Проблема определения понятия "сознание"

Если в спорах по поводу значения концепции рефлекса активное участие принимали в основном физиологи, то проблему определения понятия "сознание" обсуждали в основном психологи и философы. Следует отметить при этом, что обсуждение этого вопроса носило необычайно подробный, детальный характер.

Пытаясь избежать опасности впадения в дуализм, вытекающий из представлений об абсолютном отделении физиологии от психологии, философы, группировавшиеся вокруг Рубинштейна, выработали в конце 50-х годов формулировку, согласно которой рефлекторная деятельность рассматривалась как одновременно физиологическая и психологическая. Поскольку в то время рефлекторная деятельность рассматривалась в качестве синонима деятельности психической, в результате этого выработалась точка зрения, согласно которой психическая (рефлекторная) деятельность имеет два различных аспекта, которые изучаются различными науками. Физиологи занимаются онтологическим аспектом, изучая материальные основы психической (рефлекторной) деятельности, а психологи - эпистемологическим аспектом, изучая идеальные, образные формы познания ("отражение внешних условий во внутренних состояниях").

В конце 50-х и начале 60-х годов, когда некоторые физиологи (Бернштейн и другие) начали говорить о том, что рефлекторная деятельность не является синонимом деятельности психической, вышеназванный взгляд начал разрушаться; появилась "опасность" того, что, выйдя за пределы рефлекторного подхода к объяснению изучаемых ими явлений, физиологи смогут с помощью физиологических механизмов объяснить многие явления, которые ранее считались прерогативой психологов. Эту "опасность" почувствовали многие психологи, которые встревожились тем, что наиболее агрессивные физиологи смогут, как выразился один из участников совещания 1962 г., "поглотить их область исследования".

Кроме того, компромиссная позиция, выработанная в конце 50-х годов сторонниками Рубинштейна, подвергалась "подкопам" и с другой стороны. В числе тех, кто считал, что рефлекторная и психическая деятельность - это не одно и то же, оказались и некоторые философы и психологи, среди которых прежде всего следует назвать В. В. Орлова. Однако если у физиологов, подобных Бернштейну, на уме было сбросить с физиологии основы рефлекторной теории, а затем вторгнуться на территорию психологии, то на уме у Орлова и его последователей было совсем другое: он хотел соединить понятия "физиология" и "рефлекторная деятельность", с тем чтобы оставить за психологией изучение процессов "психической деятельности". По мнению Орлова, психика - это "идеальная, духовная деятельность материального мозга" и в качестве таковой должна явиться предметом психологии. За физиологией, считает Орлов, остается изучение "материального мозга", как такового, и если при этом его функции физиологи будут описывать как "рефлекторную деятельность", то это будет только естественно, поскольку будет находиться в русле традиции Сеченова и Павлова. Как видим, ситуация на совещании 1962 г. носила парадоксальный характер, и суть этого парадокса можно было бы, пожалуй, сформулировать следующим образом: как агрессивные физиологи, так и агрессивные психологи отвергали посылку о том, что рефлекторная деятельность совпадает с деятельностью психической, но делали это по различным соображениям. Физиологи отрицали этот взгляд, поскольку считали рефлексы слишком простым инструментом для объяснения всего многообразия психических явлений на базе физиологии, а психологи - потому, что рассматривали психическую деятельность как предмет только их науки и не желали постоянно уверять своих слушателей в том, что все явления, изучаемые ими, имеют материальную, рефлекторную основу. При этом психологи не испытывали особых восторгов от того, что представители нового, "кибернетического" направления в физиологии отказывались от тезиса о том, что всякая психическая деятельность имеет рефлекторные основы: перспектива вторжения представителей нового направления в физиологии в область их исследования в глазах психологов ничем не отличалась от подобного же вторжения, предпринятого представителями традиционной, павловской школы.

Споры, развернувшиеся в ходе совещания 1962 г., имели много общего с аналогичными дискуссиями, ведущимися в это время во всем мире, однако специфика дискуссий, проходивших в Советском Союзе, заключалась в том, что все заинтересованные стороны - физиологи, психологи и философы - открыто могли называть себя только материалистами. Понятно поэтому, что советские психологи чувствовали себя в известной степени более неуверенно, чем их коллеги за рубежом. Что касается проблемы теоретического определения понятия "сознания" или "психического", то в ходе дискуссий в Советском Союзе был продемонстрирован целый спектр подходов к этой проблеме. При этом на одном конце этого спектра находились взгляды Ф. Ф. Кальсина, которые характеризовались, его критиками как "вульгарный материализм", а на другом - взгляды В. В. Орлова, которые, как можно легко догадаться, характеризовались как "дуализм".

