III. Русская механика

1. Древняя механика

Иностранцы, посещавшие в третьей четверти XVII в. Москву, были поражены грандиозным зрелищем. На их глазах русские решили сложную механическую задачу: подняли на большую высоту величайшую даже в наше время отливку из цветного металла.

Это был подъем на звонницу Кремля царь-колокола. Он весил восемь тысяч пудов, то есть свыше ста тридцати тонн.

Шведский путешественник Пальмквист, спутник антиохийского патриарха Макария Павел Алеппский, нидерландский посол Кунраад ван-Кленк, участник польского посольства Бернгард Таннер, немец Мейерберг. голландец Стрюйс и другие оставили в своих записках свидетельства того, как их удивляло мастерство русских, умевших и отливать и поднимать на огромную высоту величайшие тогда в мире металлические изделия.

Русские относились очень спокойно к подобным делам, изумлявшим иностранцев; ни самое изготовление царь-колокола, ни его подъем не вызвали сколько-нибудь заметных откликов в русских письменных источниках тех дней. Даже имена литейщика и механика, осуществившего подъем, оказались забытыми. Такое положение понятно для страны, где изготовление больших колоколов и их подъем были обычным делом.

Еще при Борисе Годунове русские мастера отлили в Москве колокол, диаметр нижней части которого составлял около пяти с половиной метров при общем весе колокола свыше 35 тонн. Более двадцати человек требовалось для торжественного благовеста. Видимо, во время пожара этот колокол упал и разбился.

Царь Алексей Михайлович решил перелить остатки разбитого колокола и создать еще более грандиозный. Вызванные из Австрии литейщики не помогли.

Один из иностранных путешественников тех дней справедливо сказал об этом колоколе: "...труды по его изготовлению и приспособления, для этого требующиеся, весьма велики и бессчетны".

Русские литейщики приняли на себя эти "великие и бессчетные труды", - они успешно перелили остатки годуновского колокола и создали в 1654 г. невиданный во всем мире восьмитысячепудовый царь-колокол. В дальнейшем он, возможно, был перелит. Долго никто не решался поднять гигантский колокол на звонницу.

В 1668 г. простой русский человек - царский привратник, даже имени которого не сохранилось, взялся за подъем царь-колокола. Павел Алеппский и Мейерберг одинаково отмечают, что этому механику было всего лишь двадцать четыре года.

Поочередно с каждой стороны колокола подводили под его край вагу - огромное бревно, использованное как рычаг первого рода. При помощи полиспаста и деревянного ворота тянули вниз свободный конец ваги. Под приподнятый край колокола подводили в сруб новое бревно, затем действовали вагой со второй стороны колокола, и снова, наклонив его, закладывали еще одно бревно в сруб, Затем действовали так с третьей и четвертой стороны сруба. Наклоняя колокол поочередно с каждой из сторон, непрерывно под ним наращивали сруб, стоя на котором все выше и выше поднимался царь-колокол. Для того чтобы облегчить подъем, к колоколу прикрепили цепи, шедшие вверху через валы воротов На свободных концах цепей подвесили деревянные платформы, нагруженные камнями и тем самым частично уравновешивавшие колокол. Основную часть давления принимал сруб, на котором покоился колокол.

Девять месяцев потребовалось для осуществления этого подъема.

С 1668 по 1701 г. раздавался благовест не имеющего себе равного в мире колокола, для приведения в движение языка которого требовалось, по свидетельству иностранцев, сто человек.

19 июня 1701 г. в Кремле произошел пожар. Деревянные связи, на которых был подвешен колокол, сгорели. При падении он разбился.

В 1731 г. решили воссоздать царь-колокол, придав ему еще большие размеры. Правительство предприняло попытку найти искусного мастера за рубежом. Решили, что лучше всего обратиться в Париж к прославленному королевскому механику Жермену, но он принял за шутку предложение отлить девятитысячепудовый колокол.

То, что казалось невозможным зарубежным техникам, выполнили русские мастера - отец и сын - Иван Федорович и Михаил Иванович Маторины. После длительной подготовки в 1733-1734 гг. они, преодолев неудачи, добились успеха.

