С. Л. Рубинштейн

Построение теоретического анализа природы сознания и мышления на основе концепции диалектического материализма было той целью, к которой Сергей Леонидович Рубинштейн (1889-1960) стремился в течение всей своей жизни. Это его стремление можно проследить практически во всех его работах, начиная со статьи "Проблемы психологии в трудах Карла Маркса", опубликованной в 1934 г., и кончая книгой "Принципы и пути развития психологии", опубликованной в 1959 г., где он писал о том, что испытал огромное влияние "диалектико-материалистического понимания формирования психических (умственных) явлений"¹.

¹ (Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 3. В статье, опубликованной в 1934 г., Рубинштейн писал о том, что основную свою цель он видит в поисках решений основных проблем психологии с помощью работ Маркса, а затем - в построении марксистско-ленинской психологии. См.: Проблемы психологии в трудах Карла Маркса. С. 4. В числе других важнейших работ Рубинштейна следует назвать следующие: Основы психологии. М., 1935; Основы общей психологии. М., 1940, 1946; Учение И. П. Павлова и некоторые вопросы перестройки психологии // Вопросы философии. 1952. № 3; Бытие и сознание: о месте психологического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957; Философия и психология // Вопросы философии. 1957. № 1; Вопросы психологии мышления и принцип детерминизма // Вопросы философии. 1957. № 5; О мышлении и путях его исследования. М., 1958.)

Работы Рубинштейна имели важное значение для формирования отношения к психологии, сложившегося в современном советском обществе. В 1942 г. он основал факультет психологии в Московском университете. С 1945 по 1960 г. он возглавлял сектор психологии в Институте философии АН СССР, где под его руководством выросла целая школа исследователей, изучавших проблемы соотношения психологического и физиологического с точки зрения марксистской теории. Его учебник "Основы общей психологии" (первое издание которого в 1940 г. получило Сталинскую премию) выдержал несколько изданий и рассматривался многими поколениями советских аспирантов как самое авторитетное пособие по психологии. Его более поздняя работа - "Бытие и сознание..." и сегодня рассматривается как "подлинно марксистская работа"; она была издана во многих странах и на разных языках, включая китайский; в 1959 г. эта работа Рубинштейна была удостоена Ленинской премии.

Узнав обо всех этих наградах, свидетельствующих об официальном признании заслуг Рубинштейна, можно подумать, что он был просто на службе у официальной советской идеологии, обыкновенным апологетом марксизма. Между тем он никогда не был таковым. Обладая широким и вместе с тем очень острым умом, он сумел даже в одной из первых своих работ - статье, опубликованной в 1934 г., представить то, что "можно рассматривать как первую марксистскую теорию мотиваций и способностей"¹. В период сразу же после окончания второй мировой войны - наиболее мрачный для советских ученых период сталинского правления - Рубинштейн был подвергнут суровой критике за "объективистский, непартийный" подход к научным исследованиям, а также за некоторые из его теоретических формулировок. Под этим давлением он согнулся, но не сломался совсем. Он по-прежнему оставался человеком, который в ходе обсуждения в 1947 г. идеологических ошибок, допущенных Александровым при написании "Истории западноевропейской философии", мог обратиться с призывом изучать формальную логику². Это было сделано в то время, когда кампания, направленная на замену формальной логики логикой диалектической, получала большую политическую поддержку со стороны партийного руководства. В 60-х годах в ходе дискуссий по сложным проблемам природы сознания ученые вновь обращались к работам Рубинштейна как одного из авторитетнейших теоретиков в этой области³, опубликовавшего по этим проблемам три книги - в 1957, 1958 и 1959 гг. После его смерти в 1960 г. редакторы журнала "Вопросы философии" удостоили его некрологом, который был опубликован в этом журнале, где говорилось о том, что работы Рубинштейна еще долго сохранят свое значение для развития психологии⁴.

¹ (Bauer R. A. The New Man in the Soviet Psychology. P. 118.)

² (См.: Рубинштейн С. Л. Речь // Вопросы философии. 1947. № 1. С. 420-427.)

