Людмила Гаева
В сверкающем хрустальными люстрами со множеством восковых свечей вестибюле Павловского военного училища осенним вечером 1866 года появился необычный посетитель - явно мастеровой из "чумазых", как тогда светская публика пренебрежительно называла рабочий люд и нигилистов-разночинцев.
Он был в синей рубашке-косоворотке, мятом пиджаке, картузе и грубых сапогах, но держался уверенно, с достоинством, а взгляд его больших карих глаз был открыт и смел. У щеголеватого дежурного офицера он спросил, можно ли вызвать юнкера Сергея Кривенко. Тот вскоре вышел - в нарядном мундире павловца, первые мгновения недоуменно вглядывался в пришедшего и... кинулся к нему навстречу: "Саша! Ты!"
В разгар их оживленной беседы в вестибюль вошел генерал Ванновский, директор училища. "Генеральское сердце последнего не выдержало такого "неприличия" в стенах высокопоставленного петербургского заведения",- пишет со слов С. Н. Кривенко журналист М. Слобожанин в очерке "Черты из жизни и деятельности С. Н. Кривенко" (Минувшие годы. 1908. № 1, 2, 3) - и он, едва поняв, что посетитель - кадет Воронежского военного училища, дворянин Александр Лодыгин, напустился на "дерзкого нигилиста": "В каком вы виде? Без галстука, в простых сапогах... Какой пример вы подаете моим юнкерам? Я не потерплю..."
"Лодыгину после такой хозяйской любезности оставалось только уйти, - продолжает Слобожанин, - что он и не замедлил сделать".
Сергей Николаевич, "вынужденный в силу военной дисциплины молча перенести эту безобразную сцену", после ухода друга сдержанно объяснил, что Александр Лодыгин давно увлечен идеей постройки летательного аппарата тяжелее воздуха. Причем с электромотором и электрическим освещением. Для того чтоб построить электролет, он во время летних каникул работал подручным кузнеца на Тульском оружейном заводе, откуда и приехал в Петербург, добираясь на товарняках. А сейчас намеревается подать военному министру докладную записку о проекте своего электролета.
"Положительно у каждого ребенка потребность творчества одна из главных. Отнимите у него свободу творчества, и он делается нервным, капризным, несчастным... воспитанники вместо учений и религий творчества часто проникаются учением и религией разрушения".
Ванновский, сам ратовавший за все передовое в русской армии, в том числе и за воздухоплавание, стих, слушал внимательно, наконец сказал:
- Ступайте к нему и передайте, что я могу быть ему полезным.
- После случившегося Лодыгин не воспользуется вашей любезностью, - отвечал Сергей Николаевич.
А. Лодыгин в 1870 г. перед поездкой во Францию
- А вы все-таки ступайте и передайте то, что я сказал. С ответом придете ко мне на квартиру.
Сергей Николаевич отправился к Лодыгину и вернулся почти в полночь. Ванновский нервно ходил взад-вперед по комнате.
- Ну что? - встретил он вошедшего.
- Как я уже говорил, Лодыгин не принял вашего предложения.
...Наверное, так же молча, как Ванновского, слушал он в те годы горькие попреки матери и гневные филиппики отца, обедневшего дворянина Николая Ивановича Лодыгина, ведущего свою родословную от того же прусского владетеля Вейдевута , что и царствующие Романовы. И хоть не чванился отец происхождением, барства не терпел, даже отпустил своих крестьян на волю задолго до реформы крепостного права, но для сына уготовил военную карьеру и на том стоял, считая, что благороднее поприща защитника родины ничего быть для молодого человека не может. Но защищать родину можно и строя для нее первый в мире воздушный флот! Это было мечтой сына. И отец отступил...
Дом Лодыгиных в селе Стеньшино на Тамбовщине (сгорел в годы Великой Отечественной войны. Пока не восстановлен)
Помочь деньгами он был не в силах - жалованье мирового посредника, разбиравшего ссоры-раздоры тамбовских помещиков и крестьян из-за земли, было скромным, а мзду за посредничество неподкупный и щепетильный Николай Иванович не принимал. Зато в доме его было всегда полно крестьян, которых он был ярым защитником, и сын, с детства живший заботами отца, рано осознал, как задолжали дворяне народу, лишив его прав на просвещение, на землю, на выбор лучшей доли. "Кающимся дворянством" прозвали молодое поколение шестидесятых - семидесятых годов в России. Они шли в народ учителями, врачами, слесарями, но разные были у них цели: от создания школ и больниц в деревнях до пропаганды революционной борьбы за свержение самодержавия и установления республики равных. Два эти течения в народничестве носили в ту пору название созидательного и разрушительного. Материалы биографии Лодыгина показывают, что поначалу принадлежал он к "разрушителям", а позже - к "созидателям". Стало быть, не только для того, чтоб строить воздушный флот, шел к тульским оружейникам юный Александр Лодыгин...
Тамбов из-за реки Цны. Дом Лодыгиных на улице Теплой - напротив собора. Начало XX в
В 1869 году, выйдя в отставку без чина и звания, он снова работает на Тульском оружейном, теперь - слесарем, и начинает строить свой электролет уже в металле, изучая книги по электричеству, металловедению, механике. В эту же пору на Тульском оружейном ведут пропаганду вооруженного восстания члены нелегальной группы "Народная расправа" и приезжает сюда с грозными прокламациями сам ее руководитель, С. Г. Нечаев, называющий себя членом Всемирного революционного союза, якобы созданного в Париже анархистом Бакуниным. Вскоре после убийства нечаевцами студента Иванова по подозрению в доносе о них заговорит вся Россия, а Достоевский напишет роман "Бесы". Был ли знаком с нечаевцами Лодыгин? Неизвестно. Но в своих воспоминаниях он позже сообщит, что в 60-70-х годах "занимался взрывчатыми веществами".
Публицист С. Н. Кривенко, друг А. Н. Лодыгина
В 1870 году он перебрался в Петербург. Здесь он целенаправленно набирает знания в Технологическом институте, неизменно присутствуя на лекциях знаменитых механиков И. А. Вышнеградского и В. Л. Кирпичева, а в университете - Д. И. Менделеева. Знакомится с ними, и они высоко оценивают его первые изобретения.
Прославленный Борис Семенович Якоби, патриарх электротехники, дает добрый отзыв на систему отопления, удостоверив что подобное приложение электричества еще "никем нигде не описано". Позже, после долгих сомнений и раздумий, знаменитый ученый дал положительный ответ и на заявку об электрическом освещении, порекомендовав академику Вильду исследовать и научно объяснить лодыгинское изобретение.
Первая в мире система электроотопления А. Н. Лодыгина. Заявка 1871 г
Первая в мире система электроотопления А. Н. Лодыгина. Заявка 1871 г.
Известно также, что здесь, в Петербурге, двадцатитрехлетний Лодыгин давал уроки слесарного искусства группе молодых интеллигентов, среди которых была белокурая красавица княжна Друцкая-Сокольницкая, похоже - первое сильное увлечение Лодыгина, но предпочла ему она другого - народника Иосифа Когана, вместе с которым вскоре создала в своем поместье на Смоленщине коммуну-колонию для людей разных сословий и наций. Среди лодыгинских учеников слесарного ремесла была и Валентина Семеновна Серова, жена композитора А. Н. Серова, известная своей просветительско-пропагандистской деятельностью в деревне. В "Воспоминаниях" Серовой описано, как однажды, в год начала франко-прусской войны (июль 1870 г.), в шумной квартире Серовых на Васильевском острове, где постоянно собирались известные писатели, художники, музыканты и "стриженые нигилисты", появился "господин весьма интересной наружности".
