Ольга Плахотникова, Наталья Романовская
До чего же бывает обидно, когда твою идею или изобретение присваивает кто-то другой, а все остальные полагают, что сделано это с полным правом... И потому на предложение Славянова встретиться, чтобы поговорить о сути обоих (или все-таки одного?) изобретений, детально разобраться в различиях, Бенардос ответил резким отказом:
- Вздор! Вздор! Он захватил мою идею, а теперь ищет дружбы со мной и надеется подкупить меня своим обаянием.
Поведение Славянова казалось ему просто вызывающим - мало трго что этот самозванец позаимствовал открытие, теперь он смеет расхаживать по заседаниям технических обществ с докладами, пихать статейки в журналы, теребить крупнейших ученых...
Хуже всего то, что скандальная история пошла гулять по Петербургу: мол, затеяли два техника склоку, не могут поделить какое-то изобретение, а вернее всего, славу да барыши. Обыватели были в восторге и, ссылаясь на мифического "знакомого моих приятелей", сообщали друг другу самые мыслимые и немыслимые подробности.
Бенардос чувствовал себя так, будто публично получил пощечину.
А ведь, кажется, совсем недавно происходили события, о которых можно было только мечтать. Как торжественно звучали в большой аудитории Императорского Русского Технического Общества слова: "За удачное применение вольтовой дуги к спаиванию металлов и наплавлению одного металла на другой высшей наградой Русского технического общества - золотой медалью - награждается дворянин Николай Николаевич Бенардос". Под громкие рукоплескания Бенардос - высокий, статный, выглядевший гораздо моложе своих пятидесяти, шел за наградой. Может быть, этот день, 11 мая 1892 года, и был бы днем его триумфа, если бы точно такую же медаль не получил тогда и горный инженер Николай Николаевич Славянов - "за удачное применение вольтовой дуги к производству металлических отливок и к последующей их обработке с целью изменения химического состава металла и улучшения его механических свойств".
Н. Пимоненко. Ярмарка. В горшечном ряду. 'Детство Н. Н. Бенардоса прошло в Малороссии'...
Получение высоких наград закончилось... длительной ссорой.
Судьбы изобретателей непостижимы. Как нам теперь, в конце XX века, понять характеры двух выдающихся ученых, которым подгадала судьба "единство места, времени и действия"? Как разобраться в одной из драматичных страниц в истории отечественной техники? У нас лишь один путь - следовать за хронологией событий. Итак...
26 июня 1842 года в семье Николая Пантелеймоновича и Екатерины Васильевны Бенардос произошло знаменательное событие - родился сын.
Город Задонск Воронежской губернии. XIX в
Казалось, карьера его предрешена: дворянский род Бенардосов чтил традиции, а потомственным занятием была военная служба. Малому Николеньке уже прочили блестящую будущность деда Пантелеймона Егоровича.
По происхождению грек, мальчиком попал он в Россию, окончил гимназию, учрежденную при Артиллерийском корпусе. Участвовал в походах Суворова, отличился при взятии Измаила, за что в 1790 году был произведен в секунд-майоры. Наверное, этих событий хватило бы на всю жизнь, но главное было еще впереди. Помните знаменитое цветаевское:
Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса. Чьи шпоры весело звенели - И голоса...
Пантелеймон Егорович Бенардос, в Отечественную уже генерал-майор, станет одним из героев 1812 года, войдет во все русские энциклопедии и словно заранее прославит прижившийся на русской земле род...
А Николенька подрастал. Отдать любимого сына в гимназию родители не решились, и чтоб не вышел из него недоросль, был нанят домашний учитель...
Вольготно жил мальчишка в родовом имении отца Бенардосовке: верховая езда, рыбалка и купанье, поездки с отцом на богатые и красочные малороссийские ярмарки... Жил и не подозревал, что появился уже на свет человек, который на долгие годы отравит его существование.
В 1854 году в Задонском уезде Воронежской губернии, в семье еще одного потомственного дворянина, военного, Гавриила Николаевича Славянова, родился первенец. По случайному совпадению нарекли его, как и будущего соперника, Николаем.
Жизнь маленького Славянова ничем не отличалась от жизни любого дворянского сына. Обычные мальчишеские проказы, умиленные взгляды родителей, когда выводили неумелые пальчики "Детские пьесы" Моцарта на семейном рояле, да чуть не каждый год появление на свет брата или сестры. Только все чаще проскальзывали в разговорах взрослых непонятные, пугающие слова: закладная, векселя, проценты...
Многочисленное семейство (а было у штабс-капитана Славянова 11 детей) постепенно разорялось. Имение было заложено, а вскоре и продано. А когда старшему сыну, Николаю, исполнилось 14 лет, на семью обрушилась другая страшная беда - умер от воспаления легких отец...
Николай Славянов был в то время воспитанником Михай-ловского . кадетского корпуса в Воронеже, где, кстати говоря, в те же годы учился и изобретал "электролет" Александр Лодыгин, будущий творец электросвета.
Смерть отца изменила мир, былая беспечность исчезла без следа: теперь он понимал, что просто обязан выучиться, стать на ноги, обрести себя...
Кадетский корпус, преобразованный в военную гимназию, дает обширные знания в области точных наук, особенно глубоко здесь преподаются физика, химия, математика...
Электрогефест
"Изобретение мое состоит в непосредственном приложении электрического тока для производства следующих работ:
1) соединение частей между собою
2) разъединение или разрезывание частей
3) сверление или производство отверстий полостей
4) наплавление слоями".
По окончании гимназии за блестящие успехи он награжден золотой медалью. Педагогический совет дает ему рекомендацию для поступления в Петербургский горный институт.
Париж на рубеже XIX-XX вв
Примерно в те годы, когда Николай Славянов понял, что ничего не получит в жизни даром, Николай Бенардос, как теперь говорят, искал свое место в жизни. Военная карьера? Но в 60-е годы XIX века романтика военной службы потускнела, зато привлекала сердца молодежи служба Отечеству на поприще науки, где свершались великие открытия, и в 1862 году Бенардос поступил на медицинский факультет Киевского университета. Через четыре года, решив, что зубрежка - не по его натуре, он переехал в Москву, чтобы стать слушателем Петровской земледельческой и лесной академии, а еще через несколько месяцев отправился в Париж, где летом 1867 года проходила Всемирная выставка.
Избалован, взбалмошен, ленив - говорили те, кто не знал Бенардоса близко. Но... знатоки одобрили несколько первых его изобретений. Творить новое, совершенствовать уже известное - разве это не счастье?
И он махнул рукой на академию, принялся за постройку усадьбы в Костромской губернии, где ничто не помешает заниматься любимым делом. Женился...
Собственно с усадьбы Привольное все и началось.
В только что отстроенном доме праздновали новоселье. Были, как водится, тосты, пенилось в бокалах шампанское, запах свежеструганого дерева мешался с ароматами бесконечно менявшихся на столе яств, вертелась под ногами кошка, первой переступившая порог нового жилья.
- Поверишь ли, студентом, в Земледельческой академии, больше всего мечтал я о деревенской жизни, - объяснял кому-то Бенардос. - Не знал тогда, что здесь, в Костромской губернии, осяду, но имя будущей усадьбе еще тогда придумал - Привольное... Разведу сад, устрою мастерские, во-он там они будут...
Кострома. Рисунок П. Свиньина
Гости разглядывали стильную мебель, ощупывали веселые резные наличники на окнах, поднимались по звонкой лестнице в мезонин, где была устроена "турецкая комната".
- Неужели все сам?!
- Сам, сам, - счастливо улыбаясь, кивал головой Николай Николаевич, - вот мозоли на руках набил...
И зажил он в новом доме. Да не так, как пишут в книжках про ученых и изобретателей - не отшельником, далеким от земных дел, не гением-тихоней, углубившимся в научные фолианты. Совсем не так! Развел хороший фруктовый сад, устроил мастерские, где делали для большого хозяйства бороны и скоропашки, любил с ружьем побродить по окрестностям.