³ (В ходе совещания, состоявшегося в 1962 г. и посвященного философским

проблемам физиологии и психологии (о котором речь пойдет ниже), Е. В. Шорохова в своем выступлении указывала на продолжающееся влияние работ Рубинштейна. "В нашем докладе, в моем вступительном слове выражена позиция сектора психологии Института философии. Наша точка зрения является в известной степени коллективной мыслью того небольшого научного коллектива, который был создан и которым руководил до последних дней жизни С. Л. Рубинштейн. Мы считаем своей обязанностью развивать принципиальные положения, высказанные С. Л. Рубинштейном, разъяснять ошибочность интерпретации его взглядов, с которой иногда можно встретиться" (см.: Философские вопросы физиологии... С. 730-731).)

⁴ (См.: Вопросы философии. 1960. № 2. С. 179-180.)

Хотя некоторые проблемы и темы - например, определение понятия "сознание" - и присутствуют почти во всех работах Рубинштейна, следует отметить определенную эволюцию его взглядов, имевшую место на протяжении его жизни и деятельности, которую, как представляется, невозможно целиком объяснить как результат политического давления. Он был психологом, а не физиологом, и первые его работы были посвящены именно психологическим проблемам. Однако с течением времени его интерес к физиологии становился все большим, и он утверждал, что без понимания материальных основ умственной деятельности невозможно успешно продвигаться в анализе ее наиболее трудных проблем.

В 1946 г. в книге "Основы общей психологии" Рубинштейн много места уделяет анализу проблемы природы человеческой психики и степени, в которой сознание человека может быть описано с помощью понятий физики и химии. В этой книге он отрицает возможность сведения психического к физическому, в то же время предостерегая против опасности субъективизма или психофизического параллелизма. Пытаясь разрешить эту проблему, он выдвигает "принцип психофизического единства": "Принцип психофизического единства - первый основной принцип советской психологии. Внутри этого единства определяющими являются материальные основы психики; но психическое сохраняет свое качественное своеобразие; оно не сводится к физическим свойствам материи и не превращается в бездейственный феномен"¹.

¹ (Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 5.)

Таким образом, Рубинштейн пытается обосновать позицию, согласно которой психическое и физическое образуют некое единство, сохраняя при этом присущие им свойства и характеристики. Сознание рассматривается им как не сводимое ни к психическому, ни к физическому, но как единство того и другого. Это единство носит противоречивый характер и является результатом того, что психические и физические свойства сознания как бы дополняют друг друга (следует заметить, что в более поздних изданиях Рубинштейн использовал для иллюстрации этой дополнительности аналогию с корпускулярной и волновой природой света; эта аналогия могла быть использована им только после того, как в советской физике кончились дебаты, связанные с самим принципом дополнительности).

Формулировки Рубинштейна, содержащиеся в работе 1946 г. издания, носили не вполне убедительный характер, и, читая другие его работы того времени, можно сделать вывод о том, что он сам отдавал себе в этом отчет. Дело в том, что эти формулировки представляли собой попытку совместить несовместимое. Когда физики, пытаясь избежать дилеммы квантовой механики, приписывали свету корпускулярные и волновые свойства одновременно, то это не разрушало (хотя и могло показаться, что разрушает) представлений о самом процессе. Материалисты могли приспособить свои взгляды (и на самом деле делали это) к столь необычной концепции физики, используя релятивистское понятие "материя-энергия" вместо понятия "материя" и утверждая, что как волны, так и частицы (а также всевозможные их комбинации) будут представлять собой эту материю-энергию. В то же время материалист вряд ли сможет спокойно отнестись к утверждению о том, что сознание одновременно представляет собой как "психическое", так и "физическое". Для совмещения этих понятий в понятии сознания материалисту необходим в этом случае принцип, эквивалентный принципу дополнительности, однако он им не располагает. Если "психическое" рассматривается как категория, то тогда необходимо либо каким-то образом приравнять ее к категории "материи-энергии", либо отказаться от представления, согласно которому существует только материя-энергия, разрушив тем самым одно из фундаментальных положений диалектического материализма. Рубинштейн понимал, что единственное решение этой проблемы заключается в попытке связать психическое с какой-либо формой материи, однако его представления об этой связи носили весьма расплывчатый характер. Он отдавал себе отчет в том, что его решение "не является окончательным", и призывал к дальнейшей работе над этой "весьма трудной задачей"¹.

¹ (Рубинштейн С. Л. Основы обшей психологии. С. 5.)