- Это к тебе? - шепотом спрашивает Серов.
- Нет, верно, к тебе.
Оказывается, это не ко мне и не к нему, а к какому-то господину, сидящему на диване. Посидев немного, гость засобирался.
- Куда же вы спешите? - останавливает Серов юношу скромной наружности, одетого в рабочую блузу.
- Я не могу более оставаться, я еду к Гамбетте.
- Что? - изумляется Серов, который из газет знал, что Гамбетта назначен военным министром Франции.
Проект 'электролета' А. Н. Лодыгина. 1870 г
- Да, я ему послал свой проект воздухоплавательного снаряда, он желает видеть меня лично, - скромно добавляет юноша.
- Ну, в добрый час, нечего делать! А где ж ваш багаж?
- Да у меня узелок в передней лежит.
Так, с узелком, с нищенской суммой денег в девяносто восемь рублей, собранной студентами Медико-хирургической академии, где учился брат Сергея Кривенко Александр, с плохим знанием французского и немецкого, через всю воюющую Европу - на помощь французам, терпящим поражение от пруссаков, отправился в далекий путь Александр Лодыгин.
В германском городке Гота у него украли узелок с последними грошами и чертежами. Полиция вскоре находит узелок, но половины чертежей и денег в нем уже нет.
Корреспондент петербургской газеты "Голос" Щербинь прочерчивает пунктир его путешествия дальше.
"В одно прекрасное утро жители Женевы увидели выходящим из дебаркадера железной дороги молодого человека, одетого в красную мужицкую рубашку, в поддевке и громаднейших сапогах. Под мышкой у него оказался большой сверток бумаг, а багажа не оказалось... На границе молодой человек был приглашен для объяснений.
- Вы какой нации??
- Рус, руссо, русский.
- Из какой местности?
Последовали долгие переговоры (объяснялся русский жестами)... Математические формулы, непонятные чертежи возбудили сильное подозрение. Очевидно было, что это снимки французских крепостей и шифрованные бумаги, которые везутся из Германии какому-либо генералу. У чиновников не оставалось сомнений, что наш изобретатель - важный прусский шпион, надо отправить его в тюрьму. Публика узнала о поимке шпиона. После шумных манифестаций решено было шпиона повесить..."
Сам Александр Николаевич вспомнил об этом случае в опубликованной в 1910 году брошюре "Открытое письмо г. г. членам Всероссийского национального клуба": "Толпа хотела вешать меня на фонаре... Курьезно заметить, что меня тогда спасло: на мне была русская красная рубаха, штаны запущены в сапоги, мерлушковая шапка и русский кафтан. Такой патриот я был в эти дни, и так я путешествовал из одного конца покрытой французскими и прусскими войсками Франции (правда и то, что мне было тогда 23 года)... в конце концов меня выпустили, признав, что до такого костюма даже немецкий шпион не додумается" (При поддержке знаменитого воздухоплавателя и фотографа Надара (Турнашона) Лодыгину выделено было 50 тыс. франков на строительство электролета, но скорое окончание бесславной для французов войны остановило работу.).
"Я с гордостью могу сказать, что, где бы я ни был, я оставался русским и не боялся заявлять этого".
"Единство духа, единство идеалов создают мощность страны. Как только это единство падает, падает мощность страны".
Парадокс! Толпа хотела повесить на газовом фонаре того, кто вскоре погасит все газовые и керосиновые фонари мира, и первой на планете улицей, освещенной электрическими огнями, станет крохотная, в несколько домов, улочка Одесская в Петербурге, близ Смольного института на Песках, где, по преданию, возвращался из гостей гоголевский Акакий Акакиевич, счастливый обладанием новой роскошной шинелью... Петербуржцы пошучивали: "Родись Лодыгин раньше да освети Пески, и не решились бы грабители снять шинель-то!"
"А свет электрических лодыгинских фонарей был ярок и сияющ, и, несмотря на позднее время, при нем хорошо читались даже мелкие газетные строчки. Многие принесли с собой газеты и сравнивали расстояния; на которых можно было читать при керосиновом свете и электрическом", - вспоминал очевидец (в 1873 году - гимназист, позже - известный электротехник) профессор H. В. Петров в дни 50-летнего юбилея выхода электрических ламп из лаборатории на улицы города, который был торжественно отмечен Советской Республикой в 1923 году. (Это праздничное событие случилось за несколько дней до кончины Лодыгина, проживавшего тогда вдали от родины, в США.)
Летом же 1873 года необычно ярко светились и окна дома Телешева - на углу Одесской и Конногвардейского (ныне Суворовского) проспекта. Здесь, в лаборатории Лодыгина, проходили в 1872-1873 годах первые в мире публичные опыты электрического освещения, и "народу сюда приходило больше, чем на оперу в Мариинку".
Первые лампы (угольные) А. Н. Лодыгина
Изобретатель - высокий черноволосый красавец в черном фраке и накрахмаленной манишке - выглядел факиром, по мановению которого загорался яркий свет в стеклянных колбочках всевозможного вида: шарах, цилиндрах, призмах, "грушах" - на любой вкус! Горел один такой шар и в хрустальной вазе с водой. Инженер Струве, коему был поручен ремонт кессонов Литейного моста, тут же заказал серию таких подводных фонарей для освещения водолазных работ и вскоре получил их. А изобретатель просил публику набраться терпения и выслушать лекцию о будущем применении его изобретения: вот эти лампы - сигнальные - для железных дорог, пароходов; вот эти комнатные, настенные и потолочные, а те - взрывобезопасные - для рудников и шахт...
Дворик дома на Мойке, 40, где жил А. Н. Лодыгин в 1870-1871 гг., работая над системой электроосвещения
Все рукоплескали, и едва ли кто догадывался, что стоило молодому человеку без средств и связей за столь короткий срок не только изобрести лампу на принципе накаливания (которую после многих лабораторных испытаний в разных странах ученый мир посчитал несбыточной, так как загоралась она на какие-то мгновения), но и создать всю систему электроосвещения: с динамо-машиной, аппаратами, проводкой... Правда, после поддержки великого князя Константина Николаевича, к которому обратился приятель Лодыгина Владимир Висковатов, после одобрения крупных ученых вроде Вышнеградского и Кирпичева, Якоби и Петрушевского питерские толстосумы рискнули выделить деньги на создание акционерного общества "Лодыгин и К°" и тут же деятельно занялись получением патентов (привилегий) на десять лет во всех странах мира и еще деятельней - производством ламп и их продажей. А изобретатель настаивал на другом: патенты - хорошо, но с производством спешить не следует, дайте деньги на доработку ламп - они же пока недолговечны, быстро перегорают, надо искать более надежное тело накала.
Дом Телешева в Петербурге на Одесской улице, которая первой в мире была освещена электрическими лампами накаливания в 1873 г
Чуждый предпринимательству и наживе, он продолжает исследования, и часто до зари светится окна в доме Телешева на Одесской (В Ленинграде ни на Одесской улице, ни на доме Телешева до сих пор нет памятных досок об эпохальном для мира событии).
Здесь появляется экран, на который Лодыгин проецирует горение угольного стержня в стеклянной колбе, и теперь видно, как неодинаково горит уголь в разных точках. Нет, не устраивает Лодыгина нить накала из обычного угля; неоднороден он, рожденный миллионолетия назад из остатков древнего леса. А как сделать тело накала однороднее? Первое, что приходит в голову, - выпарить инородные вещества, хорошо пропечь остаток, как хлеб в печи...