Из проекта Н. Я. Бенардоса: электроснабжение Петербурга от Ивановских порогов на Неве. Водяное колесо и генератор
Прошло несколько лет, и от Болдыревой пустыни у речки Луx отчалил странный пароход. Мест, более неподходящих для водного путешествия, и сыскать-то трудно! Речка Луx болотистая, несудоходная, если каким-то чудом и минует пароход мель, через десяток-другой метров ткнется носом в возвышающиеся над водой стволы поваленных деревьев.
- Повезло нам с речкой! - потирал руки Бенардос. - На ней в самый раз проводить испытания.
Тем 1877 год и запомнился - днями, ослепительными от горячего солнца, водяных брызг, летящих в лицо, охватившего душу азарта.
- Глядите, пароход! - стайками испуганных воробьев вылетали из речки изумленные мальчишки, и гомон разом стихал, когда это чудо-юдо начинало медленно выползать из воды по отлогому бережку и двигалось на колесах-катках по сухопутью. У руля стоял чернобородый человек со смеющимися глазами. Он давал приветственный гудок, и мальчишки махали ему руками.
Может быть, этот наивный, чуть ли не маниловский проект и вспоминать не стоило, если бы не стал он для Бенардоса чем-то вроде того яблока, что упало в свое время на голову Ньютону.
Восемь десятилетий минуло с той поры, когда вспыхнул в лаборатории Петрова удивительный свет электрической дуги. Но ведь дуга - это не только свет, еще сам Петров заметил, что в ее горячем пламени металл начинает течь, как воск!
Из проекта Н. Н. Бенардоса: электроснабжение Петербурга от Ивановских порогов на Неве. Линия электропередачи (в трубе)
В отличие от яблок, научные идеи в прошлом веке созревали неспешно, но примерно в те годы, когда лондонские леди забеспокоились у как будут выглядеть их изысканные туалеты при свете "свечей Яблочкова", электротехники многих стран начали экспериментировать с дугой, чтобы приложить к делу ее способность плавить - значит, и соединять! - металлы.
Первая попытка сваривания металла электрическим током была предпринята американским инженером Э. Томсоном в 1867 году. Он пропускал ток большой силы, но малого напряжения, через два плотно сдвинутых куска металла, - от этого плавились кромки кусков. В момент плавления Томсон сильно сжимал куски и проковывал их молотом. Температура понижаласьу поскольку резко падало сопротивление тока, и металл довольно быстро застывал. И всем, кажется, был бы хорош этот способу но применять его к готовым деталям было нельзя: сплавляемые куски сильно деформировались.
Немецкий инженер Г. Цернер в 1868 году впервые применил для сварки угольный электрод. Закрепив горизонтально деталь, а параллельно ей по два угольных электрода с каждой стороны, он пропускал через них ток. Образовавшаяся электрическая дуга нагревала концы свариваемых предметов "до белого каления". Далее, как и в методе Томсона, ток выключали, а свариваемые детали сжимали и проковывали.
Еще один способ сварки придумал бывший крепостной Владимирской губернии Евграф Тупицын. Природный ум и извечная крестьянская сметка помогли ему выйти в люди. Стал Евграф владельцем первого в России завода по изготовлению фосфора.
На его заводе в Перми была небольшая электростанция, и, узнав о методе Цернера, Тупицын понял, как избавиться от неприятностей, то и дело возникавших при перевозке коварного самовоспламеняющегося вещества: герметично запаивать фосфор в банки. Отрицательный полюс динамо-машины он соединял с металлической плитой, которая лежала на специальном керамическом столе, положительный - с металлическим электродом, оснащенным полуавтоматической ручкой-держателем. Для сварки использовался особый состав из равных частей олова и свинца. При соприкосновении электрода с банкой сплав таял и края банки покрывались неровным, некрасивым, но прочным слоем.
Однако патент на свой оригинальный метод бывший крестьянин не взял, а сыновья забыли о нем.
"Электрическая отливка металлов заключается, главным образом, в наливании расплавляемого электрическим током металла на желаемую часть поверхности металлической вещи, причем эта часть также более или менее расплавляется и соединяется (сливается) с наливаемым металлом в высшей степени совершенно".
Время шло, а идея просто витала в воздухе. Пресловутое яблоко готово было свалиться в руки первому, кто поставит опыт мало-мальски разумно. Что теперь говорить о напрасных трудах, растраченных силах, несбывшихся надеждах: выигрыш в невероятной лотерее достанется Бенардосу, который, с головой уйдя в работу над пароходом-вездеходом, сам еще не подозревал, что стоит на пороге великого открытия...
В один из июньских дней 1877 года, когда испытания парохода были в самом разгаре, в Петербургском горном институте шла торжественная церемония вручения дипломов. Николай Славянов - вчерашний студент, а ныне горный инженер 1-го разряда - был назначен в распоряжение Главного начальника Уральских заводов. Несколько лет учебы в Горном казались теперь мгновением...
Он был на первом курсе, когда отмечалось столетие со дня основания этого учебного заведения. На торжества съехались лучшие ученые России.
- Юбилейное торжество Горного института есть торжество науки, ибо она светит в подземных глубинах... Так пусть же ее могущественное светило освйцает и впредь, на благо России, это учреждение светом своим, полным и чистым! - говорил профессор Петербургского университета Д. И. Менделеев. Как жадно внимал его словам Николай Славянов! Как хотелось бы ему внести свою лепту в развитие отечественной науки! Пока же приходилось бегать по урокам, зарабатывая на жизнь, а за учебники садиться ночами.
"Один из самых талантливых и трудолюбивых студентов" - так отзывались о нем профессора. Вскоре, однако, грянули события, чуть не заставившие его распроститься с институтом...
6 декабря 1876 года петербургские студенты вышли на политическую демонстрацию, Георгий Плеханов, однокашник Славянова по институту, произнес пламенную речь, призывающую к борьбе с самодержавием. Николай Славянов был рядом с ним - среди тех, кто поднимал на руки рабочего Якова Потапова, развернувшего над головами толпы красное знамя, среди тех, кто яростным сопротивлением обратил полицию в бегство.
Спасаясь от преследований, Плеханов на некоторое время "исчез" и вскоре был исключен из института за неявку на занятия.
Славянов в это время скрывался в Гатчине. Как-то он узнал, что в доме отставного полковника Василия Васильевича Ольдерогге требуется специалист по ремонту каминов. Частные уроки, а значит, средства к существованию были потеряны, и Славянов решил предложить свои услуги.
Полковник после успешного ремонта и вовсе расположился, встретил его радушно, просил захаживать еще. Скоро двадцати-двухлетний студент, очарованный дочерью хозяина Варварой, стал частым гостем в этом гостеприимном доме.
Полковник Ольдерогге без колебаний дал ему прекрасную аттестацию, с которой тот наконец появился в институте. Историю с участием в демонстрации понемногу замяли, а вскоре и забыли - после того как за проект машины с особым парораспределителем Славянов был удостоен почетного отзыва Совета института...
Едва получив диплом, Славянов вновь приехал в знакомый дом полковника, - приехал, чтобы предложить милой Вареньке руку и сердце. Вскоре после свадьбы они вместе отправились на Урал.
Нет, он не оставил былой мечты изменить к лучшему этот мир. Но уже понимал: порой незаметная, кропотливая работа может оказаться "революционнее" сотни митингов и стачек. Переворот в промышленности - вот чего ждет Россия, вот где он сможет быть полезным!
В мае 1878 года Николай Гаврилович стал смотрителем механического и токарного цехов, а вскоре и механиком всего Бот-кинского завода, который в ту пору был основным поставщиком железа и металлических изделий для армии и флота.
С нерастраченным энтузиазмом молодости он принялся за дело: разрабатывал проект устройства электрической станции, занимался переоборудованием механического цеха. И вдруг в 1881 году из Петербурга пришел приказ: горный инженер Славянов переводится на частные Омутнинские заводы братьев Пастуховых.
