НАУКА И НЕНАУКА

НАУКА И СВОБОДОМЫСЛИЕ

Понятие «свободомыслие», о котором говорилось в предыдущих разделах этой книги, может быть применено не только по отношению к религии, но и по отношению к научным исследованиям как выражение свободы от привычных канонов, устоявшихся научных представлений. Однако научное свободомыслие может быть как оправданным, прогрессивным, ведущим к преодолению барьеров, сдерживающих дальнейшее развитие наших знаний, так и безосновательным, уводящим в сторону от решения актуальных проблем.

Принципиальное различие между этими двумя типами свободомыслия в науке станет понятно, если вспомнить, что представляет собой с точки зрения философов-материалистов свобода вообще. Свобода не есть свобода от всего, от объективной действительности, реальных обстоятельств, законов природы и общества, она не равнозначна произволу. Свобода — это «способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости (выделено авт.)». (Философский энциклопедический словарь. - М., 1983. - С. 595.)Марксизм определяет свободу как познанную необходимость, как способность, по словам Ф. Энгельса, «принимать решения со знанием дела». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 20. - С. 116.)

Новые, даже самые оригинальные и неожиданные идеи в науке оказываются эффективными только в том случае, если они отталкиваются от уже достигнутого знания, опираются на глубокий анализ новых фактов, реально существующих противоречий между этими фактами и привычными представлениями, а также трудностей, возникающих при попытках объяснения тех или иных явлений и обстоятельств.

В противном случае свободомыслие в науке превращается в голословное отрицание существующего знания, которое тормозит развитие науки.

И если в истории человечества атеистическое свободомыслие способствовало освобождению науки от влияния религии, то произвольное свободомыслие в науке, как это ни покажется на первый взгляд неожиданным, объективно толкает ее к религии. Да иначе и быть не может, поскольку всякий отход от научных принципов познания и понимания окружающего нас мира неизбежно ведет к сползанию на религиозные или околорелигиозные позиции. Именно с этой точки зрения необходимо оценивать всевозможные околонаучные построения, будь то псевдонаучные сенсации или околонаучные мифы.

В свое время великий датский физик Нильс Бор, оценивая одну из обсуждаемых работ, произнес фразу, которой суждено было сделаться крылатой: эта теория не достаточно безумна, чтобы быть истинной. К сожалению, будучи не совсем правильно понятыми, эти слова впоследствии сделались своего рода идейным знаменем многочисленных авторов «принципиально новых теорий», предлагающих совершенно фантастические объяснения тех или иных явлений и полностью игнорирующих существующее знание.

Что же на самом деле хотел сказать Бор? Только то, что сказал. Современная физика достигла такого уровня развития, когда все, что «лежало близко к поверхности», уже получило достаточно глубокие и всесторонние объяснения. Чтобы существенно продвинуться дальше, раздвинуть горизонты научного знания, необходимы принципиально новые идеи, которые с точки зрения существующих, общепринятых научных представлений и воспитанного на этих представлениях здравого смысла выглядят крайне неожиданными и непривычными. Вот что на самом деле имел в виду Нильс Бор, говоря о «безумной теории», и, для того чтобы сделать свою мысль более выпуклой, прибег к гиперболизации, использовал яркую метафору.

В этом, и только в этом, смысле принципиально новая теория может выглядеть «безумной». Поэтому «безумство» новой теории само по себе не может служить критерием ее справедливости. Далеко не всякая безумная теория автоматически является истинной!..

Все дело в том, что «безумные теории», которые имел в виду Бор, вырастают на почве существующего знания, возникают для преодоления тех реальных трудностей, с которыми сталкивается наука в своем развитии, для решения тех проблем, которые встают перед ней. При этом такие теории, несмотря на все свое «безумство», вовсе не отвергают уже существующее знание, не выбрасывают его на «свалку истории науки», а лишь очерчивают границы его применимости. Так, с появлением квантовой физики и теории относительности наука отнюдь не отказалась от классической механики. Она и по сей день служит нам верой и правдой. По сути дела, на ней держится вся современная техника.

Выдвижение принципиально новых научных идей, создание «безумных» научных теорий — пример того, что можно назвать «научным свободомыслием», такой новизной мысли, в которой свобода проявляется в философском значении этого слова — как познанная необходимость. Это не «вообще свобода от всего» — проверенных практикой научных представлений и теорий, принципов научного подхода к познанию мира, надежно установленных законов природы, а лишь свобода от гипноза тех или иных привычных представлений, которые почему-либо устарели и становятся тормозом для дальнейшего развития науки. Но во всех случаях эта свобода ограничена рамками научного метода, нормами, лежащими в основе науки.