Теперь с прогулок и поездок за город он приносит ветки разных деревьев, вытачивает из них штифты, укладывает в плавильный горшок, присыпает древесным углем, потом плотно обмазывает его глиной и - в печь. Калил по 8, 10, 12 часов, и вот эти-то угольки, почти лишенные инородных примесей, светили часами. Если бы еще был у него добротный насос, хорошо откачивающий воздух из колб, чтоб не оставалось в них кислорода, способствующего горению! И он заказывает такой вакуум-насос механикам братьям Дидрихсонам, которых нахваливает ему новый знакомый, мичман Ахилл Хотинский: через его посредничество братья выполнили несколько заказов для морского ведомства. Очень увлекается идеей Лодыгина младший брат Василий и вскоре становится первым помощником изобретателя среди многих окружавших его в ту пору пионеров электротехники.
Билет для входа на опыты электрического освещеня по способу А. Н. Лодыгина
Дидрихсон ассистировал при публичных опытах, он же по чертежам Лодыгина изготовлял оборудование и, чего не знали пока многие, втайне сам пытался конструировать лампы - на том же принципе накаливания угольного стержня, но с некоторой рационализацией.
Академик Генрих Иванович Вильд - физик, геофизик, метеоролог, создатель многих известных измерительных приборов, организатор сети метеостанций в России
Принцип же Лодыгина изучался в это время в Академии наук академиком Генрихом Ивановичем Вильдом. Швейцарец по происхождению, он за десяток лет службы в России сделал для нее многое. Физик, метеоролог, механик, он основал сеть метеостанций по стране и создал барометры, анемографы, испарители и многие другие приборы для исследования погодных условий. Далекий от интриг "немецкой" партии, действовавшей в Академии еще со времен Ломоносова, он самолично изучил систему освещения Лодыгина в сравнении с дуговыми лампами и сделал вывод: "...Лодыгин своим открытием решил, возможно, простейшим способом важную задачу разделения электрического света и сообщил ему постоянство..." (Дроблением света" называлась в то время возможность свечения нескольких ламп от одной динамо-машины. Дуговые лампы требовали каждая отдельного источника тока и давали слишком мощный поток света. Проблему "дробления света" в дуговых лампах решил П. Яблочков в 1878) Вильд Академик Генрих Иванович Вильд - физик, геофизик, метеоролог, создатель многих известных измерительных приборов, организатор сети метеостанций в России предложил присудить Лодыгину Ломоносовскую премию за 1874 год. И хотя сначала великие химики Бутлеров и Зинин выдвигали на эту почетную премию Бейльштейна - за синтез нескольких кислот - после долгих дебатов общее собрание академиков 13 декабря 1874 года посчитало, что открытие Лодыгина значительней, это - "путь к такому общему применению электрического света, которое, по всей вероятности, приведет к совершенному перевороту в системе освещения". Лодыгин стал ломоносовским лауреатом! Но научное признание его заслуг мало помогало ему в делах предпринимательских.
Томас Алва Эдисон
"Человек, который... потерял способность к творчеству или родился без нее, есть не человек, а зверь, лишенный наивысшего отличительного качества, и можно быть уверенным, что в нем есть и другие качества, приближающие его к зверю".
Оплатой патентов занимался выходец из Польши Станислав Кон, охотно разъезжавший то в одиночку, то с Дидрихсоном или Козловым, одним из распорядителей акционерного общества "Лодыгин и К°", по зарубежью с лампами Лодыгина на деньги компании. Пользы от их поездок много - об изобретении Лодыгина пишут французские, английские, американские газеты и журналы, а в книге известного французского электротехника Ипполита Фонтена "Электрическое освещение" (1877) Лодыгину заслуженно отводится почетное место. Но странность! Несколько типов ламп запатентованы на Западе под именами... Кона, Козлова, Дидрихсона... и еще недавних друзей - Булыгина, Хотинского... и попробуй упрекни эту "плеяду подражателей", как выразился В. Чиколев, в воровстве! Ведь по кабальным условиям договора Лодыгин фактически лишен каких-либо юридических прав на свое детище, да и акций у него было меньше, чем у них (Текст договора публикуется в подборке "Из архива"). Кто-нибудь на его месте стал бы судиться с грабителями, а он - продолжает исследования, создавая новые типы ламп.
В 1877 году группа русских моряков едет в США для закупки четырех кораблей ("Африка", "Европа", "Азия" и "Забияка") и среди них - мичман Хотинский, везущий за океан калильные лампы Лодыгина и дуговые - Чиколева и Яблочкова - для демонстрации. За пропаганду успехов русской электротехники Хотинского представляют к ордену Анны третьей степени. Но по непонятным причинам именно там, в США, заявка на патент фирмой "Лодыгин и К°" оказалась не оплачена! Хотя оплачена в каждом из мизерных княжеств Германии, в Англии, Франции и даже Индии. И вскоре после отъезда Хотинского из США весной 1879 года Эдисон, до того не занимавшийся электричеством (см. биографическую книгу Дж. Брайана "Эдисон") проводит в лаборатории при огромном стечении народа и прессы свой первый опыт электрйческого освещения лампой накаливания. Опыт не удается - лампа тут же гаснет. Но Эдисон не только талантливый изобретатель, он и энергичный предприниматель. Он спешно подает заявку и вскоре получает патент на лампу накаливания с угольным стержнем, о чем тут же начинают трубить американские газеты, называя его - творцом электросвета. Тринадцать месяцев и сорок тысяч долларов ушли у Эдисона на опыты, в итоге его лампы стали светить несколько часов. Вслед за Эдисоном, сумевшим выпустить пробную партию ламп для продажи, а более - для рекламы "нового изобретения", начинают производить лампы лодыгинской конструкции предприниматели Англии, Франции и Германии. Эдисон, не желая делить прибылей с ними, подает в суд и тратит на тяжбу сотни тысяч долларов. Американские судьи, копнув историю изобретения, узнают о Лодыгине и аннулируют патент Эдисона. Американскому предпринимателю приходится приняться за поиск тела накала, чем-то отличного от найденного Лодыгиным, чтобы иметь юридическое право на подачу заявки вновь. Один из сотен посланных им во все страны света агентов-поисковиков находит японский бамбук... В США заявка принимается, но во многих странах Эдисону выдается патент лишь на усовершенствование в системе электроосвещения. А патент на изобретение в США (за № 369260) выдается лишь через десять лет, в 1890 году, - после окончания срока действия патентов Лодыгина во многих странах.
Интересно, что все эти годы, пока мировая пресса и электротехнический мир спорили о нравственной и юридической стороне дела - кто стыдил, а кто восхвалял Эдисона - Лодыгин отмалчивался - он продолжал работать. Будто знал что-то известное только ему одному, будто видел, что рано считать конструкцию лампы окончательной... И в самом деле - знал и видел, как никто из тех, кто лихорадочно спешил урвать барыши с нового приобретения цивилизации, штампуя угольную лампу с личным клеймом на стеклянных колбах: "Эдисон", "Грамм", "Сван", "Максим".
"Инженер - экспериментатор - это разведчик по призванию. Как разведчик в диких зарослях, так и инженер-экспериментатор неуклонно продвигается вперед, дальше и глубже в неведомые чащи, а за ним идут пионеры - поселенцы".