Правдами и неправдами "выбили" братья отличного специалиста для своего завода. До Петербурга дошли! А заполучив выдающегося техника, поручили ему... приводить в. порядок отслужившее свой век оборудование: заводы, основанные сто лет назад, все еще работали по старинке. Все попытки Славянова хоть как-то усовершенствовать производство были тщетными: почти дармовая рабочая сила и без того приносила заводчикам хорошие барыши.
Екатеринбург. XIX в
- Я попросил перевести меня отсюда, - сообщил однажды жене Николай Гаврилович. - Пойми меня правильно, я должен заниматься настоящим делом...
В 1882 году Славянов был направлен в распоряжение Главного начальника Уральских заводов. Вскоре он с женой и четырехлетним сынишкой, погрузив вещи в крытый возок, отправился на новое место жительства в Мотовилиху.
А в это время Николай Николаевич Бенардос уже показывал иностранцам изобретение, которое оставалось только запатентовать да чуточку усовершенствовать... Но чтобы не забегать вперед, расскажем все по порядку.
Пермь. Пристань на Каме. В этом городе проходила изобретательская деятельность Н. Г. Славянова
Испытания парохода давно были окончены. Никого из промышленников его выдумка не заинтересовала, и пароход мирно догнивал. А Бенардосу не давала спать новая идея. С ней-то и отправился он к дому № 80 на Обводном канале в Петербурге, где располагалось товарищество "Яблочков-изобретатель и К°". Принял его Булыгин, известный русский электротехник.
Николай Николаевич старался говорить коротко. Два слова - про пароход-вездеход. И - главное...
- При постройке парохода мне приходилось соединять крупные металлические детали. Это делается кузнечной сваркой. - Булыгин машинально кивнул. - Но в моих мастерских нет больших нагревательных печей. Я пробовал греть кромки металла вольтовой дугой, до того как они пойдут под молот. Так вот! Иногда еще до проковки металл оплавлялся, соединяя небольшие участки.
Булыгин понял с полуслова, какие перспективы сулит применение вольтовой дуги для соединения металлов.
- Значит, так, - остановил он Бенардоса, - примем вас на службу. За средствами дело не станет. Без указаний, думаю, обойдетесь. И с завтрашнего дня - за работу!..
А в октябре 1880 года президент Французской республики Ж. Греви подписал декрет о проведении в 1881 году Международной электротехнической выставки и 1-го конгресса электриков. Официальное приглашение в числе других стран получила и Россия. В качестве сотрудника фирмы "Яблочков-изобретатель и К°" Николай Николаевич выехал в Париж.
Схема электросварочной установки Н. Н. Бенардоса
О Международной выставке и конгрессе можно было бы написать отдельный очерк. А в нем обязательно упомянуть, что все работы Яблочкова демонстрировались "вне конкурса", поскольку, как объявило Международное жюри, заслуживали более высоких наград, чем были установлены; и что именно на 1-м своем съезде электрики приняли единую систему электрических единиц: вольт - напряжения, ампер - силы тока, кулон - количества электричества; и привести пророческие слова академика Дюма: "Новый век будет веком электричества!", вызвавшие, как и положено, шквал аплодисментов... Да, но куда же делся Бенардос?
Для подготовки экспозиции Яблочков определил его в экспериментальную лабораторию при журнале "Электрисьен". Содиректором ее оказался старый знакомый Бенардоса по Петербургу, российский подданный, Николай Иванович Кабат. Увидев знакомое лицо, Кабат не церемонился. Он дружески хлопнул Бенардоса по плечу и тут же потащил знакомить с остальными обитателями лаборатории - здесь занимались исследователи из многих стран. Всех Кабат привечал, со всеми был на дружеской ноге, всем оказывал услуги, тем более что услуги эти с лихвой окупались.
Когда дела по экспозиции были окончены, Бенардос в этой же лаборатории стал экспериментировать с осветительной техникой, занялся усовершенствованием аккумуляторов. Как раз тогда, у Кабата, он изобрел новые типы гофрированных аккумуляторов, на которые не взял патента из-за отсутствия денег. По щедрости душевной Бенардос отдал идею Николаю Ивановичу - и был чрезвычайно удивлен, узнав, что Кабат нажил себе на этом 800 тысяч франков...
Исследования по соединению металлов с помощью вольтовой дуги, начатые еще в Привольном и продолженные в Товариществе Яблочкова, Николай Николаевич Бенардос практически завершил за границей. В мастерской Кабата он впервые публично демонстрировал свой "электрогефест". В то время когда классическое образование еще не сдало своих позиций, никому не нужно было объяснять, кто такой Гефест - древнегреческий бог огня, который родился слабым и хилым ребенком, а окрепнув, стал дивным художником в своем кузнецком ремесле.
Метод, созданный Бенардосом, был прост, как все гениальное. Оставалось только удивляться, почему не додумались до него прежде. Может, необходимости особой не было? Да нет. Теперь трудно поверить, что всего столетие назад для соединения некоторых черных металлов не существовало иного способа, кроме кузнечной сварки, другие металлы, в основном цветные, соединяли с помощью припоя, а многие сорта вообще не поддавались прочному соединению.
При разработке нового метода Николай Николаевич определил для себя две главных задачи. Одна была чисто технологической: как воспользоваться необычайным жаром вольтовой дуги для плавления металлов? Другая - энергетическая: возможно ли приспособить существовавшее тогда электрооборудование для снабжения энергией сварочных аппаратов? Если не будет решена вторая задача, о первой говорить бессмысленно.
Специально для этой цели Бенардос сконструировал батарею особых аккумуляторов, разделявшихся на группы. В зависимости от силы тока, необходимого для сварки, группы аккумуляторов можно было подключать последовательно или параллельно.
Физические явления, протекающие в дуге, еще не были изучены, но то, что дуга при сварке меняет длину, Николай Николаевич уже знал. Это изменение вызывало резкие скачки силы тока. Выдержат ли их аккумуляторы?
Бенардос долгое время работал над таким устройством пластин, которые позволяли бы электролиту свободно циркулировать и касаться большой поверхности свинца. Части пластин он устроил таким образом, что они могли легко расширяться и сокращаться при заряде-разряде: всё это делало пластины выносливыми к сильным разрядным токам.
Итак, со второй задачей он справился. Оставалось только включить батареи аккумуляторов параллельно с заряжающей их машиной в сварочную цепь...
Как подступиться к первой задаче, кажется, было уже ясно. Обрабатываемый металл (например, два железных листа) Бенардос соединял с одним полюсом источника тока, особую рукоятку, которая поддерживала угольный электрод, - с другим. Когда электрод приближали к металлу, загоралась вольтова дуга. Она плавила края двух соединяемых частей, и жидкое железо, стекавшее между листами, после остывания соединяло их как нельзя крепче. Если Бенардос медленно проводил электродом вдоль стыка, листы оказывались соединенными по всей длине - такой способ мог заменить давно известную клепку и чеканку швов. Когда же в продолжение некоторого времени он направлял вольтову дугу только на одну точку, то получал точечное спаивание - отличную замену клепки...
"...Под наплавлением слоями я подразумеваю покрытие поверхности какого-либо металла другим металлом, расплавленным посредством вольтовой дуги. В вольтову дугу вводится тогда бок расплавляемого тела, которое и покрывает требуемую поверхность, падая по каплям или же непрерывной струею; этот брусок должен быть изолирован".
Иностранцы, что приходили в мастерскую Кабата поглазеть на "электрогефест", прочили изобретателю миллионы. С помощью нового метода можно было не только соединять металлы, но и разрезать их, и проделывать отверстия.
От желающих посмотреть, как Бенардос отрезает куски от рельсов, не было отбоя.
А он уже торопился в Россию. Он ехал с пустыми карманами, но вез с собой нечто большее, чем деньги, - блестящую идею.
Петербург встретил его скверной погодой. Ветер швырял в лицо пригоршни липкого снега, и от этого на душе было тягостно. Хотя зачем лукавить? Угнетало безденежье. За неуплату долгов пошла с молотка усадьба Привольное. Еще раньше уплыли доставшиеся по наследству от матушки леса в Юрьевецком уезде. Хороший сын, нечего сказать!
