наука - это мы. Искусство - это я".

Однако, прежде чем поставить точку, важно провести одно необходимое разъяснение.

Мое и наше

Настаивая на личностном, субъективном характере искусства, на том, что оно есть самовыражение "я", не будем забывать главного: речь должна идти о личности, умеющей выражать не просто свое "я", но в нем, через него - устремления века, идеалы и мысли, созвучные ожиданиям народа. Ибо произведение искусства должно быть (и является у настоящих мастеров) выражением социальных условий бытия художника, тех общественно- политических отношений, в которых он вырос и которые его питают. Большой художник понимает, что он за все в ответе, и это понимание стремится донести до своего читателя, зрителя, слушателя.

А что значительного собирается сообщить певец лишь собственной убогой судьбы, автор, у которого одна поэтическая нота, одна мелодия? Создаваемое им, конечно, тоже плод самовыражения, но только очень мелкого, самодельного "я". Если, скажем, писатель, поэт, Композитор и т. д. в периоды острых социальных перемен, в трудный для Отечества час вместо отражения этих злободневных тем сосредоточивается на своей сугубо личной драме, не умея преломить ее через общенародное, такой художник не затронет умы и сердца читателей. Ему не суждено создать значительных творений искусства, которые волновали бы современника, которые бы оставались жить в памяти потомства. Разве можно стать выразителем духа народного с такими вот мелкими чувствами, отгораживаясь от событий дня и упиваясь своими домашними страстями?

Истинных художников всегда отличало понимание того, насколько велик груз ответственности, который они себе определили. Такова уж их профессия - выступать полным голосом от имени народа, быть средоточием его болей и надежд. И им есть что сказать - сказать свое, сугубо личное, но в то же время глубоко общественное. Можно понять Г. Гейне, поэта и борца, когда он однажды воскликнул: "Мир раскололся на две части, и трещина прошла через мое сердце". Именно потому, что Г. Гейне все беды нации переживал как свои собственные, потому что болел ее болями, оттого стоящие у кормила власти всегда считали его социально опасным.

Что греха таить, тезис о самовыражении встречают порой с оглядкой, едва ли не настороженно. Как бы не открыть этим дорогу субъективизму, бесконтрольности индивидуального. Такая опасность реальна. Но если художнику предъявляются по-настоящему строгие мерки и если, более того, он сам назначает себе повышенные требования, его право на самовыражение следует уважать. И хотя он выражает себя, вместе с тем его произведения несут обобщенную практику эпохи, выражая то, что является важным, интересным для других.

Можно указать немало примеров именно такого понимания писателями, поэтами, композиторами своих задач, понимания, в котором соединены нити собственной судьбы с биографией народа, нации. "Искусство, - говорит, в частности, JI. Толстой, - это опыт личной жизни, рассказанный в образах и ощущениях, - личный опыт, претендующий стать обобщенным".

У писателя с развитым чувством беспокойства о том, какое нравственное воздействие он способен оказать, у такого писателя индивидуальное переходит в социально значимое. Подобное понимание роли художника характерно для многих русских литераторов.

Когда, например, декаденты пели о своем одиночестве, А. Блок заявлял: "В поэтическом ощущении мира нет разрыва между личным и общим, чем более чуток поэт, тем неразрывнее ощущает он "свое" и "не свое". Поэтому в эпоху бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта переплетаются с бурей и тревогой".

Эти убеждения А. Блок пронес и через творчество, воплощая в художественный материал с годами все тверже и последовательнее. Так, размышляя о замыслах известной поэмы "Возмездие", которую он писал в течение 12 лет, поэт ставил целью как бы пропустить через себя жизнь века и на личном опыте понять судьбу своего поколения. Он писал: "Поэма означает переход личного в общее. Вот главная ее мысль". А в стихах А. Блок выразил эту идею следующим образом:

...Что через край перелилась 
Восторга творческого чаша, 
И все уж не мое, а наше, 
И с миром утвердилась связь. 

Поэтому А. Блок решительно встал на сторону революционного народа, порвав с теми литераторами, которые противились новому.

Поскольку у настоящего художника индивидуальное переходит в общезначимое, он имеет право выступать от имени собственного "я", право выйти к людям с сокровенными помыслами. В стремлении говорить полным голосом души его ничто не должно сдерживать: ни ложный стыд перед читателем, ни боязнь оказаться кому-то неугодным, ни, наконец, опасность попасть под желчное перо критики. Поэтому, как считает, например, К. Паустовский, писать надо для себя и только для себя или ради очень близкого человека, забыв обо всем на свете, предоставив "свободу своему собственному миру".

Таким образом, если художник действительно глубок, если ему свойственны не поползновения, а порывы, не тление, а горение, тогда то, что он создает, обретает высокое общественное звучание. Поэт похож на всех, но на него не похож никто. Так в подобных случаях измеряют величину таланта. Думы, чувства, переживания - как у других, однако они столь индивидуальны, ярки, что рассказать про это такими же яркими красками уже никто, кроме него, не сможет.

В заключение главы хотелось бы обратить внимание на следующее. Может быть, то, что в большом искусстве "мое" и "общее" сливаются, - в этом надо видеть своего рода компенсацию. Ибо, хотя искусство в противоположность коллективным основам науки субъективно, индивидуально, в факте слияния личного и общего как раз и проступают коллективные начала искусства.