...Вернемся чуть назад. Через два года после получения Лодыгиным Ломоносовской премии, подтвердившей, казалось бы, мнение научных светил о несомненном будущем лампы накаливания, в Лондоне, на выставке физических приборов в 1876 году, русский инженер Павел Яблочков поразил мир электролампой на другом принципе - дуговом. Он использовал открытие академика Василия Петрова (1802) - электродугу. Он смог, после сотен неудач с дуговыми электролампами, что вспыхивали лишь на мгновения в лабораториях ученых и изобретателей разных стран, и то - каждая от одной динамо-машины, придумать нечто новое. До него дуговые лампы - это два угольных стержня, направленные друг к другу, меж которыми при прохождении тока молнией вспыхивает электродуга, а при удалении друг от друга сгорающих стержней слабеет и гаснет. Яблочков же расположил стержни параллельно, меж ними проложил изоляцию - каолин. Угли горели в пару каолина часами. А если поместить на один подсвечник четыре таких "свечи"? Все - от одной динамо- машины, чем решается проблема "дробления" света? Их свечения хватит часов на шесть-семь - весь зимний вечер. Такие "свечи Яблочкова" мигом разошлись по свету - от театров Парижа до дворцов Персии и Камбоджи.
Лампы Лодыгина Яблочковау Эдисона. Экспонаты Политехнического музея
"Свет приходит к нам с севера!" - писали французские газеты, помня и о лампах накаливания Лодыгина, только что разрекламированных И. Фонтеном в его книге. В ореоле славы едет в 1878 году Яблочков на родину, чтоб там осветить своими свечами Россию. Но Александра Лодыгина в Петербурге нет, и никто не может дать ответ, где он? Темно на Одесской, и лишь модный дамский магазин Флорана близ Невского да апартаменты великого князя Константина еще освещены лодыгинскими лампами, но запас их вскоре приходит к концу, а новые никто уже не производит.
Где вы, Александр Николаевич?
"Человек голодный может быть энтузиастом, человек нравственно или морально разбитый - никогда".
Биографы Лодыгина долго обходили эти годы молчанием, а сам изобретатель, появившийся в конце 1878 года в Петербурге, в докладной записке в морское ведомство на постройку второго варианта водолазного аппарата (тоже - автономного) объяснил, что уезжал из столицы "по болезни, для лечения...".
Раскрыл тайну исчезновения Лодыгина из Петербурга в 1875 году тот же Слобожанин в очерке о Кривенко, в 1909 году:
"Благодаря особой оригинальности своей натуры он (Лодыгин) легко приспосабливался к совершенно новым условиям... Совсем не думая, что приносит какие-либо жертвы, он отказался в один прекрасный день от выгодного положения изобретателя в области электрического освещения и переехал в Черноморскую колонию... На Кавказ он приехал с полными чемоданами и в первом классе, а приступив там к делу, все забросил, надел старую матроску, сколотил кое-как балаган на берегу моря и поселился здесь, бодрый, довольный и жизнерадостный!" На черноморском берегу Кавказа, у посада Туапсе (тогда - в несколько домов!) в семидесятые годы прошлого века не было дорог, от селения к селению добирались по крутым тропинкам с грузом за спиной, а иногда прорубая новые пути в колючих зарослях. Подвоз хлеба, пороха, соли был нерегулярным. Частые грозы и бури вызывали разливы речушек и смывали постройки. И еще здесь свирепствовала кавказская лихорадка, уносящая жизни поселенцев, доводившая до изнеможения и людей, и скот, завезенный сюда с таким трудом.
- Бывало, кто-нибудь не выдерживал таких нечеловеческих испытаний, сбегал, но посмотришь - через год-другой он снова здесь. Потому что здесь была воля! - вспоминал Сергей Кривенко, создатель коммуны-колонии, официальным заместителем которого был Лодыгин.
- Скажи, пожалуйста, - спрашивали то Кривенко, то Лодыгина новобранцы-колонисты из крестьян, - из каких ты будешь? Из купцов, мещан или духовного звания?
- Тамбовский дворянин.
- Тэк... Дворянин, значит. Чудно только, как же это ты сам работаешь и в работе все понимаешь? Сапоги тебе вычистить не моги, за лошадью сам ходишь, и все по домашности делаешь? Какой же ты барин?
Да барами они себя и не считали, как все "кающиеся" перед народом за грехи своих предков дворяне, народники созидательного толка. Выбрав себе в учителя Петра Лаврова с его учением "героя и толпы", изложенным в книге "Исторические письма", они считали своим долгом зарабатывать свой хлеб своими же руками, так умело и мудро организуя труд, чтоб "служить образцом широким слоям населения".
Очень помогали они в эти годы черкесам, попавшим в немилость у правительства после войны с Шамилем. Писали за них жалобы, мешали чиновникам обмануть их в земельном размежевании. Не нравились такие деяния начальству в Ставрополе, искало оно повод для ликвидации колонии равных и вскоре нашло - якобы неправильно составлен договор на владение землей.
У колонистов отобрали раскорчеванную ими, плодоносящую землю и выхоженный ими персиковый сад, отстроенные, освещенные электричеством дома, рыбацкие фелюги, на которых ходила в море на рыбную ловлю лодыгинская артель.
Простившись с землей, политой потом, уходили из колонии последние поселенцы. За единственной телегой с пожитками колонии шагал Александр Лодыгин, "такой же веселый и бодрый, как прежде".
1878 год, когда он объявился в Петербурге, был годом окончания русско-турецкой войны, освободившей братьев-болгар от османского ига, но это была и новая волна народнического движения, когда многие, отчаявшись разбудить народ снизу, примкнули к народовольцам-террористам.
Лодыгин, необъяснимо - почему, работает (и нелегально!) на патронном заводе в Петербурге на откачке грунтовых вод, перетаскивая сотни ведер воды за 60 копеек в день, потом техником в обществе газового освещения "Сириус" - у своих конкурентов. А вечером бежит то в публичную читальню, открытую народниками, то на лекции в Русское Техническое Общество в Соляном городке у Михайловского замка, то сам выступает с лекциями об электричестве, то пропадает у закадычного друга - публициста и экономиста - Сергея Кривенко, в доме которого бывают известные тогда писатели Глеб Успенский, Сергей Терпигорев-Атава, а также народники-теоретики Михайловский, Елисеев и другие "друзья народа", как их называли в ту пору.
"Вся борьба отдельных личностей или народов за свободу есть, была и будет борьбой за свободу удовлетворения потребности творить и создавать по собственной инициативе, а не по приказанию, а также пользоваться плодами своего творчества... В этом... смысл борьбы за законную, разумную свободу".
Приезжает в Питер И. С. Тургенев. "Друзья народа" приводят к нему Лодыгина, чтобы показать: не нигилист Базаров - герой нашего времени, а изобретатель и патриот Лодыгин. Тургенев загорается мыслью написать о новых героях России. Не успевает...?
Ненадолго Лодыгин поступает инженером-металлургом на завод, называвшийся тогда "Бывший принца Ольденбургского", где занимается плавкой металлов. И наконец, оседает на заводе Павла Николаевича Яблочкова, который предлагает ему продолжить работу над лампой накаливания. "Кто знает, за какой из наших ламп - будущее?" - раздумчиво говорит Яблочков. Здесь же нашел приют Владимир Николаевич Чиколев - создатель дифференциальных дуговых ламп с автоматическим регулятором, которые позже найдут применение в маяках и прожекторах, и световодов, с помощью которых сегодня свершается революция в средствах связи.
Побывавший на заводе Яблочкова на Обводном канале корреспондент газеты "Новое время" с удивлением пишет: "...все соперники г. Яблочкова по электрическому освещению, как, например, гг. Чиколев и Лодыгин, состоят техниками... Сотрудничество умов выгоднее человечеству, нежели соперничество".
Яблочков - в ореоле славы. На его выступления собираются толпы людей, а он использует момент для пропаганды достижений друзей и восстановления попранного права Лодыгина на изобретение лампы накаливания.