Долго сокрушаться он еще не умел. Конечно, материальные дела идут как нельзя хуже, но у него есть не запатентованный еще "электрогефест". Сумел же Яблочков, бежавший от кредиторов в Париж, получить за свою "электрическую свечу" баснословные доходы. Была бы голова, были б руки! И вспоминал Николай Николаевич далекого своего предка, знаменитого оружейного мастера, основателя чугуноплавильных и железоделательных заводов на Урале Никиту Демидова. Ну и хват же был прапрапрадед! Руки золотые, голова светлая и глаз зоркий - такой птицу-удачу не упустит.
А начинал ведь с ничего. Тысячу раз слышал Николай Николаевич эту историю.
Был у царя Петра пистолет заморской работы. Тешился им Петр, как дитя игрушкой, и сломал однажды курок. Проезжая как-то через Тулу, прослышал царь, что есть здесь искусный кузнец - Демидов.
- Возьмешься исправить курок?
- Возьмусь, да время на починку надобно.?
На обратном пути заезжает государь в Тулу. "Призвать сюда Демидова!" Явился Никита, развернул замасленную тряпицу, подает исправленный пистолет. Обрадовался Петр, похвалил кузнеца.
- А пистолет-то каков! Доживу ли я до того времени, когда у меня на Руси будут так работать? - и сверлит, сверлит Демидова глазами.
- Что ж, авось и мы супротив немца постоим, - дернул плечами мастер.
Не впервой было слышать Петру о немцах эти слова. Шибанула ему в голову лишняя рюмка анисовки, выпитая за здравие кузнеца.
- Сперва сделай, мошенник, потом хвались! - да как шваркнет Демидова по щеке.
- А ты, царь, сперва узнай, потом дерись! - с этими словами вынул кузнец из кармана другой пистолет. - Который у твоей милости, тот моей работы, а вот твой-то, заморский-то.
Повертел Петр в руках пистолеты, подошел к Никите и обнял его.
- Виноват я перед тобой. А ты, я вижу, малый дельный.
Выдали Демидову по цареву приказу пять тысяч рублей из казны, и вскоре приступил он к делу - взялся за устройство ружейного завода, о котором Петр давно мечтал...
На такое сумасшедшее везение, которое выпало прародителю, Бенардос, конечно, не рассчитывал, но и сидеть на готовом открытии из-за того, что нечем уплатить за патент, уже не мог.
Предприятие Яблочкова продолжало финансировать его опыты, однако техники считали, что способ пока еще недостаточно разработан, поэтому и о патенте, и о промышленном применении сварки говорить рано. А он так хотел увидеть "электрогефест" воплощенным! На заводах ли, в мастерских, где угодно: без практики любая диковинка мертва.
Знакомство с Ольшевским, богатым купцом, владельцем доходных домов в Варшаве и Петербурге, воспринял он как подарок судьбы.
- По духу я меценат, - любил говаривать Ольшевский. - Важно, очень важно поддержать неимущего, но талантливого человека, - и не мудрствуя лукаво, предлагал себя в совладельцы патента. Что оставалось делать "неимущему, но талантливому"? Да то же самое, чем пробавляются нынче сотни молодых научных работников: "украсить" рукопись фамилией пробивного шефа в добавок к своей собственной, - и глядишь, поехало...
Хорошо, хоть в России догадался Бенардос запатентовать "электрогефест" на свое только имя. Все остальные патенты, полученные за границей, указывали совладельцем Ольшевского.
"Меценат" и надоумил изобретателя порвать с Товариществом Яблочкова. Там требовали продолжения экспериментов, а Ольшевский нашептывал:
- Кому вы доверились, друг мой? Кто бы там ни работал у Яблочкова: Лодыгин, Булыгин, Чиколев... О нет, это прекрасные техники, но поймите, они ничего не смыслят в коммерции. Я помогу вам найти надежных людей.
Вскоре он явился к Николаю Николаевичу с целой компанией. Это и оказались "надежные". И почему не насторожили тогда Бенардоса их вкрадчивые манеры? С какой стати звучали в голосах гостей особые нотки доверительности? С малознакомыми так не разговаривают... Все это он понял слишком поздно.
Сколоченное в 1885 году товарищество "Электрогефест" было щедро на посулы. Бенардосу пообещали немедленное широкое распространение только что запатентованного способа, а про-мышленникам - что с установкой первых же сварочных аппаратов золотым дождем польется в их руки прибыль. В Петербург полетели депеши - Америка, Англия, Франция готовы были заплатить за способ миллионы, если, конечно, подтвердятся чудесные его выгоды.
На набережную Большой Невки зачастили промышленники. Здесь, в мастерских, именовавшихся электротехническим заводом "Электрогефеста", принимались заказы на производство сварочных работ, изготовлялось необходимое для сварки оборудование. Заправляли всем Ольшевский, барон Фелейзен, Н. Галумнов, К. Вахтер - члены правления. Время от времени Бенардос заводил речь о том, что его метод нуждается в дальнейшей разработке: можно попробовать добавлять в место плавки маленькие кусочки металла - в тех случаях, когда требуется небольшая приливка при ремонте частей машин; весьма перспективной может оказаться и замена угольного электрода металлическим... Оборотистые дельцы искренне удивлялись: к чему новые проекты, когда дела идут и без того прекрасно?
Вскоре, действуя где хитростью, где прямым обманом, члены правления завладели всеми его материальными привилегиями. Дельце было обтяпано так гладко - комар носу не подточит! Подписывал Бенардос какие-то бумаги? Подписывал! Не под ружьем же он это делал...
Отрезвев, Бенардос понял, что увещевания и уговоры, тянувшие душу, когда ухрдил он из Товарищества Яблочкова, были искренними: с "электрогефестом" возиться еще и возиться, чтобы разрешить трудности, вставшие перед практиками. И немудрено! Настоящая, "взрослая" электротехника только начиналась. Если речь заходила об ответственности за похищение электрической энергии, бывалые юристы только руками разводили: похитить можно реально осязаемые предметы, но не столь отвлеченную материю... Один из русских электротехников (А. К. Троицкий в своей книге "О современном положении дела электрической обработки металлов по способам Н. Н. Бенардоса и Н. Г. Славянова"), вспоминая о 90-х годах, признавался, что "об аккумуляторных батареях не имелось еще ясных представлений, а около динамо-машины в 120 ампер мы ходили все с каким-то благоговейным удивлением, как около восьмого чуда света".
"Металл обрабатываемой вещи и отливаемый металл могут быть одинаковые и различные. Отливаемым металлом служит металлический стержень, который вместе с тем составляет один из электродов вольтовой дуги..."
И все-таки чудесный огонь потихоньку завоевывал свое право на жизнь.
...Годы 1887-1888. Франция. В мастерской братьев Ротшильд полным ходом идут испытания "электрогефеста". Предприимчивые Ротшильды получают право на перепродажу лицензий на электросварку во Франции и Австрии.
Англия. Завод Ллойд-Ллойд в Бирмингеме проводит научное исследование качества сварки. Результаты обнадеживают. Для детального ознакомления с методом в Россию срочно командируется специалист.
Германия. В Берлине открыта демонстрационная мастерская, где германские промышленники могут убедиться в преимуществах "электрогефеста". В Петербург отправляется немецкий ученый, доктор Рихард Рюльман - познакомиться с Бенардосом и на месте изучить "русское чудо".
То, что увидел Рюльман в России, превзошло самые смелые предположения.
В тот день к Бенардосу пришла целая делегация - представители завода наждачных кругов Струка. Из-за неисправности котла весь завод остановился. Три недели простоя - именно столько времени потребовалось бы на ремонт котла обычными средствами - предвещали 1800 рублей убытку, и руководство было в отчаяньи. Едва Бенардос дал согласие заварить дефект с помощью "электрогефеста", котел доставили в мастерскую. А уже через час Рюльман внимательно осматривал еще горячий шов. Немецкий профессор не скупился на восторженные эпитеты и превосходные степени. Как он и предсказывал, новый способ сварки заинтересовал весь технический мир. Фотография Бенардоса за сваркой котла замелькала на страницах разноязыких журналов.