23 ноября 1735 г. началось литье, а 25 ноября, как показывают архивные документы, гигантский колокол был отлит. Надписи на нем рассказывают его историю. Одна из надписей гласит:

"Блаженные и вечнодостойные памяти великого гдаря царя и великого князя Алексия Михайловича всея великие и малые и белые России самодержца повелением, в первособорной церкви претые бцы честного и славного ея успения, слит был великий колокол, осмь тысящ пуд медч в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, от рождества же плоти бога слова 1654 года, а из места сего благовестить начал в лето мироздания 7176, христова же рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, рождества же гдня 1701 года, в которое мца июня 19 дня, от великого в кремле бывшего пожара поврежден, до 7239 года от начала мира, а от христова в мире рождества 1731 пребыл безгласен".

Королевский механик Жермен посчитал, как указывалось, шуткой предложение отлить колокол весом в девять тысяч пудов. Русские мастера Иван Федорович и Михаил Иванович Маторины не только выполнили то, что казалось невозможным зарубежным техникам. Они создали колокол, весивший не 9000 пудов, а много больше: царь-колокол весит 12 327 пудов 19 фунтов, то есть около 200 тонн (Величайшие за рубежом колокола весят: китайский в Бейпине - 55 тонн и японский в Киото - 63 тонны. Для отливки царь-колокола Иван Маторин получил 14124 пуда 29 фунтов меди и 1000 пудов олова. При переливке добавили 498 пудов 6 фунтов олова. Двенадцати-тысячепудовый колокол имеет в высоту 6,3 метра при диаметре 6,9 метра. Толщина стенок: вверху - 0,4 метра, внизу - 0,27 метра. Для кладки печи в литейной яме пошло кирпича 1 214 000 штук. Стоимость работы - 141 000 руб. При кремлевском пожаре 1737 г. над колоколом, еще находившимся в яме, загорелось прикрывавшее его деревянное строение. Пылающие бревна падали в яму. Сбежавшийся народ, опасаясь что колокол расплавится, начал заливать его водой. Видимо, из-за неравномерного охлаждения откололся кусок в его нижней части. Столетие колокол пролежал в земле, а в 1836 г. его установили на место, где он теперь и стоит в Кремле).

Рис 39. Подъем царь-колокола на звонницу в 1668 году. - По рисунку из книги Пальмквиста, наблюдавшего подъем и описавшего его в книге изданной в 1674 году в Стокгольме

Сложные задачи по подъему на большую высоту и установке колоколов, весивших тысячу пудов и более, успешно решали многие русские мастера, творцы прославленных ростовских, московских, псковских и многих иных звонов.

Древние двухтысячепудовые колокола "Сысой" и "Полиелейный", поднятые на положенные им места на колокольне ростовского собора, издавна известны своими голосами, включившимися в знаменитые ростовские звоны: сысоевский, акимовский, егорьевский и будничные.

На страницах русской истории колоколов записаны многие тысячи успешных подъемов, совершенных от времен древней Руси до установки на место большого колокола Успенского собора в московском Кремле, заслуженно именуемого "большим". Он весит четыре тысячи пудов.

Русские искусники выработали с древних времен умение практически решать неисчислимое множество также иных механических задач. Это умение издревле запечатлено в русской народной речи, изобилующей поговорками, пословицами, прибаутками, загадками и иными речениями, посвященными механическим установкам и разнообразным делам, относящимся к области практической механики.

Многие народные речения, издавна известные у нас, показывают, что русский народ очень много думал о практических делах, относящихся к области механики и постоянно им совершаемых. Особенно важно, что среди этих дел и дум значительное место принадлежит таким механизмам, как мельница и часы, представляющим, как открыл Карл Маркс, именно ту материальную основу, развитие которой еще в условиях господства ремесла и мануфактуры подготовило грядущее создание крупной машинной индустрии (К. Маркс, Капитал, т. I, изд, 1934 г., стр. 395. - Письмо К. Маркса к Ф. Энгельсу от 28 января 1863 г. Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса, т. ХХIII, стр. 131-132 и др).