- Господин Лодыгин направил свои работы на произведение света одним накаливанием углей без вольтовой дуги и сгорания, и вот явилась целая плеяда подражателей как за границею, так и в России, которые, варьируя на все лады раз данную идею, рассчитывают достигнуть решения задачи изменением мелких деталей аппарата, расположением угольков, каких-нибудь винтиков и прочее, - говорит он на лекции в Соляном городке.
За плечами Яблочкова - крупные заслуги перед электротехникой. Кроме исторической "свечи", он создал множество электротехнических приборов и машин: трансформаторы, конденсаторы, динамо-машины, электродвигатели... Поддержка им Лодыгина - веский довод в пользу лампы накаливания вообще и самого изобретателя в частности.
Из письма Лодыгина узнаем, как ему жилось в те годы: "Работаю от зари до зари. Может быть, тугоплавкое тело накала сделает лампу практически вечной?"
Но это же - 1879 год! Мир еще не располагает мощными электропечами для плавки тугоплавких металлов! Их нужно еще создать, а это - работа на года... А пока он кардинально совершенствует свои угольные и посылает их на выставки. "У меня нет денег... Есть... неутомимое желание быть полезным своей отчизне. Но этого маловато для того, чтобы озарить дешевым электрическим светом всю Россию: и дворцы вельмож и крестьянские избы.
"Нравы и обычаи крестьянской волости стали другими, в особенности с того времени, как в нее ворвалась спекуляция, которая для многих заменила потребность творчества потребностью наживы".
Почти не сплю и не успеваю проглотить кусок черного хлеба. Не поминайте лихом, если чахотка безвременно сожрет Вашего покорного слугу. А. Лодыгин".
Сквозь полушутливый тон письма слышится и горечь, и усталость. Лодыгину тридцать три года - возраст мудрой зрелости. Под влиянием бескорыстного и всех любящего Яблочкова, под влиянием русской жизни восьмидесятых годов, когда создавались артели в кустарных промыслах, сельском хозяйстве, когда поражали мир художники-"передвижники" и творила "могучая кучка" великих русских композиторов, русские электротехники выдвигают идею своего единения. При Русском Техническом Обществе они создают свой (VI) электротехнический отдел, в который входят широко известные своими открытиями изобретатели и ученые: П. Яблочков, А. Лодыгин, В. Чиколев. Их ближайшие друзья А. Хотинский, В. Флоренсов (автор популярных книг по электротехнике), Н. Булыгин (построивший первую в России центральную электростанцию), Александр Шпаковский (подавший идею крекинга нефти, изобретший паровую пожарную машину, дуговые лампы с часовым механизмом, которые еще в 1856 году освещали коронацию Александра II), Ф. Пироцкий (создатель первой в мире линии электропередачи длиной в 1 км - до француза Депре), Д. Лачинов (ученый, изобретатель гальванических батарей особой конструкции, дугового диафаноскопа - для освещения полостей человеческого тела) и другие. Всего более ста ратников за электрификацию России, объединившись, вскоре смогли начать издание журнала "Электричество" с постановкой в нем наболевших проблем и устроить одну за другой Всероссийские промышленные и электротехнические выставки с широким показом достижений русских умельцев, а в итоге повернули общественное мнение к электрификации промышленности и сельского хозяйства, доказав, что именно электрификация поможет аграрной России стать могучей промышленной державой. На этой же волне общественного мнения были созданы первые электротехнические училища, а позже - институты, чтоб ковать кадры электротехников, чтоб - и это главное! - вырвать из кабалы иностранного капитала русскую электротехническую промышленность.
Великий Менделеев в те годы вскрыл главную боль России, сказав, что экономическая зависимость миллионов русского народа от русских помещиков уничтожилась, а вместо нее наступила экономическая зависимость всего русского народа - от иностранных капиталистов. Эта кабала пострашнее ордынского ига...
"Человек отдает свою жизнь, защищая те места, в которые он положил свое творчество; его легко прогнать из того места, где он сам является только хищником".
Успехи русских электротехников столь блестящи, приоритет во многих областях этой молодой науки столь бесспорен, что, казалось бы, ничто не мешает правительству поддержать собственную электротехническую промышленность и прежде всего - светотехнику. Но нет пророков в своем отечестве! В этом еще раз с горечью убеждаешься, когда узнаешь, что именно в эту пору расцвета научно-технической мысли России царское правительство начинает переговоры с иностранными предпринимателями - на десятки лет (!) отдать им право на освещение российских городов...
Тяжелый удар для пионеров электротехники. Они пишут ходатайство в Русское Техническое Общество о готовности заняться освещением страны своими силами, они обращаются в правительство с предложениями позволить им заниматься освещением хотя бы в равной доле с иностранцами.
Известный электротехник, впоследствии член-корр АН СССР М. А. Шателен комментирует те далекие печальные события: "Пожелания русских электротехников были более чем скромны, тем не менее... в течение многих лет электротехническое хозяйство в России оставалось в руках иностранных фирм и обществ, правда, носивших название "Русское общество - такое-то..."
Не от того ли один за другим покидают родину корифеи электрической техники: Доливо-Добровольский, Яблочков, а в 1884 году - Лодыгин?
А ведь дела Александра Николаевича шли как будто успешно - 8 апреля 1884 году он был награжден орденом Станислава III степени (беспримерный случай для русских изобретателей, если не считать мичмана Хотинского) - за лампы, представленные на Международной выставке в Вене и по свидетельству экспертов оказавшиеся лучше всех других, присланных из Англии, Германии, Франции, США. Лодыгинские были и долговечнее - служили более 1000 часов, и экономичнее - потребляли лишь 2,6 вт, и работали при разных напряжениях от 2 до 52 В. Кроме того, удобно включались в сеть - как сегодняшние электроприборы - вилкой, что больше нравилось экспертам и публике, чем патрон, что изобрел для эдисоновских ламп Стерижер.
Но может быть, у Лодыгина была и особая причина для спешного отъезда за границу? Только что был арестован Сергей Кривенко - первая жертва провокатора Дегаева, якобы воссоздавшего "Народную волю", и выяснилось, что Сергей Николаевич редактировал газету "Листок "Народной воли"" и даже был введен Дегаевым в Центр "Народной воли". Следом арестовывают второго друга Лодыгина - юриста Владимира Оленина. Круг арестов расширяется, и многие из народников в этот год покидают Россию.
"Чтобы быть хорошим исследователем - экспериментатором, нужно обладать тем шестым чувством, которого нет у большинства людей".
...23 года (с 1884 по 1907) прожил Александр Николаевич на чужбине, но связи с Россией не прерывал. Экспонаты же на Российские выставки присылал как представитель то французских, то американских фирм.
Париж 70-х годов XIX в. Мост Александра III, освещенный 'свечами' Яблочкова
В Париже встретили его радушно: знали по публикациям И. Фонтена, по многим статьям в газетах и журналах и особенно по нашумевшей в дни Всемирной электрической выставки в Париже в 1881 году статье в журнале "Ла Люмьере электрик", где французские электротехники восстали против присвоения Эдисону титула первооткрывателя электрического освещения. "А Лодыгин? А его лампы? - вопрошал почтенный журнал. - Почему уж не сказать, что и солнечный свет изобрели в Америке?"