Проблема природы сознания явилась, возможно, одной из наиболее серьезных проблем, стоявших перед советской философией науки в 60-е годы. Следует отметить, что в отношении к другим подобного рода проблемам - квантовой механики, релятивистской физики, генетики и т. д.- советской философией науки были выработаны вполне разумные теоретические позиции, оставляющие место для дискуссий и способствующие дальнейшему развитию науки в этих областях. Что касается проблемы относительной роли наследственных факторов и факторов среды в формировании человеческого поведения (ставшей одной из центральных философских проблем в 70-е и 80-е годы), то к тому времени она еще не была ясно сформулирована. Однако в 60-е годы проблема сознания представлялась трудноразрешимой. Вместе с тем советские философы не могли отказаться от ее разрешения, назвав ее вслед за представителями неопозитивизма "бессмысленной": они стремились к постоянному усовершенствованию теоретической схемы диалектического материализма, включающей в себя и объяснение феномена сознания.

Подробное описание дискуссий по проблеме природы психического, имевших место в Советском Союзе в 60-е годы, потребовало бы написания отдельной книги. Невозможно поэтому сколько-нибудь подробно останавливаться здесь на описании многочисленных оттенков в мнениях, высказанных в ходе этих дискуссий. Исходя из этого, ограничимся, вслед за Д. А. Бирюковым, лишь перечислением некоторых позиций и взглядов¹.

¹ (Попытка классификации точек зрения по этому вопросу, предпринятая в докладе Д. А. Бирюкова на совещании 1962 г., оказала мне большую помощь (см.: Философские вопросы... С. 378-379).)

Некоторые советские авторы (В. М. Архипов и И. Г. Егоршин) отстаивали тезис о материальности психического, отождествляя сознание с нервными процессами¹. Они представляли одно крайнее крыло советских авторов, исследовавших эту проблематику. Сходные взгляды высказывали также Ф. Ф. Кальсин, а также (в менее явной форме) Н. В. Медведев, Б. М. Кедров и А. Н. Рякин, утверждавшие, что психическая активность и мышление представляют собой специфическую форму движения материи - форму движения, обладающую, без сомнения, крайней сложностью, но являющуюся тем не менее именно такой формой². Перечисленные выше ученые критиковались другими за то, что их взгляды являлись "рецидивом вульгарного материализма"³ (с. 378). Третьи, представлявшие школу Рубинштейна, по-прежнему утверждали, что психическая деятельность является как психической, так и физиологической и что понятие "идеальное" имеет право на существование⁴. Еще одни открыто отрицали признание материальности психического⁵. А В. В. Орлов, как мы уже видели, говорил о том, что психическое - это "идеальная (духовная) деятельность материального мозга" (с. 647). Позиции профессиональных философов, находящихся ближе к институтам власти, особенно философов из Института философии АН СССР, носили промежуточный, по сравнению с перечисленными, характер. Тот компромисс, о котором шла речь выше и который предлагался этими философами в начале 60-х годов, теперь оказался разрушенным, но они не спешили настаивать на новых формулировках, имея в виду существовавшую тогда тенденцию не вмешиваться в ход научных дискуссий. Однако для них диалектический материализм продолжал существовать как некий "средний путь", находящийся между, с одной стороны, позициями ученых (особенно психологов), отделявших психику от ее материального субстрата, а с другой - вульгарных материалистов (вроде бихевиористов и "ультракибернетиков"), которые ставили под вопрос само значение термина "сознание".

¹ (См.: Архипов В. М. О материальности психики и предмете психологии // Советская педагогика. 1954. № 7; Егоршин И. Г. Психология и физиология высшей нервной деятельности. Л., 1958.)

² (См.: Кальсин Ф. Ф. Основные вопросы теории познания. Горький, 1957. Б. М. Кедров попытался в одной из своих работ дать всеобщую классификацию форм движения материи (см.: Кедров Б. М. О соотношении форм движения материи в природе // Философские проблемы современного естествознания. М., 1959. С. 137-211).)

³ (Лебедев М. П. Материя и сознание // Вопросы философии. 1956. № 5. С. 70-84.)

⁴ (См. выступление В. Н. Колбановского в ходе обсуждения докладов на совещании 1962 г. (с. 606).)

⁵ (См.: Георгиев Ф. И. Проблема чувственного и рационального в познании // Вопросы философии. 1955. № 1.)