"Весь мир кормит - сама не ест", - такую загадку издавна задают у нас об одной из древнейших народных механических установок, о которой есть еще и такие загадки: "Без ног - прытко, без жил - сильно, без разума - хитро"; "Без рук, без ног - лапшу крошит".

Сохранилось множество других загадок, поговорок и иных речений о мельницах, широко известных еще древней Руси. Есть особые загадки, посвященные водяной мельнице: "Сидит старик над водой, трясет бородой"; "Стоит дом на горах, вода брызжется, борода трясется"; "Стоит кулик на болоте, не жнет, не молотит, а только за хлеб денежки колотит"; "Сидит баба на юру, ноги свесила в реку" и множество других. Немало загадок и других народных речений посвящено ветряной мельнице: "Стоит баба на юру, руками машет, а что съест, тем и люди сыты"; "Сидит баба на току, сама брюзжит, руками разводит, что волость подвозит - все жрет"; "Птица-Юстрица на девяти ногах стоит, на ветер глядит, крыльями машет, а улететь не может".

Старинные загадки и другие речения показывают, что самым широким народным массам издавна был хорошо известен и понятен механизм мельницы и его отдельные детали.

Многие старинные загадки посвящены таким отдельным деталям, как жернова: "Брат брата трет, белая кровь течет"; "Два борова грызутся, промеж них пена бежит"; "Конь гогочет - овса хочет"; "В темной избе - медведь ревет"; "Около серого камушка бегает беленький заюшка".

Рис. 40. Часы на великокняжеском дворе в Москве, 1404 год. Строитель часов Лазарь показывает рукой на часы великому князю Василию Дмитриевичу. - Лицевой летописный свод, XVI век

Особые народные речения посвящены мельничному валу: "А што бате, бате, старище Елизарище, куплется и похваляется: есть у меня калина-дубина, с двух концов свинцом налита". Народом созданы загадки и о таких отдельных деталях, как мельничные махи: "Четыре брата друг за дружкой бегают, а друг дружку не нагонят".

Наличие огромного количества подобных народных речений понятно. Строители русских мельниц выполнили огромную работу, создавая эти механические установки еще в условиях древней Руси на просторах великой европейской равнины, а затем на Урале, Алтае, в далекой Сибири.

Разнообразные меткие речения нашего народа также посвящены механизмам, наиболее теперь распространенным в быту: "День и ночь стучится, никого не боится"; "В избе никого нет, а кто-то стучит"; "Шумит, гремит, вертится, считает наш век, а не человек".

Время знакомства нашего народа с часами точно не установлено. Древнейшие из документальных известий о часах в нашей стране относятся к 1404 г., когда в Москве были установлены одни из самых замечательных по тому времени часов в мире. Летописи повествуют об этом событии:

"В лето 6912 князь великий замысли часник и постав и е на своем дворе за церковью за святым благовещением. Сей же часник наречется часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и расчитая часы нощные и дневные, не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно кекако створено есть человеческою хитростью преизмечтано и преухищрено. Мастер же художник сему беяше некоторый чернец, родом сербин, именем Лазарь; цена же сему беяше вящыне полувтораста рублев".

Часы действовали "человековидно, самозвонно и самодвижно" при помощи трех гирь - большой средней и двух малых боковых. На циферблате были помещены по его ободу древнерусские цифры. Над циферблатом помещался бой в колокол, установленный под небольшой аркой.

В Новгороде нам пришлось видеть древние часы, хранившиеся в башне, называемой Евфимьевская часозвоня. Эти часы еще никем не изучены и не описаны. Время их сооружения точно не установлено. Вполне вероятно, что это те часы, которые установил новгородский архиепископ Евфимий, выдающийся организатор строительных работ, возводивший церкви, каменные палаты, колокольни, в том числе упомянутую "колокольницу каменну", носящую его имя. Летопись повествует, что Евфимий установил в 1436 г. в Новгороде часы: "...и часы над полатою наряди звонящыи..."