"Мне удалось подробно познакомиться у изобретателя г. Бенардоса в Санкт-Петербурге со способами электрической сварки, и знакомство это не могло не поселить во мне твердого убеждения в том, что названный способ обработки металлов призван и способен сделаться новым средством в техническом мире и повлиять вполне преобразовательно на целые отрасли... металлического производства", - напишет Рюльман в статье "Способ г. Бенардоса электрического спаивания и сваривания под названием "Электрогефест", опубликованной в 14-15 номерах журнала "Электричество" за 1887 год.
А когда новорожденный "электрогефест" чуть набрал сил, не замедлили явиться самозванные родители. Вдруг выяснилось, что еще в 1881 году французский патент на способ электросварки получил Меританс. Обладателем подобного же патента, правда полученного в Англии в 1849 году, оказался американец Стэд. Кроме них, то здесь, то там возникали новоявленные лжеизобретатели сварки на бумаге. Ведь и Стэд, и Меританс взяли привилегии "на голые идеи, не разработав их и не сообщив им никакого практического значения, и тем самым сделали свои привилегии мертвой буквой и предали их полному забвению" - вот что писал в те годы журнал "Электричество" в тех же номерах.
Но когда очередной искатель лавров объявился не на чужбине - в родном отечестве - Бенардос буквально взвился.
Этим "самозванцем" оказался Николай Гаврилович Славянов.
"...Вольтова дуга поддерживается автоматически, с помощью специального регулятора. Источником электричества может служить динамо-машина без посредства аккумуляторов, но, в таком случае, она должна иметь несгораемый якорь и развивать силу тока не менее 200 ампер при напряжении не менее 50 вольт".
В 1883 году Славянов получил назначение на Пермские казенные пушечные заводы, а 2-го февраля 1884-го приступил к работе в должности управителя орудийных и механических цехов. Через четыре года он уже помощник Горного начальника, а с июля 1891 - Горный начальник Пермских заводов.
Здесь, на крупнейших предприятиях России, делали стальные пушки, паровые машины и всевозможные детали к ним. Изготовлялись на заводах и артиллерийские снаряды, которые особенно заинтересовали Николая Гавриловича: русские снаряды, стоившие немалых денег, не могли пробить броню вражеских судов.
Когда по ходатайству Славянова в Мотовилиху приехал строитель первых в России мартеновских печей А. А. Износков, два выдающихся техника стали работать над созданием особо прочных снарядов вместе. Результат испытательных стрельб, проводившихся на специальном полигоне в Мотовилихе, убедил даже скептиков: по прочности снаряды не уступали снарядам Круппа!
А вскоре по предписанию Горного департамента Славянов был командирован в Бельгию и Германию, чтобы познакомиться с работами общества Кокериль и Круппа.
Чем же занялся молодой инженер, оказавшись за границей? Да тем же самым, чем и Петр I в свое время: устроился на один из заводов простым рабочим, чтобы хорошенько разобраться во всех премудростях...
Когда время командировки истекло, Славянов вернулся в Мотовилиху, где приступил к строительству первой на заводе электростанции: было уже ясно, что будущее промышленности за электричеством. Оставалось только сожалеть, что в годы его учебы в Горном курса электротехники просто не существовало... Он сам выполнил все расчеты и чертежи, сам руководил строительными работами. Электростанция стала технической базой главного изобретения его жизни - "электрической отливки металлов", патент на которую он получил 13 августа 1891 года.
Схема включения плавильника Н. Г. Славянова
В 1892 году Николай Славянов представил множество деталей, сваренных с помощью "электрической отливки" на IV электрическую выставку Русского Технического Общества, проходившую в Петербурге. Посетители глазели на образцы сварки разнородных металлов, заглядывали в открытую здесь же маленькую мастерскую, где Николай Гаврилович собственноручно заваривал трещины и сплавлял металлические предметы. Разномастная публика не могла взять в толк, почему два изобретателя - а стенды Бенардоса и Славянова располагались как раз друг против друга - выставляют одну и ту же работу, каждый под собственным именем...
- Электрическая отливка металлов, - охотно давал пояснения Славянов, - заключается в наливании расплавленного электрическим током металла на поверхность металлической вещи. Чем она отличается от известных способов применения тока к выплавке или обработке металлов? Тем, что одним или обоими электродами служат при этом способе стержни из самого материала, предназначенного к отливке, а также совокупностью употребляемых при сем способе регуляторов...
Один полюс электрической машины Славянов соединял с формовкой, другой с зажимом автоматического регулятора, через который ток проходил в расплавляемый стержень, а затем через вольтову дугу - в формовку. Весь процесс велся с применением "ванного" метода - так Славянов называл образование глубокого "колодца" из расплавленного основного и электродного металла, появлявшегося под воздействием электрической дуги. Непрерывное расплавление электрода позволяло получить плотный, чистый металл, не загрязненный окислами и металлическими включениями.
Именно для этой цели поверхность металлических стержней, которые применял Славянов для электродов, предварительно очищалась от загрязнений. А когда стало ясно, что, несмотря на меры предосторожности, переносимый в дуге электродный металл вступает в реакцию с атмосферным воздухом, "обогащая" ванну окислами и нитратами, изобретатель предложил "спрятать" зеркало металлической ванны под защитным слоем шлаков.
Еще одной важной особенностью "электрической отливки" было автоматическое регулирование длины дуги.
"Электрическая отливка не может быть произведена без автоматического регулирования длины вольтовой дуги... по мере расплавления стержня вольтова дуга так быстро увеличивается, что, если бы не было автоматического регулирования, ее невозможно было бы поддерживать", - указывалось в привилегии на "электрическую отливку", которую получил Славянов в 1891 году. В качестве автоматического регулятора годился почти всякий регулятор из тех, что употреблялись когда-то для освещения вольтовой дугой. Николай Гаврилович предложил свое устройство - электрический плавильник. Электромагнитное реле электрического плавильника, состоящее из соленоида, давало возможность пользоваться током прямо от динамо-машины, без посредства аккумуляторов, и регулировало подачу электродного кружка в зону отливки, успевая уменьшить длину дуги до ее угасания.
...Возмущению Бенардоса не было границ.
- Славянов лишь усовершенствовал мой способ, а добился признания самостоятельного изобретения. Кому не бросилось в глаза, как много общего было на наших стендах на IV выставке РТО!
Страсти тогда разгорелись не на шутку. Электротехники коротали вечера, разбирая доступные лишь специалистам тонкости. Одни "болели" за Бенардоса, а Славянова готовы были считать жалким воришкой, стянувшим блестящую идею. Другие говорили: "Танцевал" Славянов от "электрогефеста", но создал нечто совсем новое". Третьи лишь недоуменно пожимали плечами.
Электросварочный аппарат Н. Г. Славянова. Политехнический музей в Москве
Что пережил Славянов за это время? Он, дворянин, обвинялся в заурядном воровстве... Как смотреть в глаза сыновьям? Много ли будут значить для них святые слова "честь" и "достоинство"? Каждый день, в любую погоду, его мальчишки ходили пешком из Мотовилихи в Пермь, где находилась гимназия. Однажды сердобольный кучер подвез их, сыновей Горного начальника заводов, на принадлежавших правлению лошадях - и получил от Славянова строгий выговор за то, что гоняет казенных лошадей по нуждам посторонних лиц...
Естественно, свое открытие Славянов сделал не на пустом месте - в его библиотеке была и копия привилегии Бенардоса, и описание способов сварки Э. Томсона, Г. Цернера. Славянов наверняка понимал, чем он обязан Бенардосу. Но... не мог не видеть принципиальную новизну своего изобретения по сравнению с "электрогефестом".