Привлекал Лодыгин сердца иностранных коллег и тем, что не влезал в судебные дрязги за приоритет, на которые Эдисон, Сван, Максим и другие тратили миллионы, а продолжал работать над улучшением лампы и на каждой очередной выставке показывал новые, более совершенные образцы, предварительно получив на них патенты. И что издал за эти годы несколько брошюр с рассказами об электрическом освещении, где сравнивал дуговые лампы с калильными и, не делая секрета из своих исследований, тщетно доказывал: если укротить тугоплавкие металлы, нити из них будут идеальными для ламп накаливания. А если еще создать технику для полной откачки воздуха из баллона и научиться заполнять колбу инертными газами, чтобы не разрушалась нить? А нить завить спиралью, чтобы уменьшить тепловую отдачу лампы!.. Фактически эти, изданные в Париже и перепечатанные повсюду (в России - тоже) статьи и брошюры давали светотехнике стратегию развития на десятилетия, какой не было ни у одного из соперников Лодыгина.
...Кажется, только в Париже у Александра Николаевича находится время для личной жизни. Рядом с ним появляется Евдокия Федоровна Заседателева, сестра жены знаменитого народника Николая Русанова (двоюродного брата не менее знаменитого полярника Владимира Русанова). Правда, оформить брак не удавалось - Евдокия Федоровна уехала из России, не успев развестись с мужем, как она выражалась - "сбежала от него".
Простая крестьянка из села Ягодное Орловской области, она томилась на чужбине, рвалась на родину. Детей у них не было. И когда в 1888 году Лодыгин перебрался в США, Евдокия Федоровна вернулась в Россию. Тем более что на первых порах жизнь за океаном была несладка.
"Я работаю здесь пока как рабочий-электрик, и плата моя по часам - 42 копейки, это 120-140 рублей в месяц. Иногда приходится вставать в 5 утра, а прихожу я домой после 7 вечера, иногда же в 10 часов... после часа сна все же работаю..." - пишет Лодыгин друзьям на родину.
И все же Лодыгин, несмотря на изнурительные условия жизни, в том же 1888 году 14 сентября отнес в патентное бюро Нью-Йорка сразу три заявки на усовершенствованные долговечные угольные лампы. Первая - из электрически спеченного шелкового волокна и внешней оболочки из осажденного углерода, вторая - из растительных волокон с пропиткой фтористым бромом, третья - с добавкой кремния и бора. Он стал за эти годы, как видно по заявкам, специалистом и в химии, и в физике, и в электротермии.
"В течение всего времени моего отсутствия из России никогда ни на минуту, однако же, я не упускал из виду жизни моей собственной страны, моей родины России".
В Америке, где царит культ Эдисона и обыватель, обработанный рекламой, приписывает ему все последние достижения науки и техники - телеграф, хотя Эдисон начинал подростком свою трудовую деятельность телеграфистом; телефон, изобретенный Беллом и Грэхемом; электросвет и другие - немногие готовы поддержать Лодыгина, но среди этих немногих - Джордж Вестингауз, глава крупнейшей электротехнической фирмы, творец знаменитого железнодорожного тормоза.
Обоюдной симпатии двух изобретателей способствовал и такой штрих: как и Лодыгин, Вестингауз равнодушно относился к своему дворянскому происхождению и даже отбросил от своей фамилии приставку "фон". Это тогда, когда американские миллионеры, потомки пиратов-рабовладельцев и спекулянтов, норовили породниться с обедневшими дворянскими родами, выдавая своих дочерей за герцогов и маркизов.
Нью-Йорк конца XIX в
С Вестингаузом Лодыгин проработал многие годы, иногда и порывал с ним, уходя на волю: уж слишком тяжелы были принятые в США условия контрактов - все свои открытия и изобретения Лодыгин должен был подавать от имени фирмы...
Но крепило их дружбу очень ценимое Лодыгиным качество Вестингауза: "Его целью не было обогащение - творчество было для него жизненной необходимостью".
У Вестингауза нашел приют и гениальный югославский изобретатель Никола Тесла, который позже, в 1934 году, проделал удачные опыты по расщеплению атомного ядра с помощью электростатических генераторов высокого напряжения. Статьи Тесла и Вестингауза Лодыгин пересылал в Петербург в журнал "Электричество", пропагандируя их идеи.
У фирмы "Вестингауз" есть возможности и для серьезных исследований, и для быстрого внедрения новшеств. Именно здесь Лодыгин может наконец осуществить свою давнюю мечту - получить в электропечах любые тугоплавкие нити для ламп и к тому же создать нужные ему электропечи.
И вот когда в 1890 году Эдисон, после дорогостоящих судебных процессов с конкурентами, получает наконец-то вожделенный патент на угольную лампу... Лодыгин подает серию заявок на лампы с нитями из железа, платины, вольфрама, осмия, иридия и других металлов и их сплавов! Вот чем он, не участвуя в судах, заканчивает борьбу за свой приоритет в электроосвещении!
Но сам он считает работу с лампой завершенной только после того, как разрабатывает серию электропечей сопротивления и индукционных - для плавки тугоплавких металлов - и берет на них патенты. Всем светотехникам скоро становится ясно - новые лодыгинские лампы вытеснят угольные. Творец тех и других - Лодыгин.
Итак, со дня первой заявки на угольную лампу в 1872 году и - до 1893-1895 годов... Более двадцати лет! Ему уж сорок восемь... В смоляной шевелюре - седина, но радость от победы столь огромна, что он ощущает себя молодым, сильным и почти счастливым. Почти - потому что он все еще один. Без родины, без семьи, без собственного дома.
Он живет в Питтсбурге, снимая комнату в семье лингвиста и педагога Франсиса Шмидта, выходца из Германии. Одна из его четырех дочерей Алма очень способна к языкам и мечтает стать переводчицей и журналисткой. Она стремится хорошо овладеть русским языком и ведет долгие беседы с Александром Николаевичем на его родном языке.
"Как только академическая наука, а также промышленность и торговля крепко захватывают открытия - его работа (изобретателя. - Ред.) окончена, и в этих краях ему больше делать нечего".
С юмором он рассказывает ей о перипетиях своей драматической судьбы, изображает в лицах знакомых и незнакомых ей людей. "Какой вы талантливый артист!" - то и дело восклицает Алма. Он читает свои стихи. "Так вы еще и поэт!" - восхищается Алма.
Старикам Шмидтам кажется, что дочь влюблена в постояльца. Они решаются на серьезный разговор с ним и напоминают о разнице в возрасте - 23 года! Алма родилась в тот год, когда он совершал свое удивительное путешествие во Францию с чертежами электролета. Действительно, как он стар для нее...
Лодыгин решает уехать. Весной 1894 года он перебирается в Париж. Но... Алма пишет ему, он отвечает. Летят-летят письма через океан. И наконец - телеграмма: "Я и сестра Маргарет выезжаем пароходом Париж. Встречайте..."
Упрямица Алма победила страхи родителей. Через полгода, 28 марта 1895 года, в Париже состоялось "гражданское бракосочетание Алма Теодори Шмидт и мосье А. де Лодыгина", как сообщало составленное тестем приглашение, желавшим частицей "де" подчеркнуть дворянское происхождение немолодого зятя. В приглашении указан парижский адрес Лодыгиных: отель Монж, 55 рю Монж.
"Инженер - экспериментатор может быть способным профессором или же деловым человеком или управляющим, но это уже музыка из другой оперы и не имеет никакого отношения к его исследовательским талантам".