Наряду с такими выдающимися механиками и часовщиками иностранного происхождения, как Христофор Галловей, работавший у нас в XVII в., документы называют многих русских мастеров. В 1585 г. при Спасских, Тайницких и Троицких воротах Кремля состояли русские "часовники". В 1613-1614 гг. упоминаются в Москве часовщики еще и при Никольских воротах Кремля. Сохранились и некоторые из имен: в 1614 г. у Фроловских ворот состоял часовщик Никифор Никитин. В 1626 г. Кирилл Самойлов получил от царя в награду серебряный кубок, атлас алый, камку лазоревую, тафту червчатую, сукно красно-малиновое, сорок соболей и сорок куниц - всего на сто рублей: "А пожаловал его государь за то, что он сделал в Кремле-городе на Фроловских воротах башню и часы".

Документы показывают, что в 1655 г. Петр Кузьмич Печенкин, посадский человек из Тихвина, взялся со своими работными людьми собрать боевые часы для одного из монастырей. Он обязался установить часы "как им бить на четверо часы по четвертям безмятежно". В его же обязанности входило: обучить монастырского человека "водить" часы и на протяжении полугода ему, Печенкину, подчинять часы "безволокидно". Оплата всего этого была определена в сумме "пол-пята рубли".

Рис. 41. Часы, установленные в Ефимьевской часовне. Новгородский Кремль

Напомним еще о том, что в допетровской Руси широко были известны часы особого устройства, носившие название русских часов.

Наряду с часовщиками известны для того времени и многие другие механики, вышедшие из народа.

Документы сообщают о том, что русский "часовник" Моисей Терентьев соорудил "молотильный образец". 17 июня 1666 г. ему выдали на расходы 10 рублей из сумм на содержание царского дворца в селе Измайлове под Москвой. За счет этих денег он должен был соорудить три образца: 1. "Как молотить колесами и гирями без воды"; 2. "Как воду привесть из пруда к виноградному саду"; 3. "Как воду выливать из риг гирями и колесы".

Указание на то, что он сооружал молотилку для обмолота хлеба "колесами и гирями без воды", показывает, что в то время русским были уже известны молотилки, действовавшие за счет воды, т. е. с водяным" приводами.

Во второй половине XVI в. соловецкий игумен Филипп Колычев ввел в монастырское хозяйство любопытные механические установки для перекачки пива. Он устраивал также системы каналов между монастырскими озерами, сооружал мельницы.

Документы показывают, что одновременно с мастерами названных специальностей исстари в нашей стране сильны были в практической механике и многие другие, особенно по части строительной механики, представленной еще в древней Руси разнообразным творчеством от мостов через своенравный Волхов и до многочисленных великолепных творений гражданских зодчих и строителей укреплений.

Так же как и во всех других случаях при развитии этих дел, мудрость русского народа сказалась в том, что он сумел сочетать отечественный опыт с широким использованием зарубежного, критически перерабатывая его и развивая свое самобытное строительное искусство. От византийских мастеров, приглашавшихся в древний Киев, Новгород и некоторые иные места, от итальянских зодчих, находивших простор для своего творчества в древней Москве, русские мастера сумели перенять немало полезных навыков, приемов и архитектурных форм, переплавленных в процессе развития русского строительного искусства, всегда обогащавшегося мировым опытом и всегда сохранявшего свое самобытное лицо.

Это самобытное русское лицо запечатлено в мировых творениях зодчих древнего Киева, Новгорода, Пскова, Ростова, Суздаля, Владимира, Москвы и иных городов, которых с древнейших времен у нас было столь много, что и норманны, и арабы еще на заре нашей истории называли Русь "страной городов".