Права Славянова подтверждал единственный документ - привилегия, в которой четко оговорено: ее действие не должно препятствовать применению способа Бенардоса. Бенардос же твердо считал свои права ущемленными. "Ввиду оспаривания г. Славяновым моего права первенства в обработке металлов помощью вольтовой дуги с применением металлического стержня как электрода, я признаю ныне необходимым категорически заявить, что г. Славянов не прав. Я утверждаю, что первенство в применении электродов из всевозможных проводящих веществ... к обработке металлов принадлежит мне", - заявил он на одном из заседаний VI (электротехнического) отдела РТО. Бенардос с таким негодованием оспаривал права соперника, так громко протестовал против выданной ему привилегии, что Славянов дрогнул. После доклада об "электрической отливке" на одной из "бесед" Электротехнического общества, бледный, с воспаленными от бессонницы глазами, он буквально взмолился: "Ответьте, разве мой способ не является самостоятельным изобретением? Неужели это всего лишь усовершенствованный "электрогефест"?!"
Несколько заседаний понадобилось провести специальной технической комиссии, чтобы обсудить детали и проверить документы. А результат? Комиссия не признала возможным высказать какое-либо заключение, основываясь на одних лишь теоретических соображениях.
Бенардос только растравлял себя, вспоминая, чего стоил ему "электрогефест". Патент на новый способ соединения металлов был получен в 1886 году, когда он уже окончательно разорился. Потом потребовалась громадная черновая работа по усовершенствованию и отладке. Сомнительное знакомство с полудюжиной ловкачей окончилось потерей всех материальных привилегий. Невесть откуда взявшийся Славянов собирается отнять последнее - его, Бенардоса, авторство...
А Славянов недоумевал, почему именитый соперник не хочет видеть очевидного: существенных отличий между двумя методами сварки.
Чего бояться Бенардосу? Его знает весь мир, Славянова - лишь несколько русских ученых. В конце концов именно Славянов попал в нелепое положение, когда пытался доказать, что "электрическая отливка" отличается от "электрогефеста" не меньше, чем кошка от собаки, - и был заподозрен в плагиате...
И ссора набирала обороты. Не видя иного выхода, изобретатели обратились в суд.
Проведение технической экспертизы было поручено крупнейшим ученым России: Н. С. Курнакову, видному химику, вошедшему в историю как основоположник физико-химического анализа, О. Д. Хвольсону - известному физику, ставшему в 1895 году членом-корреспондентом Академии наук, а уже при Советской власти - почетным академиком. Эксперты, а вслед за ними и суд, установили полную самостоятельность "электрогефеста" и "электрической отливки".
- Коль уж встал вопрос об аннулировании привилегии Славянова, то с тем же основанием можно аннулировать и привилегию Бенардоса. Что спорить о приоритетах, если первым говорил о возможности использовать тепло вольтовой дуги для обработки металлов выдающийся русский ученый Василий Владимирович Петров, - эти слова Ореста Даниловича Хвольсона еще звучали в ушах, когда хлопнула за Бенардосом тяжелая дверь казенного учреждения...
Судьи вынесли "соломоново решение" утвердить в авторстве обоих изобретателей, не касаясь сути спора - вопросов технологии. А без них не обойтись!
Славянов предложил использовать для электрической сварки плавкий электрод. Да, но разве в привилегии, полученной Бенардосом, не говорится, что электрод может быть из любых токопроводящих материалов, в том числе и из металлов? Это написано черным по белому. Однако большую часть работ Николай Николаевич проводил с помощью угольного электрода. Понимал ли он, какие проблемы появятся, если сделать электрод плавким? Ответ мы искали в многочисленных разработках Бенардоса. Не верилось, что, совершив знаменательное для прогресса техники открытие, не попытался он пойти дальше - хоть на шажок, на полшага...
И нашли! Действительно, разрабатывая всевозможные типы электродов, он попробовал и металлические стержни. Вполне возможно, что в конце концов Бенардос пришел бы и к "электрической отливке", но... своенравное ньютоново яблоко ждать не хотело. Бенардос указал впервые на возможность использования плавящихся металлических электродов при его способе сварки в описании к экспонатам IV электрической выставки. Но то было через год после получения привилегии Славяновым, изобретателем литейного процесса "электрической отливки".
Наверное, даже человек, далекий от техники, по достоинству оценит остроумную идею использовать второй электрод, без которого не получить дуги, еще и как материал для заполнения формы. Электрическую отливку можно было вести непрерывно до нужной толщины - между прочим, в распрях с Бенардосом Славянов особенно упирал на довод, что наплавление у того производится слоями и слои оказываются отделенными друг от друга тонкими прослойками окиси. К тому же особую буферную батарею из аккумуляторов, выдерживающую резкие толчки электрического тока, Славянов заменил динамо-машиной.
Нежданно-негаданно явившийся соперник, образно говоря, взялся распахивать поле, которое успел до него застолбить Бенардос. Вот и решай теперь, кто из них настоящий хозяин этой земли. Вернее всего, оба...
Как бы по инерции спор о приоритете продолжался еще долго. В 1895 году на общем собрании членов Русского Технического Общества, после доклада А. Троицкого "О современном положении дела электрической обработки металлов по способам Н. Н. Бенардоса и Н. Г. Славянова", А. Якимов счел нужным опять вернуться к этому вопросу. "Н. Бенардос есть отец всего дела, и способ Н. Г. Славянова есть применение его способа к известному делу, - правда, применение прекрасное, но только применение", - заявил он. Вновь возникла дискуссия... И все же этот вопрос постепенно отступал на второй план. Главным становилось применение выдающихся изобретений.
Однажды посмотреть на нашумевшую сварку пришел в мастерские товарищества профессор физики Д. А. Лачинов. Бенардос побаивался его: Лачинов был экспертом по электротехнике технического комитета при Департаменте Торговли и Мануфактур. А в скором времени Лачинов уже с жаром рекламировал изобретение Бенардоса: выступил с докладом на заседании Русского Физико-химического общества, опубликовал статью в седьмом номере журнала "Электричество" за 1887 год.
"Что касается применений "электрогефеста", то они так разнообразны, что трудно высказать о них даже догадки. На первый раз, по-видимому, напрашивается применение этого способа к изготовлению паровых котлов не клепаных, а паяных, к починке котлов и частей машин на месте... Паяние идет со скоростью примерно 12-15 сантиметров в минуту, вся пайка бочки продолжается менее часа", - говорилось в статье.
Его старания расшевелить промышленников стали первой ласточкой в деле использования "электрогефеста".
Раньше всех на призыв Лачинова откликнулись железнодорожники.
Воронежские паровозные мастерские Козловско-Воронежской железной дороги уже в 1887 году заключили с товариществом "Электрогефест" контракт сроком на десять лет. По заказу мастерских Бенардос составил проект электрического отдела, где вскоре закипела работа по сварке вагонных колес и паровозных котлов. В первые же четыре года "электрогефест" принес железной дороге 8459 рублей прибыли. А главное - здесь вырос целый штат специалистов-электриков, которые могли сами изготовить динамо-машины, электродвигатели и любые запасные части к ним. Выгоду от этого нельзя было измерить никакими деньгами.
Электросварочные работы еще через несколько лет велись во множестве железнодорожных мастерских по всей необъятной России. "В настоящее время мы не можем даже себе представить, как бы мы обошлись без помощи "электрогефеста", - признавались железнодорожники в 1893 году.
В новый метод поверили и промышленники. Применять его у себя на производстве они пока не решались, но вышедшие из строя детали, из-за которых нередко простаивал весь завод, везли: ведь час работы способом Бенардоса стоил всего 3 рубля 31 копейку. К тому же ради пропаганды электросварки Николай Николаевич готов был работать даже ночью: порой нетерпеливые заводчики убеждали, что дело не терпит отлагательства.
Наконец общество "Электрогефест" заключило первые контракты на сварку в заводских условиях. Одними из первых на риск решились на Коломенском машиностроительном заводе. И не пожалели. Затем к смельчакам прибавились и другие заводы - в большинстве пока частные - "Лильпоп, Pay и Левенштейн" в Варшаве, Невского механического товарищества в Петербурге...