Алма преподает английский язык, Александр Николаевич в эти годы - совладелец фирмы "Лодыгин и де Лиль", производящей электролампы по патенту Лодыгина. Частицу "де" Лодыгин опускает, несмотря на наличие ее у совладельца. Его гордость - в другом: на Международной выставке 1889 года в Париже его лампы получают почетный диплом и золотую медаль. Но конкуренцию с наплывом дешевых ламп Свана, Максима, Эдисона и особенно братьев Сименс, которые когда-то имели общее дело с петербургским акционерным обществом "Лодыгин и К°" и за эти годы преуспели (Об отношениях с братьями Сименс смотрите материалы рубрики "Из архива"), выдержать нелегко. Пришлось из владельца и предпринимателя вновь становиться служащим. Он работает инженером-электриком в парижском отделении фирмы "Колумбия", конструирует электромобиль и пишет брошюру по его эксплуатации для шоферов: "Как обращаться с аккумуляторными батареями". Но электролампы остаются главной его заботой.
На Всемирной выставке 1900 года в Париже вновь воссияло имя Лодыгина: дважды почтены его заслуги в изобретении электроосвещения. В русском отделе выставки среди 12 портретов выдающихся изобретателей России есть и лодыгинский. Оказывается, год назад Петербургский электротехнический институт присвоил ему высокое звание "Почетный инженер-электрик" - в одном ряду с изобретателем радио Поповым, творцами электросварки Бенардосом и Славяновым. А хозяева выставки французы устраивают исторический обзор зарождения электросвета и отводят Лодыгину почетное первое место, демонстрируя четыре вида его ламп. Кстати, три из них осели в музее Высшей школы в Париже, а одна передана в Хаммеровскую коллекцию ламп накаливания и демонстрируется в Эдисоновском институте в г. Дирборне.
Сколько родных лиц встретил Лодыгин на выставке! Сколько услышал горячих призывов вернуться на родину! Как взбудоражили душу эти встречи...
Здесь, в Париже, в июле 1900 года Александр Николаевич при большом стечении друзей и знакомых повторяет бракосочетание с Алмой - теперь по православному обряду, в церкви Святой Троицы и Александра Невского, в честь которого и получил он свое имя.
Алма ждет ребенка и просит отвезти ее к родителям в Питтсбург. Они возвращаются в США. Нужны деньги для содержания семьи. Он служит то инженером-электриком на строительстве Нью-Йоркского метро, то на заводе подземных кабелей и лишь в 1906 году вновь становится собственником - приобретает в Питтсбурге завод по электрохимическому производству вольфрама, хрома, титана и других металлов.
Но до этого был трудный безденежный период, описанный в письме в Россию.
"Биографию я вам пришлю, - сообщает Александр Николаевич сестре Сергея Кривенко, что просила выслать полную биографию для готовящейся к печати "Русской энциклопедии", - но буду писать понемногу и не каждый вечер. Думаю, что меня поддержит то, что я теперь с женой и ребенком вместе, а не в разлуке, это - для моральной энергии, а для физической продолжаю брать ванну в 5 часов утра, холодную как лед..."
К 1905 году Лодыгин прочно обживается в США. У него теперь есть свой дом, семья, две дочери, Маргарита и Вера, а тоска по родине не ослабевает.
Но возвращение требует больших денег! Их предлагают неизвестные предприниматели за патент на вольфрамовую лампу... Позже выяснилось, что они - подставные лица от фирмы Дженерал электрик, слившейся с Эдисоновской.
1 сентября 1907 года Лодыгин ступил на родную землю... В Петербурге - послереволюционное затишье. "В затишье" - так называется и газета Петербургского электротехнического института, куда приглашают Лодыгина преподавать.
"В России потребляется водки меньше, чем в других странах, но дело в том, что там водка употребляется как возбудительное или пищеварительное средство, в России же водка является суррогатом свободы творчества, которой большинство русских совершенно лишено, и потребность в нем синтезируется водкой".
Но устроив дочек в гимназию, он торопится в Тамбов, в Стеньшино (Сейчас в Стеньшине; в начальной школе, педагоги устроили общественный музей Лодыгина. Но в Тамбове, на улице Лермонтова, у всех на глазах разрушается дом, в котором прошла юность изобретателя. Правда, на заводе "Комсомолец" создана мемориальная комната А. Н. Лодыгина), где прошло его детство и где цела кузня, в стенах которой он постигал азы премудрости кузнечного дела перед побегом на Тульский оружейный завод, цела пока и баня, с которой он прыгал на крыльях Дедала...
На Цне
И снова дрогнуло сердце, и сызнова ожгла его заветная мечта - воздухоплавательная машина. Пусть за годы, что он бился над освещением, без него осуществили мечту другие и уже парят в воздухе аэропланы, но, может быть, и он, старый мечтатель, пригодится авиации? Газеты полны сообщений о жертвах авиакатастроф - самолеты несовершенны, неустойчивы в воздухе, пилоты гибнут. Лодыгин сделает надежный, безопасный аппарат! Правда, он будет тихоходен, но жизнь человека дороже скорости! По возвращении в Петербург, устроившись на строительство Петербургских трамвайных линий - инженером, потом заведующим подстанцией, он вечерами сидит над чертежами своего летака. Отношение военного ведомства к его проекту хорошее, есть намерение строить, выданы средства. Окрыленный, он соглашается на длительную трудную поездку в Нижегородскую и Олонецкую (Карелия) губернии с целью изыскания мест будущих электростанций и линий электропередач для развития кустарных промыслов. Готовит доклад об этом для Всероссийского электротехнического съезда, прося в нем обратить внимание и на такое топливо для тепловых станций, как торф. К своему выступлению он готовился долго - как-то встретят его электротехники со всей России! Но лишь объявили его фамилию, как зал шумно встал и приветствовал его долгими рукоплесканиями. А старый друг Флоренсов выступил с сюрпризом - принес сохраненную одну из первых лодыгинских ламп и пригласительный билет на опыты 1873 года. Председательствующий объявил: "Мы празднуем сегодня 40-летний юбилей электроосвещения и чествуем его творца!"
Дом в Тамбове на улице Теплой (Лермонтова), где прошла юность Лодыгина, сегодня разрушается...
Не выдержал Лодыгин, прослезился. Родина!.. Родные лица!.. Счастье!..
Его приглашали на все проходящие тогда научно-технические съезды. На Воздухоплавательном он возобновил знакомство с великим Менделеевым, гордившимся тем, что, несмотря на возраст, летал на воздушном шаре. Позже, после кончины первооткрывателя периодического закона химических элементов, на Первом Менделеевском съезде химиков Лодыгин ратовал за использование электричества для плавки металлов и сообщил о своей печи для электроплавки чугуна, но только через десятилетия этот метод вошел в жизнь, и не у нас, а - в Японии.
"Вот уже три года я обращаюсь к казенным и частным заводам с предложением построить одну печь. Эти заводы нуждаются в таких печах, но строят печи, изобретенные иностранцами, выписывают иностранцев-инженеров, расходуют на это многие десятки, если не сотни тысяч рублей", - с отчаянием писал он в газете "Новое время".
Все то же... Идут годы, а в России - все то же! Рабское преклонение перед всем иностранным и презрение ко всему своему! Доколе! Как тяжело на сердце, как тесен ворот рубашки...
Схема одной из электропечей А. Н. Лодыгина
- У вас грудная жаба, батенька, - говорит доктор. - Берегите нервы...
А как их сберечь, если на десятки поданных им заявок выдано пока лишь три патента - на электропечи. Если идут и едут к нему со всей страны изобретатели за помощью, а он, старый и хворый, сам нуждается в ней. А может, возродить давнюю идею единения всех электротехников, всех изобретателей? Ведь как много сделала тогда, в 80-е годы, сотня объединившихся пионеров электротехники! И он пишет в "Новое время" статью "Лаборатория для изобретателей" с программой действий для товарищей по делу, с призывом помогать всемерно творцам, что только и двигают вперед общество. В лаборатории, по его замыслу, будут работать консультантами специалисты всех областей знания, неимущим изобретателям из созданного фонда будут выдаваться средства для исследований и внедрения изобретений в жизнь (Кстати, эту же идею высказывают сегодня многие изобретатели (читайте в рубрике "Беседы за круглым столом" выступление В. Д. Захарченко)).