На страницах истории древней Руси записано много славных имен русских мастеров, оглично, но на свой особый лад владевших приемами, входящими теперь в круг, подлежащий ведению строительной механики. Именно об этом говорят сооружения, возводившиеся такими зодчими, как новгородец Арефа и киевлянин Петр Милонег в XII в., каменный мастер Авдей в XIII в., Кирилл, Василий Ермолин, Иван Кривцов, Прохор, Борис Третьяк и иные, работавшие в том веке, когда у нас нашли место для своего творчества такие зарубежные знатоки, как Антон Фрязин, Петр Соляри и другие во главе с Аристотелем Фиоравенги.

Документы сохранили имена также многих крупных организаторов строительных работ, которым уделяли исключительное внимание выдающиеся русские государственные деятели со времен княгини Ольги, Владимира Святославича, Ярослава Мудрого. Новгородская летопись, известная по Синодальному харатейному списку, сообщает, что новгородский архиепископ Василий в первой полевике XIV в. занимался организацией множества строительных дел в Новгороде. Он сооружал каменные стены в 1331 г.: "...заложи... град камен от святого Вслодимера до святой Богородицы, от Богородицы до Бориса и Глеба". В 1333 г. строительство было закончено: "...постави град камен в два лета". В том же году Василий занимался переустройством новгородского собора: "...взятую Софею сторону свинцом поби и крест обнови на святой Софеи великый и сволоки сня сторону...". Он же восстанавливал церковь св. Георгия, построил церковь Богородицы в Зверинце. Вместе с посадником Федором Даниловичем и тысячным Остафьем и "со всем Новгородом" он соорудил в 1335 г. "острог камен... от Ильи святого к Павлу святому". Он закладывал новые и восстанавливал старые палаты каменные и храмы, а также выполнил много других дел. При нем в 1338 г. новгородцы соорудили через Волхов новый мост: "...делаша мост нов, что было вышибло... и почал и кончил своими людьми".

Много выдающихся организаторов и строителей, отлично овладевших практикой строительной механики, вышло в те века из Пскова: строитель церкви "у Смердья моста над греблею" мастер Кирилл - 1374 г., мастер Еремей - 1415 г., мастер Федор - 1420 г. и другие.

В первой половине XVI в. прославились как строители москвич Василий Бобр - 1514 г., ростовский "каменный здатель" Григорий Борисов - 1522-1543 гг., тверитянин Ермолай - 1535 г., ростовский мастер Пахомий Горяинов - 1543 г., новгородец Варфоломей - 1545 г., псковитянин Богдан Ковырин - 1546 г., псковский мыльник Кирилл - 1546 г. Знатоки строительного дела посылались для ответственных работ в различные концы страны. В 1555 г. Иван Грозный послал "в Казани новый город Казань делати" псковских мастеров во главе с "городозым и церковным мастером" Постником Яковлевым и его помощником "каменщиком Ивашкой Ширяевым с товарыщи". Великий псковский зодчий Барма вместе с Постником соорудил в середине XVI в. великолепный памятник русского зодчества - церковь Василия Блаженного в Москве.

Во второй половине XVI в. замечательные сооружения возводили: ростовский мастер Андрей Малой - 1554 г., "мастер домашний" Саввиной пустыни Захарий - 1558 г., тверитянин Гавриил Маков - 1564-1567 гг., болдинский мастер Терентий - 1591 г., "каменный зодчий" Давыд и многие другие. Огромнейший созидательный труд выполнили строители русских укреплений, в истории которых встречаются имена и Алексы Градоруба - 1276 г., и прославленного строителя стен Белого города в Москве и смоленского Кремля Федора Савельевича Коня, создавшего твердыню на Днепре, оборона которой русскими во глазе с доблестным Шейным навсегда вошла в историю как образец борьбы за Родину.

Творения древнерусских зодчих, а также сохранившиеся документы об их трудах доказывают, что они выработали на практике умение пользоваться важнейшими принципами, лежащими теперь в основе строительной механики. Это мастерство проявилось в умении правильно выбирать соотношение различных частей сооружений, решая практически те задачи, которые мы теперь называем задачами на равновесие, задачами статики сооружений.