Хотя позиция Рубинштейна, изложенная в книге 1946 г., и была весьма уязвимой, все же критика, которой подверг эту позицию В. Колбановский в своей статье, опубликованной в сентябре 1947 г. в журнале "Большевик", носила весьма несерьезный в интеллектуальном отношении характер. Большая часть обвинений касалась неспособности Рубинштейна дать критическую оценку психологических теорий, выдвигаемых на Западе, недостаточности у него партийного духа и т. п.¹

¹ (См.: Колбановский В. Н. За марксистское освещение вопросов психологии (об учебнике С. Л. Рубинштейна "Основы общей психологии") // Большевик. 1947. № 17. С. 57. Колбановский в этой статье обвиняет Рубинштейна также и за то, что он якобы приравнивает "психические факты" к материальным объектам, то есть Допускает ошибку, за которую Ленин критиковал в свое время Иосифа Дицгена. Это доказывает, что Колбановский неправильно понял Рубинштейна, поскольку последний заслуживает критики скорее за обратное - зa то, что изъял явления Психики из материальной области.)

Вместе с тем одно из теоретических возражений, выдвинутых Колба-новским против Рубинштейна, заставило последнего пересмотреть свою позицию и в 1952 г. отказаться от принципа психофизического единства¹. Как он сам писал об этом: "...материалистический монизм означает не единство двух начал - психического и физического,- а наличие одного-единого начала - материального, по отношению к которому психическое является производным"².

¹ (В одной из своих более поздних работ Колбановский отметил это изменение в позиции Рубинштейна и сменил критический гон по отношению к его работам на более благожелательный. См.: Колбановский В. Н. Диалектический материализм и современное естествознание. М., 1964. С. 399-400.)

² (Рубинштейн С. Л. Учение И. П. Павлова и некоторые вопросы перестройки Психологии//Вопросы философии. 1952. № 3. С. 201.)

Это было начало пересмотра Рубинштейном своих теоретических позиций, окончательным результатом которого явилась опубликованная им в 1957 г. монография, носящая название "Бытие и сознание: о месте психологического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира". В этой работе он подошел к более строгой материалистической формулировке психофизической проблемы. Другими словами, можно, как представляется, говорить о том, что пересмотр Рубинштейном своих ранних представлений явился результатом его собственной неудовлетворенности ими, а не был ответом на ту достаточно поверхностную критику, которой он подвергся в последние годы правления Сталина.

В книге "Бытие и сознание...", в отличие от более ранних своих работ, Рубинштейн попытался дать более полный и систематический анализ проблем, связанных с психической деятельностью. Для того чтобы лучше понять существо этого анализа, необходимо прежде всего рассмотреть некоторые общие положения, лежащие в его основе, а затем обратиться к его деталям.

Подход к проблемам, рассматриваемым Рубинштейном в этой книге, основывается на отрицании "классических" положений идеализма в области теории познания: "Основной аргумент идеализма: в процессе познания нам никак не "выпрыгнуть" из ощущений, восприятий, мыслей; значит, нам не попасть в сферу вещей; поэтому надо признать, что сами ощущения и восприятия-единственно возможный объект познания. В основе этого "классического" аргумента идеализма лежит мысль, что для того, чтобы попасть в сферу реальных вещей, надо "выскочить" из сферы ощущений, восприятий, мыслей, что, конечно, для познания невозможно.

Этот ход мыслей заранее предполагает доказанным то, что он стремится доказать. Заранее предполагается, что ощущение и восприятие - это только субъективные образования, внешние по отношению к вещам, к объективной реальности. Между тем в действительности вещи причаст-ны к самому возникновению ощущений; ощущения, возникая в результате воздействия вещей на органы чувств, на мозг, связаны с вещами в своем генезисе"¹.

¹ (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание... С. 33.)