Частным заводам никто не мог помешать ввести у себя ту или иную техническую новинку. Внедрение сварки здесь зависело лишь от предприимчивости хозяина. На государственных заводах все было иначе: сварку применяли, но... полулегально. Официальные технические органы России категорически отказывались дать разрешение на ее применение.
- Как можно доверить выполнение важных работ только что родившимся методом? Кто знает, какова прочность этой сварки, вдруг что-то случится, - рассуждали чиновники.
Не только Бенардос и Славянов - вся техническая общественность России считала это неразумным. В апреле 1895 года члены Императорского Русского Технического Общества специально собрались для того, чтобы обсудить парадоксальную ситуацию со злополучной сваркой. Выступавший с докладом А. Троицкий говорил: "Мы указываем на насущную потребность разобрать надлежащим образом вручаемые нами вам данные и установить правильное гражданское положение дела электрической обработки металлов, составляющей всецело русское дело... Пока заводчики иноземных государств, производя в Россию поставки, восстанавливают неудавшиеся отливки и механические части электрическими способами, составляющими инициативу и труд русских людей, а русские заводы... будут вынуждены те же части или бросать, или переплавлять, или тихонько применять к ним способ электрической обработки металлов, то до тех пор мы не должны иметь покоя, и поэтому просим разобрать и устранить это неправильное положение дела электрической обработки металлов в России".
Н. Г. Славянов группой помощников
Славянов готов был подписаться под каждым словом этого доклада... В Мотовилихе работы по применению электрической сварки начались в октябре 1888 года, задолго до того, как он запатентовал свое изобретение. В 1889 году Славянов впервые применил сварку в судостроении. Пароход "Редедя князь Косогский" долго бороздил Волгу, пережил время царей и князей и, переименованный в "Степана Разина", продолжал свою службу вплоть до 1953 года.
С этого времени электролитейная фабрика (вероятно, с прицелом на будущее так громко назвал Славянов цех электросварки) стала вести "Ведомость о работах, произведенных с помощью электрической отливки Горного инженера Славянова в Пермских пушечных заводах". Человек на редкость пунктуальный, Николай Гаврилович требовал заносить в нее все выполненные работы, помещать чертежи и фотографии, а каждого заказчика просил прислать анкету о качестве починки.
И все же дело продвигалось не так быстро, как хотелось бы. Для пропаганды своего изобретения Славянов решил написать книгу. В 1891 году в частном петербургском издательстве за счет автора вышел труд "Электрическая отливка металлов по способу Горного инженера Николая Славянова". Книгу заметили за границей. Заметили и переиздали. Полетели в Мотовилиху письма из Англии, Франции, Германии...
Титульный лист книги Н. Г. Славянова
Впечатленные таким успехом книги за границей, русские техники предложили Славянову издать ее в России еще раз, в несколько переработанном виде. Он решил не повторять уже пройденного, занятый новым сочинением. Его новая книга "Электрическая отливка металлов. Руководство к установке и практическому применению ее" имела еще больший успех. Через 37 лет, в 1929 году, она была переиздана берлинским журналом "Сварочный вестник" и даже теперь, спустя десятилетия, осталась лучшим учебником по электросварке!
Не меньше промышленников и железнодорожников обрадовалось способу Славянова духовенство.
Колокол, отремонтированный по способу Н. Г. Славянова
Уже давно на железнодорожных станциях Мотовилиха и Левшино служили два колокола-близнеца с необыкновенным звоном. И вот пассажиры лишились удовольствия слушать звон левшинского колокола: после того как у него испортилось било, кто-то додумался звонить обломком рельса и, естественно, колокол расколол. Уступив просьбам, Славянов приварил отбитый кусок своим способом. Ремонт стоил всего 38 копеек.
После этого случая староста одной из мотовилихинских церквей пришел к Славянову с просьбой отремонтировать самый большой колокол церкви, давно уже не пригодный для звона. Славянов согласился. Но... "Как же ремонтировать священную утварь какой-то неведомой дугой?" - усомнился батюшка. Не будет ли это святотатством?
И прихожане отправились к пермскому епископу, Петру. Тот вначале был озадачен и никакого ответа не дал. Тут потянулись ходоки из других сел и городов - уж больно манил своей дешевизной способ Славянова. И епископ сдался: "Его преосвященство находит возможным... провести ряд опытов над исправлением церковных колоколов".
Нижегородская ярмарка. Колокола для продажи
Как-то раз на завод Славянова пришли крестьяне из села Уинского. Когда в их церкви раскололся колокол, принялись они собирать деньги, чтобы купить новый, но за три года собрали всего 200 рублей. С такими деньгами о покупке и думать не стоило. Вот если бы исправить старый...
Николай Гаврилович сам произвел ремонт. Колокол, как полагается, освятили и повесили, а на оставшиеся деньги (вся работа вместе с доставкой стоила 58 рублей 50 копеек) "отметили событие". На радостях подняли трезвон на всю округу. Но то ли слишком усердно звонили богомольные поселяне, то ли чем прогневили они господа бога, только колокол опять раскололся. Пришлось снова идти на поклон к Славянову...
А через некоторое время Николай Гаврилович запросил Уинское волостное правление о знакомом колоколе и получил оттуда лестный ответ и благодарность.
Вскоре по указанию пермского епископа Петра в "Пермских губернских ведомостях" появилась статья священника Ильи Попова, в которой он настоятельно советовал везти колокола на ремонт в Мотовилиху.
Стали съезжаться прихожане из самых отдаленных мест. Пришлось открыть на заводе специальную литейную для восстановления колоколов...
Однажды, перелистывая "Русское обозрение", Славянов наткнулся на статью доктора М. Глубоковского, редактора журнала "Ребус", о желательности реставрации Царь-колокола. "А, собственно, почему бы и нет?" - подумал он тогда. Знал ли Николай Гаврилович, что еще в 1890 году Бенардос опубликовал свой "Проект способа починки, перевозки и подъема Царь-колокола"?
Исполинский кусок, отколовшийся в 1737 году, Бенардос задумывал приварить с помощью "электрогефеста", а затем погрузить красавец колокол на специальную платформу, доставить на Воробьевы горы и гидравлическими домкратами поднять на Царь-колокольню (этот гигантский памятник, оставшийся лишь в проекте, уступал бы новому зданию МГУ на Ленинских горах каких-то полсотни метров; у его основания было намечено разместить церковь о семи престолах).
Можно себе представить негодование Бенардоса, когда Славянов вдруг тоже собрался отремонтировать Царь-колокол, но, разумеется, не "электрогефестом", а посредством своей электрической отливки.
Поистине, этот человек родился, чтобы преследовать его!..
В Московском отделении Русского Технического Общества уже выбирали день, чтобы устроить специальное обсуждение проектов. Члены Электротехнического общества, ратуя за распространение электросварки, провозгласили: усилия техников должны увенчаться спайкой Царь-колокола, чтобы звон его возвещал всему миру о торжестве электричества.
И все же... Все же Царь-колокол не треснувшее паровозное колесо. Судьба национальной святыни взволновала широкую общественность. В газетах забурлили дискуссии. "Для чего нужно реставрировать Царь-колокол? Сейчас он имеет значение памятника, а тогда будет иметь значение практическое. Кому оно нужно? Не для чего трогать Царь-колокол, как не для чего заряжать Царь-пушку", - писала газета "Гражданин". В полемику вступили "Московские ведомости", "Русское обозрение", "День", "Русские ведомости"...
Царь-колокол так и остался на прежнем месте. А вспомнили об этой истории уже после Великой Отечественной войны - метод подъема тяжелых сооружений гидравлическими домкратами, разработанный Бенардосом, сослужил полезную службу, когда пришло время восстанавливать взорванные фашистами доменные печи в Донбассе...