Строители многочисленных русских боевых стен умели так подбирать соотношение высоты и толщины стен, что они отлично и чрезвычайно долго держались без применения каких-либо боковых подпорных сооружений - контрфорсов. Возводя выдающиеся крупные сооружения, наши лучшие мастера умели избегать лишних запасов прочности, Современные нам историки архитектуры, изучавшие церковь Вознесения, сооруженную в 20-30-х годах XVI в. в селе Коломенском под Москвой, приходят в изумление от точности практического расчета древних строителей этого памятника, достигающего в высоту 58 метров: "...даже современные зодчие, во всеоружии тайн строительной механики, не рискнули бы сделать эти стены более тонкими, раз только бы осталась та огромная высота храма, над которой, однако, не задумался зодчий XVI века".

Как песня, запечатленная в камне, стоит у стен Кремля в Москве храм Василия Блаженного, о строителях которого - русских мастерах Постнике и Барме - справедливо сказано в древней рукописи: "...быша премудрии и удобни таковому чюдному делу".

Объединив в едином храме девять отдельных церквей, они не только создали изумительную архитектурную гармонию. Они воедино сочетали конструктивные и художественные формы, удивительно правильно подбирая отдельные элементы, допуская только действительно необходимую толщину стен и перекрытий, вводя возможно меньшее количество материалов и, вместе с тем, обеспечив должную монументальность своему творению.

Не вызывает никаких сомнений, что у таких строителей был не только "голый" опыт, но и глубокий и трезвый расчет и какое-то своеобразное, нам неизвестное, но весьма основательное знание основных принципов механики, позволившее им отлично разрешить задачи строительной механики, решение которых сделало бы честь и современному строителю, вооруженному, в отличие от Бармы и Постника, обширнейшим справочным печатным, лабораторным и прочим арсеналом.

О таком особом народном и до сего времени все еще не понятом глубоком знании говорят многочисленные другие решения сложнейших задач, относимых теперь к области строительной механики. Каким-то все еще неясным современным исследователям образом эти задачи решались русскими зодчими, возводившими сложные системы разнообразно сочетающихся арок, сводов, столпов, куполов.

О наличии таких своеобразных знаний в области строительной механики говорят темпы строительства, резко отличные от того, что имело место в средние века на Западе, где, например, Кельнский собор начали строить в 1248 г., а закончили в 1880 г., то есть более чем через семь столетий. С этим рекордным "темпом" созвучны для Западной Европы и многие другие: Миланский собор начат постройкой в 1386 г., а окончен в 1805 г. Отдельные части сооружения, начатые прадедом, часто кончал правнук. Алтарь св. Якова в Пистойе или баптистерий во Флоренции сооружали по 150 лет. Подобные темпы могла допускать в средние века Западная Европа, прикрытая от восточных завоевателей древней Русью. У нас таких темпов не было и не могло быть. Счет в лучшем случае шел даже не на десятки лет, а всего лишь на годы. Храм Василия Блаженного построили за 1555-1560 гг.

Своеобразные знания, возможно никогда и исписанные и вряд ли имеющие по форме что-либо общее с нашими привычными расчетами с дифференциальными уравнениями и их интегрированием, проявились и во многих других творческих делах древней Руси, относящихся к области механики.

Более трехсот лет тому назад русские пищальные художники, или хитрецы огненного боя, - оружейники решали такие задачи в области практической механики, которые оказались посильными для Западной Европы только в прошлом столетии.

В конце XIX в. Петербург посетил прославленный тогда пушечный король Фридрих Крупп, сын Альфреда Круппа, обеспечившего расцвет своей фирмы в шестидесятых годах XIX в. введением клиновой системы пушечного затвора. Во время осмотра нашего Артиллерийского исторического музея сперва все шло гладко, пока Крупп не подошел к железной пищали XVII в., изготовленной русским пушечным мастером, по преданию самим Андреем Чоховым. Здесь-то и задержался Крупп. По свидетельству Н. Е. Бранденбурга, он простоял более часа у изделия русского мастера.