Рубинштейн прав, когда говорит о том, что основной аргумент идеализма заранее предполагает доказанным то, что он стремится доказать, а именно исходит из того, что ощущения и восприятия не относятся к сфере материальной действительности, а следовательно, необходимо "выскочить" из их сферы, с тем чтобы попасть в сферу реальных вещей. Поскольку этого нельзя сделать, продолжает далее Рубинштейн, идеалисты предполагают рассматривать ощущения и восприятия в качестве единственных объектов познания - неких идеальных форм. При этом, однако, Рубинштейн не замечает того, что и его аргументация также исходит из доказанности того, что он пытается доказать (хотя признание этого обстоятельства и содержится в его аргументации в имплицитной форме). Тот, кто утверждает, что ощущения и восприятия оказываются наполненными смыслом, только будучи рассматриваемы как формы материальной действительности, также исходит из непроверяемого допущения. Другими словами, речь идет о том, о чем я уже говорил выше, а именно что вопрос о выборе между идеализмом и материализмом - это вопрос выбора философской позиции, а не вопрос логической правильности этих позиций. Подобно тому как постулат о параллельности может иметь различные интерпретации, на основе которых могут быть построены различные геометрии, проблема "разум - тело" (mind - body) также может быть решена по-разному, и на основе этого решения могут быть построены различные философские системы. В эпистемологии подлинно трудноразрешимой проблемой является не вопрос о том, что может быть доказано, а что - нет; дилемма здесь заключается в том, что выбор философских позиций оказывается основанным на случайных обстоятельствах. Если бы наука каждый раз была вынуждена ждать строгих доказательств того или иного ее положения, то она не ушла бы далеко в своем развитии. Лучшая форма материализма могла бы быть построена на основании небольшого числа принципов, которые бы открыто признавались недоказуемыми, но в пользу которых тем не менее свидетельствовали достаточно убедительные аргументы. Рубинштейн никогда не говорил о том, что в своей исследовательской деятельности он исходит именно из этой позиции, однако то, что он говорил на самом деле, вполне ей соответствовало.

По мнению Рубинштейна, ощущения и восприятия служили своеобразным "входом" в сферу материальной действительности. Он пытался дать описание эпистемологии взаимодействия, практики (prahis). В 1946 г. он отрицал теорию, согласно которой происходит взаимодействие между независимыми друг от друга психическими и физическими явлениями. В 1957 г. он по-прежнему отрицает эту теорию; его новая эпистемология взаимодействия основывалась на том, что взаимодействуют между собой материальный мозг и отражения внешних по отношению к нему материальных объектов.

Его подход к этой проблеме основывался на общефилософском взгляде, согласно которому все явления в мире взаимосвязаны. Подобный взгляд имеет довольно древнее происхождение. В своей книге Рубинштейн так описывает его: "Все явления в мире взаимосвязаны. Всякое действие есть взаимодействие, всякое изменение одного явления отражается на всех остальных и само представляет собой ответ на изменение других явлений, воздействующих на него. Всякое внешнее воздействие преломляется через внутренние свойства того тела, явления, которое ему подвергается. Всякое взаимодействие есть в этом смысле отражение одних явлений другими. Недаром Ленин писал: "...логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения..."

Свойство отражения, которым обладает все существующее, выражается в том, что на каждой вещи сказываются те внешние воздействия, которым она подвергается; внешние воздействия обусловливают и самую внутреннюю природу явлений и как бы откладываются, сохраняются в ней. В силу этого в каждом явлении своими воздействиями на него "представлены", отражены все воздействующие предметы; каждое явление есть в известном смысле "зеркало и эхо Вселенной". Вместе с тем результат того или иного воздействия на любое явление обусловлен внутренней природой последнего; внутренняя природа явлений представляет ту "призму", через которую одни предметы и явления отражаются в других.

В этом выражается фундаментальное свойство бытия. На этом основывается диалектико-материалистическое понимание детерминированности явлений как их взаимодействия и взаимозависимости"¹.

¹ (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание... С. 10-11.)

В этом интересном и достаточно честолюбивом пассаже Рубинштейн излагает свои взгляды, основываясь на тех представлениях, которые к тому времени уже существовали в советском диалектическом материализме, однако в его интерпретации эти представления получают более законченный вид. Слова о том, что каждое явление есть в известном смысле "зеркало и эхо Вселенной", заимствованы непосредственно у Маркса; рассуждая о физиологических функциях органов зрения и слуха, Маркс говорил о том, что "эти органы отрывают человека от его индивидуальности, превращая его в зеркало и эхо вселенной"¹. Однако вопрос о том, согласился бы Маркс с тем, что этому его высказыванию, касающемуся функций органов чувств человека, Рубинштейн придает столь расширительное толкование, является открытым. То же самое можно сказать и относительно понятия "отражение", заимствованного, как на это указывает Рубинштейн, у Ленина. Наконец, из приведенного выше отрывка вытекает заключение о приверженности Рубинштейна принципу детерминизма, идее о всеобщей причинности, связывающей явления материального мира.

