Глава девятая ЧТО НЕСУТ НАМ РЯДЫ ИЗМЕНЕНИЙ

ПАМЯТЬ

Редакции газет и научно-популярных журналов завалены письмами: расскажите, что такое память, научите, как быстрее запоминать, ответьте, можно ли управлять памятью. Во всех письмах явственный подтекст: научите нас господствовать над чем-то таинственным, прихотливым, изменчивым, заключенным в нас самих и нам не подчиняющимся.

Что несут нам ряды изменений

Память - одна из тех психологических проблем, что особенно волнуют современного человека. Всеобщий утилитарный интерес к памяти понятен. Это тот дар, который помогает легче ориентироваться в океане знаний. В век, когда так высоко ценится информированность личности, человек с блестящей памятью выгодно выделяется среди других людей. На память, как никогда прежде, падает большая социальная нагрузка.

И вместе с тем рост интереса к новым способам запоминания (гипнопедия, суггестопедия) прекрасно сочетается с развитием пренебрежительного отношения к памяти, как к чему-то отжившему и ненужному: книги, справочники, энциклопедии призваны освободить нашу голову от излишних сведений. Все это так. Действительно призваны. И действительно освобождают. Но подчас деловой, занятый, рассчитывающий каждую свою минуту человек, сам того не желая и уж тем более не осознавая, освобождает себя при этом и от так называемой "психологической памяти", от памяти о прошлом, об основах человеческой культуры.

Так, память оказывается не просто функцией, а отнюдь не безразличным по отношению к личности (ее общей направленности) понятием, включенным в структуру ее ценностей.

В плане исторической психологии память практически почти не изучена. Как менялись структуры памяти, отношение к ней от первобытного человека до наших" 'дней? Полной картины, стройного представления нет, есть только отдельные, случайно выхваченные исследователями кадры, есть мысли, рассеянные в книгах, посвященных совсем другим проблемам.

Еще этнографы прошлого века писали о том, что камешки, кусочки коры, лист с дерева, зарубки нужны были нашим предкам для запоминания какого-то события. Мысль, самоочевидная и достаточно простая, иллюстрирующая тот факт, что "первые запоминания суть запоминания вещей с помощью вещей же", как писал известный французский психолог Жане. Ему же принадлежит наблюдение, что роль древнего камешка играют в нашей нынешней жизни сувениры, они тоже заметки на память о каком-то событии.

На этнографическом материале строит свои размышления о памяти и Алексей Николаевич Леонтьев в книге "Проблемы развития психики", прослеживая ступеньки той лестницы, по которой поднимался человек, идя к современным структурам памяти. Он вспоминает "жезл вестников" у австралийцев. Жезл, круглую палку с зарубками на ней, брали с собой вестники новостей. Это были вовсе не условные знаки, понятные для получателей послания, это был "промежуточный стимул", с помощью которого человек формировал свою память.

"Различие между орудием труда и тем средством-инструментом, которое изготовляет первобытный человек для своей памяти, заключается лишь в том, что первое всегда направлено на внешнюю природу, с помощью второго он овладевает своим собственным поведением. Это различие, однако, огромного и принципиального значения", - пишет Леонтьев.

Узелковое письмо перуанцев - еще один шаг на пути развития памяти.

Но ведь были и другие культуры, где воспитание памяти шло совсем по другому пути. Достаточно вспомнить полинезийцев с их генеалогией, с памятью о предках до десятого колена.

Для маорийцев было естественным помнить, кто сидел третьим загребным в лодке, плывшей 500 лет назад от одного островка к другому. Это естественное состояние памяти.

Для древней Индии генеалогическая память - нулевое понятие, там все приписаны к кастам. Зато там был совершенно особый вид памяти, память была как бы частью культуры, ее стержнем, на который нанизывалась вся человеческая жизнь. К тому времени, когда древнеиндийские тексты начали записывать, существовала уже огромная устная традиция, незаписанная библиотека насчитывала около трех тысяч томов. А это значит, что были люди, помнившие все эти три тысячи

томов наизусть, как мы бы теперь сказали, столетиями передававшие их от поколения к поколению.

В этом не видели ничего особенного. Наоборот. В древнеиндийской теории памяти просто память, обычная память считалась как бы недоразвитой. Та сверхпамять, которая нас изумляет, была нормой. Ибо сам человек выступал как вариант памяти. Мир- это я сам. Если я что-то забуду - значит, меня больше нет. Внешнего мира с тогдашними аналогами записных книжек, телефонных аппаратов, секретарей, мира, где память вынесена вовне, для древнего индийца не существовало.

Разумеется, для освобождения ресурсов сверхпамяти нужна была особая техника, особые школы с тысячелетними традициями обучения.

...В Древней Греции было свое отношение к памяти. Память у греков таинственна, память возводилась в ранг божества.

Память

Только с Аристотелем появилась теория, по которой память начинает рассматриваться как психическая функция. Исторические психологи, Вернан в частности, считают, что изменение в оценке памяти в древнегрече? ском обществе связано с возникновением науки истории: греки начали записывать свое прошлое. Одни события следовали за другими. Одни другими объяснялись. Человек стал гражданином города, участником событий. Он начал судить о том, что происходит, и о том, что будет. У него родилась способность оглянуться назад, пусть совсем немного, пусть на двадцать-тридцать лет. Он стал пытаться оценивать свое прошлое, осознавать свою связь не только с городом, племенем, народом, но и связь этого прошлого персонально с собой. Он начал датировать события, размещать их - одно, другое, третье.

Так память и время в перспективе исторического развития психики оказываются тесно связанными друг с другом.