Рис. 42. Троицкий собор, сооруженный в Пскове мастером Кириллой в XIV веке. - По чертежу XVII века

Задержка была не случайной. Русская пищаль имела клиновый затвор с приводящим его в действие механизмом, о котором в каталоге музея, составленном в 1877 г., сказано:

"...запирающий механизм состоит из механического сплошного клина, двигающегося в поперечном горизонтальном отверстии. Движение клина производится вращением рукоятки, надеваемой на конец вертикальной оси, выдающейся над верхним срезом казенной части орудия, причем шестерня, насаженная на эту ось, имея сцепление с зубцами, нарезанными на плоскости клина, заставляет последний принимать поступательное движение в ту или другую сторону. Для заряжания в клине приделано круглое отверстие, совпадающее с осью канала орудия при известном положении запирающего механизма".

Это была скорострельная казнозарядная пушка.

Русский новатор, создавший в XVII в. механизированный клиновый затвор, опередил на два столетия изобретение прославленных немецких пушечных королей.

Русские пушечные мастера еще в XVII в. проявили себя замечательными искусниками во многом ином.

В мировой литературе известны споры представителей различных стран о времени создания первых пушек с винтовой нарезкой. Спор идет об отдельных годах второй половины XVII в. Часто называют мировым первенцем пушку 1676 г. из так называемого Кабинета принца Морица в Гааге. Называют также пушку с шестью винтовыми нарезами, изготовленную в 1691 г. Кохом в Мюнхене.

В Артиллерийском историческом музее в Ленинграде хранятся древние пушки, вносящие ясность в этот спорный вопрос. Здесь хранится медная пушка с нанесенными на ней при отливке датой - 1615 г. и надписью на латинском языке, точный перевод которой гласит: "Великому господину царю и великому предводителю Михаилу Федоровичу всех медведей".

Русский пушкарь, отливавший пушку, силен был своим мастерством, но не. силен в латыни и назвал царя не предводителем "всех русских" (russorum), а предводителем "всех медведей" (ursorum). Самая эта ошибка исключает возможность поступления из-за рубежа пушки со столь издевательски звучащей надписью. А о мастерстве ее творца говорит то, что это - казнозарядная нарезная пушка, имевшая клиновый затвор. В канале пушки десять винтовых нарезов. Из трех запалов два заклепаны, - эта нарезная пушка бывала в боях.

В Артиллерийском музее в Ленинграде хранится еще несколько русских нарезных пушек XVII в., показывающих, как искусны были наши мастера. Об этом говорит в числе многого прочего русская казнозарядная пушка XVI в., имевшая механический клиновый затвор, который, если бы он не был утерян, видимо, еще больше поразил бы Круппа.

Многие иные древние памятники русского творчества в технике заслуживают самой широкой известности.

Русский народ издревле славен как народ-мореход, народ-землепроходец.

Во всех частях света известны великие пути, впервые открытые русскими людьми, именами которых названы многие из самых труднодоступных пунктов на географической карте земного шара. Русские поморы еще к началу XIV в. столь освоили арктические пути, что по ним тогда плавали большие группы русских судов, как об этом говорят норвежские хроники и другие источники.

Для путешествий в Арктике русские создали своеобразную технику сооружения небольших судов - поморских коч, отличавшихся мористостью и способностью выдерживать тяжелые условия ледового плавания. Однако до самого последнего времени оставалось совершенно неизвестным, как ориентировались древние русские мореходы в безбрежных просторах Арктики, были ли у них какие-либо приборы для кораблевождения. И чем более накапливалось сведений о замечательных делах русских мореходов и землепроходцев, за столетия до наших дней прокладывавших новые пути через моря и материки, тем более жгучий интерес приобретал вопрос о технике их ориентировки, несомненно существовавшей, но оставшейся неизвестной.

Рис. 43. Русский навигационный прибор начала XVII века. - Солнечные часы-компас, найденные в 1941 году на берегу залива Симеа в море Лаптевых

В 1940-1941 гг. советские исследователи, работавшие восточнее Таймыра в море Лаптевых, обнаружили на о. Фаддея и на берегу залива Симса вещественные памятники, выдающиеся по своему значению для истории русской техники. Здесь были найдены остатки стоянки русских поморов начала XVII в. В числе вещей этих отважных мореходов найдены навигационные приборы.