¹ (Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 2 т. М., 1958. Т. 1. С. 180.)

Формулировки, содержащиеся в приведенной цитате из работы Рубинштейна, сыграли важную роль в развитии советской психологии. По мнению советских теоретиков (а также теоретиков из других стран), эти формулировки обладали известной теоретической убедительностью. Так, в частности, часто цитировались слова Рубинштейна о существовании некой "призмы", через которую одни предметы отражаются в других. В уже упоминавшемся некрологе, помещенном во втором номере журнала "Вопросы философии" за 1960 г., отмечалось: "Защищаемое в "Бытии и сознании" положение, согласно которому внешние причины действуют через внутренние условия, имеет существенное значение для всей системы научного знания"¹.

¹ (Вопросы философии. 1960. № 2. С. 180.)

В разделе своей книги, следующем сразу же за приведенной выше цитатой, Рубинштейн обращается к анализу проблемы отражения. Он пытается дать сравнительную оценку удельного веса "внутренних" и "внешних" факторов, участвующих в процессе отражения, которое рассматривается им как свойство, присущее всей материи. Чем выше уровень эволюции материи, считает Рубинштейн, тем больший удельный вес внутренних факторов: "Чем "выше" мы поднимаемся - от неорганической природы к органической, от живых организмов к человеку,- тем более сложной становится внутренняя природа явлений и тем большим становится удельный вес внутренних условий по отношению к внешним"¹. Сознание человека выступает в качестве такой формы отражения, в которой внутренние его факторы играют большую роль, нежели в других формах отражения. Далее Рубинштейн раскрывает свою позицию по вопросу о природе психической деятельности. "Психическая деятельность,- пишет он,- это деятельность мозга, являющаяся вместе с тем отражением, познанием мира"². Таким образом, психическая деятельность имеет как бы два различных аспекта - онтологический и эпистемологический. Онтологический аспект заключается в наличии нервной системы - сложного материального образования, изучаемого физиологией, а эпистемологический - вытекает из когнитивных отношений, существующих между психическими явлениями и объективной реальностью, отражаемой ими. Рубинштейн высказывает убеждение в том, что различие между этими двумя аспектами психической деятельности носит относительный, а не абсолютный характер. Хотя доминирующее значение в эпистемологическом аспекте занимают вопросы связи психической деятельности с внешним миром, а онтологический аспект определяется в основном внутренними факторами, необходимо помнить о том, подчеркивает Рубинштейн, что и сам мозг в конечном итоге формируется под влиянием внешнего мира. Таким образом, здесь существуют временные различия в действии причин, вызывающих появление этих аспектов психической деятельности. Мозг является продуктом всей истории развития природы и выступает как высокоорганизованное материальное образование, возникшее в результате естественного отбора из менее организованной материи. Однако в онтологическом смысле он существует как некое целостное образование в каждый данный момент процесса познания, и его внутреннее строение является "отражением" внешнего мира, который также является материальным. Другими словами, имеющее место взаимодействие двух этих аспектов происходит между явлениями, имеющими материальное происхождение и являющимися продуктами объективной реальности, но сформировавшимися различным образом, в различное время и в различных местах.

¹ (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание... С. 12-13.)

² (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание... С. 4.)

Согласно Рубинштейну, человеческое знание является достоверным воспроизведением внешней реальности. Истинность своих знаний об объективной действительности человек проверяет на практике, в ходе которой его формулировки либо подтверждаются, либо опровергаются.

Рубинштейн убежден, что во взаимоотношении сознания и бытия первичным выступает бытие. "Человек существует не потому, что он мыслит, как это говорил Декарт, а мыслит, потому что существует"¹,- пишет он.

¹ (Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание... С. 15-17, 32.)