Но мало верит Александр Николаевич в отклик толстосумов, и рвется из груди этого, все вынесшего, упорного, жизнерадостного человека затаенный стон: "Изобретатель в России почти что пария, и всю свою жизнь проводит в том, что ждет, как библейский Лазарь, не упадет ли ему крупица со стола богатого..."
Первые трамваи в Петрограде. 1916 г
А через четыре года - первая мировая война, потом - Февральская революция, после которой жизнь в Петербурге становится для него невозможной: накануне февральских событий он издал брошюру "Националисты и другие партии", где более всего оказал недоверия кадетам и октябристам, сформировавшим Временное правительство. Как писали газеты, Петербург в ту пору был "в лапах синдиката", строившего трамвай, - синдиката иностранных заводов и акционерных обществ, члены которых принадлежали к партиям кадетов и октябристов. Более миллиона чистого дохода получал синдикат с трамвая! И вдруг о его темных делах смело заговорил заведующий одной из подстанций Лодыгин...
Лодыгина не увольняют, нет, но перемещают на другую должность, которую занимает молодой инженер Д. Захарченко. А по кодексу инженерной чести, что исповедует Лодыгин всю жизнь, - инженер не должен искать места товарища! Говоря современным языком - подсиживать. Он отказывается от этого назначения и подает в отставку... Прошение об отставке благородно подает и Д. Захарченко. Лодыгин остается без денег, без работы, без средств к существованию.
Тяжелый Нервный недуг с частичным параличом настигает терпеливую Алму Францевну. В их дом зачастили врачи, а это - немалые расходы. В Петербурге бесчинствуют выпущенные из тюрем по амнистии уголовники - "птенцы Керенского". Дочки боятся выходить на улицу, да и не до гимназии теперь: идут стачки, забастовки. Заявки на патенты не рассматриваются. А среди рабочих появилась новая форма унижения ненавистных бар: провезти кого-нибудь в барском платье в грязной тачке под улюлюканье толпы...
Многие тогда уезжали из бурлящей и голодной России, чтоб пережить беспокойное время. Лодыгин сдается на мольбы Алмы Францевны и весной 1917 года отправляет ее с девочками в США. Сам же пытается быть нужным России.
Он живет один, в пустой квартире на Малом проспекте, 85. По ночам его мучает удушье, и, чтоб избежать его, он садится за стол, к чертежам и формулам, и его посещают гениальные озаренья.
Нет, не туда идет человечество, увлекшись гидро- и тепловыми станциями и при этом губя реки, сжигая уголь, торф, нефть. Нужно научиться извлекать энергию непосредственно из топливных элементов! Задача эта - на годы, а пока - пока нужно использовать даровую силу ветра! И он разрабатывает мощный ветряной двигатель совершенно новой системы. Сколько плодотворных идей! И как мало времени для их осуществления...
Войска кайзера уже в Прибалтике, под угрозой - Петроград. Александр Николаевич предлагает Временному правительству достроить свой аэроплан и готов сам полететь на нем на фронт. Но от него отмахиваются как от назойливой мухи: "Извините, сейчас не до ваших фантазий..."
"Бюрократия с присущими ей всегда и всюду самомнением и невежеством, а также нежеланием знакомиться с потребностями и интересами страны, но всегда претендующая на лучшее знание нужд страны, чем сама страна, сделала, сама того не понимая, все, чтобы разрушить единство страны во всех отношениях".
Нет, он никому здесь не нужен, и его открытия - тоже. 16 августа 1917 года он получает заграничный паспорт для выезда в США.
Последние дни на родине. Он перебирает свой огромный архив, сжигая многие бумаги и чертежи. Он сдает моторы почти построенного аэроплана военному ведомству и сам, своими руками, разбивает топором остов летака...
Дописывает последние страницы своих "Воспоминаний" и отсылает их к Ю. Бунину, брату писателя ("Воспоминания" видели в 70-х гг. в частных коллекциях, позже следы их потерялись).
В конце сентября 1917 года он покидает родину.
Там, в США, через несколько лет его нашло письмо от создателей ГОЭЛРО - его приглашали вернуться. Родина праздновала 50-летний юбилей электросвета. Но болезнь уже не позволила бы ему пересечь океан, и он отвечает письмом: "Я всегда верил, что Россия будет великой электротехнической державой!"
"Там же, где нет ни патриотизма, ни энтузиазма, ни какой-либо общей идеи, там нет нации, нет государства, а есть только толпы, которыми может завладеть первая партия людей, одушевленная общей идеей".
Двадцать первый номер советского журнала "Телеграфия и телефония без проводов", издаваемый знаменитой Нижегородской радиолабораторией, где в двадцатые годы собрались лучшие силы советской электро- и радиотехники и где только что Олег Лосев открыл радиополупроводники, перепечатывает из американской прессы некролог: "А. Лодыгин, член AIEE (Всемирной электротехнической ассоциации) и почетный член РЭО (Русского Электротехнического Общества), скончался 16 марта 1923 г. Он родился в 1847 г. и окончил курс Петербургского технологического института. Он изготовил лампу своего изобретения в России и Франции. В США он работал... (перечисляются названия фирм). Во время первой мировой войны он был в России и участвовал в ее технической жизниг, он вернулся в США и умер, будучи инженером Sperry Guroscone С° в Пенсильвании.
Умер 76 лет один из плеяды пылких русских изобретателей по электричеству 80-х годов..."
Даже в некрологе его заслуги приглушены, затенены, хотя в американской прессе писалось много об его открытиях и одна из статей с перечнем его изобретений называлась "Блистательный Лодыгин", а в газете "Нью-Йорк геральд" еще в 1879 году - во время шумной рекламной компании вокруг Эдисона - прошла статья "Свет Лодыгина".
...Прошли годы, и, когда исследователи подняли патенты на лампы накаливания и нашли заявки и патенты на его изобретения в других областях, стал ясен гигантский вклад русского изобретателя в мировую цивилизацию.
А его заботило в последние дни жизни другое, и обязал он юного племянника жены Эдриса Купера съездить в Россию.
Электролампа, изобретенная А. Н. Лодыгиным в 1872 г., пришла в российские села лишь в 20-е годы XX в
Эдрис смог посетить СССР лишь в 1977 году. Встретился с сотрудниками Политехнического музея в Москве, рассказал: "Я работал учителем в колледже и долго не мог собрать деньги на поездку. Теперь мне 70 лет, я так же стар, как тогда Александр Николаевич, но я наконец выполнил его завет - привез его поклон родной земле и увидел, что здесь на родине его чтят".
Купер рассказал, что после смерти бездетных дочерей Лодыгина весь его личный архив муж Маргариты Александровны - Фауст передал в Русский архив Колумбийского университета в Нью-Йорке.
P. S.
Редакция серии "Открытия и судьбы" через Советский фонд культуры обратилась в Колумбийский университет с просьбой прислать копии материалов лодыгинского архива, для чего была выделена валюта, но до сих пор материалы не присланы. Зато откликнулся ученый-исследователь профессор Альберт Парри, автор многих книг о русских ученых и доклада "Легендарный Лодыгин". Материалы, любезно присланные им из США, помогли полнее воссоздать это жизнеописание А. Н. Лодыгина.
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://nplit.ru/ 'Библиотека юного исследователя'