Это - солнечные часы-компасы, бумажные картушки компасов, остатки солнечных часов-компасов. Наибольший интерес представляет группа компасных часов, корпуса которых, как показало наше исследование, изготовлены из мамонтового бивня.

Исследование найденных навигационных приборов привело нас к заключению, что эти компасные часы - изделия русских мастеров начала XVII в. При изучении вопроса о том, как попали на о. Фаддея и в залив Симса навигационные приборы русских путников в первой четверти XVII в., мы пришли к заключению: изученные приборы принадлежали русским мореплавателям и попали в море Лаптевых вместе с русским судном, миновавшим полуостров Таймыр, идя с запада на восток, то есть прошедшим Великим Северным морским путем.

Навигационные приборы русских мореходов начала XVII в., плававших в Арктике, - первые находки подобного рода. Нужно надеяться, что советские исследователи обнаружат в дальнейшем еще многие вещественные и иные памятники той техники, которой обладал в далеком прошлом великий русский народ - народ-землепроходец, народ-мореход.

Рис. 44. Печатный станок, изготовленный, по преданию, Иваном Федоровым, XVI век. - Львовский исторический музей

Перед советскими исследователями стоит задача розысков исторических памятников о древнем русском творчестве также в очень многих других областях. Особенно важным считаем розыски материалов о создании русскими новаторами древнейших типографских станков, начавших действовать в нашей стране в середине XVI в.

Древнейшее, абсолютно точно датированное произведение русской печати - это "Апостол", изданный в 1564 г. первопечатником Иваном Федоровым и Петром Мсгиславцем.

Изумительное качество печати, отличное выполнение каждой буквы, художественный вкус, содержательность и богатство оформления книга, разнообразие и красота иллюстративного материала показывают, что изданию подобной книги предшествовала длительная предварительная работа. Этот замечательный памятник русского типографского мастерства своим содержанием и техникой выполнения подтверждает данное в его послесловии указание о том, что изыскивать мастерство печатания книг русские начали с 1553 г.

Изучая страницы "Апостола", убеждаешься в том, что подобное совершенное произведение типографского мастерства могло быть создано только после многих исканий и проб. Его предшественниками, видимо, были недатированные старопечатные книги. В создании этих первых русских печатных книг, очевидно, принимали участие многие деятели. До нас дошли имена лишь немногих из них, например имена "новогородского мастера печатных книг" Маруши (Моруши) Нефедьева (1556 г.), гравера Василия Никифорова.

Эти мастера, во главе с Иваном Федоровым издававшие первые русские печатные книги, должны были создать прежде всего технические средства для печати. Древнейшими представителями этой техники являются хранящиеся в Львовском историческом музее печатный станок и пресс, приписываемые первопечатнику Ивану Федорову.

Сопоставление этого печатного станка с известными изображениями западноевропейских на гравюрах Аммана, Асцезия и других говорит о том, что Иван Федоров и его товарищи, критически учтя и переработав опыт других народов, дали своеобразное решение, развивая русскую технику книгопечатания.

Вводя в жизнь новую технику книгопечатания, Иван Федоров выполнил огромную работу, распространяя ее на обширном пространстве - от Москвы до Карпат - как творец типографий в Москве, Заблудове, Львове, Остроге. Участником этой борьбы за распространение техники книгопечатания был Петр Мстиславец и многие другие русские новаторы, имена которых пока пребывают в неизвестности.

Умело сочетая отечественный и зарубежный опыт, русские техники еще в древние времена ярко показали свое народное мастерство в подъеме огромных тяжестей, в сооружении часов, мельниц, типографских станков и иных механических установок, в изготовлении своеобразных навигационных приборов, в строительной и артиллерийской механике. Опыт, навыки и знания, запечатленные в эт их делах, столь своеобразны по самому своему существу и столь примечательны по результатам, что они дают право сказать: русский народ еще в те далекие столетия создал своеобразную народную механику.