Говоря об "относительном удельном весе внутренних и внешних факторов" психической деятельности человека, Рубинштейн добавляет тем самым еще одно недоказуемое, но вместе с тем достаточно убедительное положение к своей теоретической схеме. Дело в том, что человек, придерживающийся строгого материализма, может допускать, что внутренние факторы играют в процессе познания большую, нежели внешние факторы, роль постольку, поскольку он убежден в том, что и внутренние факторы являются материальными по своей природе и их формирование, в свою очередь, явилось результатом внешних воздействий в ходе эволюции. В этом случае роль практики как критерия истинности человеческих знаний будет такой же, как в теоретической схеме, предложенной Рубинштейном. Как мы видели, Рубинштейн придерживался именно эволюционного понимания процесса формирования мозга. Добавление к этому пониманию рассуждений об относительном удельном весе внутренних и внешних факторов выглядело поэтому как излишнее, но вместе с тем достаточно убедительное в рамках традиции, предпочитающей такую эпистемологию, при которой информация, передаваемая от объективной реальности к сознанию, рассматривается как достоверная.

Рубинштейн высказывает убеждение в законности существования термина "субъективное". Использование этого термина означает для него указание на то обстоятельство, что каждый аспект психической деятельности того или иного человека обладает присущими только ему, уникальными особенностями. Всякое ощущение, всякая мысль являются в этом смысле субъективными. По мнению Рубинштейна, смысл термина "субъективное" не утрачивается от того, что и сами эти индивидуальные особенности того или иного человека, в свою очередь, оказываются имеющими "объективное" происхождение. В каждый данный момент времени каждый человек испытывает на себе влияние как субъективных, так и объективных факторов, хотя человечество в целом на протяжении всей истории своего существования подвергалось влиянию только объективных факторов. В ходе этого эволюционного процесса возникли как бы две линии или цепочки причинных связей, которые взаимодействуют между собой. Результатом или продуктом этого взаимодействия и является сознание. Само это взаимодействие является предметом изучения психологии, а физиология изучает мозг как орган человеческого тела.

Для человека, желающего построить концепцию сознания ценою известного рода спекулятивных рассуждений, схема, предложенная Рубинштейном, обладает сильными сторонами. Она представляет собой более утонченную и сложную концепцию сознания по сравнению с теми, которые выдвигались ранее в рамках материалистической традиции. Справедливости ради следует заметить, что она обладала и известными слабостями, наиболее очевидная из которых была связана с решением одной из старейших проблем философии, отодвинутой одно время на задний план, но по-прежнему ждущей своего решения,- проблемы "разум - тело". Теперь эта проблема всплывает в связи с обсуждением Рубинштейном вопроса об "образах" реальности. Ощущения и восприятия он определяет как "образы материальной действительности". В связи с этим возникают вопросы: а материальны ли сами эти образы? материальна ли психическая деятельность человека и его сознание? В своей книге "Принципы и пути развития психологии" Рубинштейн дает на них отрицательный ответ: он пишет о том, что образы являются "отражениями" объектов, а не самими объектами¹. Он пишет о том, что "психическая деятельность идеальна в качестве познавательной деятельности человека, результативным выражением которой является "образ" предмета (или явления)"². Таким образом, в диалектическом материализме Рубинштейна содержится категория "идеальных" объектов или явлений, отличающихся от "материальных". Не следует ли это рассматривать как сдачу Рубинштейном позиций материалистического монизма? Ничуть, утверждает он и пишет: "Ключ к решению вопроса заключается в том, что, пользуясь выражением Гегеля, особо отмеченным Лениным, одна и та же вещь есть и она сама и нечто другое, поскольку она выступает в разных системах связей и отношений"³. Опираясь на этот выдвинутый Гегелем принцип, Рубинштейн утверждает, что психическое выступает как "идеальное" в эпистемологическом смысле и как "материальное" - в онтологическом. Идеальным элементом при этом как раз и выступают "образы" действительности. Рубинштейн решительно заявляет: "Вместе с тем мы убедились, что признание идеальности психической деятельности не превращает ее в нечто чисто духовное, не выводит ее за пределы материального мира"⁴. Многих из числа своих критиков он так и не убедил. Как писал он сам незадолго до своей смерти, все чаще приходится сталкиваться с утверждением, что психическое материально. "Сторонники этой точки зрения, получившей в последнее время некоторое распространение в нашей философской литературе, замыкаются в онтологическом плане и не дают себе труда соотнести его с гносеологическим"⁵. В дальнейшем мы еще познакомимся с высказываниями этих "сторонников материальности сознания", которые на самом деле весьма громко заявляли о себе в конце 50-х и в 60-х годах на страницах философской литературы.

¹ (См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 8.)

² (См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 10-11.)

³ (См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 9.)

⁴ (См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 11.)

⁵ (См.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 8.)