Жизнь в Мотовилихе текла, как и положено, со своими радостями и бедами, заботами и праздниками, раздорами, рождениями и смертями. Славянов, Горный начальник Пермских заводов, был в этом поселке едва ли не самым влиятельным лицом. Он казался вездесущим. Скинув сюртук, помогал рабочим укреплять тяжелую деталь, минуту спустя распределял обязанности между работниками электрического цеха, еще через минуту втолковывал безусому пареньку, как исправить поломку в машине. Рабочие шли к "Гаврилычу" со всеми обидами и недоразумениями.
Н. Г. Славянов с группой рабочих
Надолго запомнили в Мотовилихе такую историю. У Захара Гребенщикова, по документам, "сельского обывателя Дедюхинской волости", не ладилось что-то в работе. Он позвал инженера Назарьяна, да перепутал: назвал потомка княжеских родов "ваше благородие" вместо положенного "ваше превосходительство". Оскорбленный, Назарьян ударил Гребенщикова по лицу - чтоб в другой раз не забывался. А на следующий день Славянов вызвал инженера к себе и отчитал его, да так громко, что слышали все вокруг. И заставил-таки строптивого князя извиниться перед рабочим!
Когда ухитрялся он заниматься научной работой? Обязанности Горного начальника - только полдела. Истинный российский интеллигент, он все, что происходит вокруг, считал своей кровной заботой.
Н. Г. Славянов с группой рабочих возле завариваемых изделий. 1893 г
Он сам убеждал женщин учиться грамоте, положил уйму сил, чтобы открыть в Мотовилихе женское училище.
Только то одна, то другая сетовала: "Закладывает муж за воротник", - какая уж тут учеба. И Николай Гаврилович предложил создать "общество трезвости". Если бы к. п. д. нынешних "обществ трезвости", уютно обосновавшихся в скромных каменных особняках, хотя бы приблизился к славяновскому! Ведь через год работы этого общества доход кабатчиков Мотовилихи сократился в два раза...
Беда пришла в семью Славяновых неожиданно. Он руководил сварочными работами на жестоком морозе, простудился, простуда повлекла за собой ревматизм, ревматизм - болезнь сердца.
Николай Гаврилович Славянов скончался 5 октября 1897 года, как предполагают теперь, от инфаркта.
7 октября работы на Мотовилихинском заводе были остановлены: рабочие пришли проводить "Гаврилыча" в последний путь. Электролитейщики установили на могиле плиту, надпись на которой была выполнена методом наплавки: "Дорогому нашему начальнику и другу рабочих Николаю Гавриловичу Славянову, изобретателю электросварки, от благодарного русского народа".
Позвольте! - вправе воскликнуть внимательный читатель., Почему способ, который сам Славянов именовал "электрической отливкой", назвали электросваркой?
Так, сами о том не ведая, рабочие разрешили давний спор между двумя изобретателями. Не все ли равно, каким будет название метода, куда важнее, что он, открытый в России, служит людям по всем городам и весям...
Как воспринял Бенардос сообщение о смерти своего давнего соперника? Кто знает... Ясно одно - столь преждевременная смерть не могла не поразить его, заставила оглянуться и на свою жизнь.
Сколько ему осталось? 55 лет, - все-таки возраст. Пора подводить итоги...
Аккумулятор Н. Н. Бенардоса
Он не мог простить себе, что так опрометчиво промотал нажитое предками состояние. Безудержная тяга к изобретательству оказалась страстью столь же пагубной, как у других увлечение картами или горячительными напитками. Каждое новое открытие нужно было разрабатывать, потом патентовать и многие годы платить пошлину. Это съело все деньги.
Как ни горько было об этом думать, почти ничего из двух сотен его проектов, за исключением "электрогефеста" и еще нескольких изобретений, не нашло применения. Почему? Может быть, такие идеи, как гидростанция на Неве близ Петербурга или подвижная платформа для переправы пешеходов через улицу, казались слишком фантастическими?
Он с одинаковой радостью работал и над гигантскими проектами и над самыми смешными мелочами. Знает ли кто-нибудь ныне, что консервная коробка или винтовая пробка, трехколесный велосипед или цифирный замок, на который закрываются сейфы, - изобретения Николая Николаевича?
А однажды он загорелся построить летательную машину и первым делом сконструировал для нее крыло. Эта попытка, основанная на здравых соображениях (одна сторона крыла представляла собой большую летательную площадь, другая - линию с небольшим сопротивлением в воздухе), вызвала наукообразную отповедь в газете "Петербургский листок". Очень серьезный изобретатель Зарубин с помощью, как он уверял, точных вычислений установил, что для поднятия в воздух одного пуда на фут необходима площадь, равная 100 кв. футам, движимая одной паровой силой. Зарубин саркастически советовал всем изобретателям летательных машин взяться поскорей за свои карманы, дабы они не опустели совсем бесполезно.
- Хорошо, - Бенардос отложил газету. - Пусть Зарубин посчитает, каким же образом летает птица дрофа, имеющая очень часто вес более пуда, с площадью крыльев, равной 14 кв. футам, с силой далеко не равной одной паровой силе...
Н. Г. Славянов среди рабочих Мотовилихинского завода
В списке изобретений Николая Николаевича можно найти и быстроходный пароход с воздушным шаром, и тормоз для железных дорог, водяные лыжи с механическим двигателем и жатвенную машину, металлические шпалы и стиралку-выжималку. Большая часть из них надежно забыта...
Через год после смерти Славянова Бенардос переехал в город Фастов Киевской губернии: петербургская жизнь стала не по карману. И все же он не переменился! В 1899 году запатентовал особый способ приготовления губчатого свинца для аккумуляторных пластин, а в 1900 получил привилегию на способ изготовления борон методом штамповки из листа.
Жить было совершенно не на что. Бенардос знал, что Славянов умер, не оставив семье ни копейки. Вероятно, такая же участь грозит и ему. После долгих колебаний он решился просить совет Русского Технического Общества о назначении ему пожизненной пенсии. Мог ли подумать он в тот день, когда, полный самых радужных надежд, получал золотую медаль РТО, что спустя всего десять лет обратится сюда же, пытаясь хоть как-то свести концы с концами...
Он умер через три года, в сентябре 1905-го. На эту смерть не отозвался ни один журнал: Россия, охваченная первой русской революцией, думала о другом.
Говорят, лучший памятник творцу - долгая жизнь его детища. Электросварка, созданная двумя русскими изобретателями, оказалась незаменимой на заводах, стройках, в мастерских. К концу 30-х годов общее число сварочных постов в одном только Советском Союзе превысило 66 тысяч. А когда грянула война, изо дня в день, из месяца в месяц "сшивала" электрическая дуга корпуса танков, боевых машин, кораблей. Академик Б. Е. Патон утверждал, что, если бы удалось вытянуть в одну линию все швы, сваренные на корпусах танков Т-34 только на одном заводе, блестящая гладкая полоса протянулась бы от Уральских гор до Бранденбургских ворот в Берлине.
Киев, совсем неподалеку от которого расположился древний город Фастов, где провел Бенардос последние годы, стал теперь признанной "столицей" сварщиков. Здесь находится крупнейший в мире научно-исследовательский институт сварки им. Е. О. Патона. Всех полезных разработок института просто не счесть. Это и трубы, обладающие удивительным свойством, - остановить и погасить любую трещину, и сварные многослойные сосуды, выдерживающие давление в 400 атмосфер и температуру в 400 градусов. И уникальный прибор для сварки в космосе.
"Николай Николаевич Бенардос сознавал большое значение своего изобретения,- говорил академик Б. Е. Патон,- понимал, что оно должно заменить клепку и кузнечную сварку. Он назвал свой метод символически "электрогефест"... Мы думали об этом, когда конструировали аппарат для космической сварки. Ему дано имя того же божества, только более позднее - римское, а не греческое, как у Бенардоса. Наш аппарат называется "Вулкан". Это как бы напоминание о том, что советскими учеными принята эстафета" (Патон Е. О. Искра, горящая сто лет // Наука в СССР. 1981. № 5. С. 112-113).
|
ПОИСК:
|
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://nplit.ru/ 'Библиотека юного исследователя'