Вопросы контроля при решении проблем биоэтики

За всеми философскими и медицинскими вопросами, обсуждавшимися в связи с проблемами биоэтики, стоит один практический и политический вопрос: кто должен решить, что можно, а что нельзя делать при проведении биомедицинских исследований? Следует сказать, что аналогичным вопросом задавались в свое время и в Соединенных Штатах, и тот ответ, который был дан на него в США, не прозвучал достаточно убедительно для тех советских ученых, которые хранили в памяти полную боли историю развития советской биологии.

В США широкое распространение получила практика включения философов и специалистов в области этики в состав различного рода консультативных комиссий, призванных наблюдать за проведением научных исследований. В 1976 г., создавая Консультативный совет по вопросам этики при Министерстве здравоохранения, образования и социального обеспечения (Ethical Advisory Board, Dept. of Health, Education and Welfare), тогдашний его глава Дэвид Мэтьюз распорядился, чтобы в состав этого совета были включены не только ученые, представляющие различные области естествознания. В число первых членов этого совета входили, например, католический священник и лидер организации филантропов. В состав комиссии при президенте США по изучению этических проблем медицины (President's Commission for the Study of Ethical Problems in Medicine and Biomedical and Behavioral Research), возглавляемой президентом Рейганом, кроме представителей естествознания входили также специалисты в области этики, социологии, экономики и права¹. В сотнях американских университетов существуют советы, комиссии и другие организации, в чью задачу входит определение степени дозволенности тех или иных исследований на человеке с точки зрения этики. В положении об этих организациях, как правило, подчеркивается, что их состав должен включать "представителей самых различных областей деятельности"².

¹ (Hastings Center Report. 1979. October. P. 2-3; 1980. February. P. 2-3; 1981. February. P. 2.)

² (Federal Register (January 26, 1981), 46(16):8376.)

Высказываясь по вопросу о деятельности подобного рода организаций, призванных принимать решения в связи с этическими проблемами науки, политические лидеры очень часто говорят о том, что эти решения должны отражать господствующую в том или ином обществе систему ценностей. Так, например, в США логичным выглядит представительство в этих органах различного рода религиозных деятелей и философов, специализирующихся в области исследования морали; в Советском Союзе с этой точки зрения логичным бы выглядело представительство в них философов-марксистов и партийных функционеров. Здесь-то как раз и возникает заминка: дело в том, что если бы в Советском Союзе были созданы организации, призванные осуществлять этическую экспертизу биологических исследований, и в состав этих органов были бы включены философы-марксисты, то это могло бы привести к возрождению старой проблемы соотношения марксистской идеологии и науки¹.

¹ (Graham L. R. Science, Citizens and Policy-Making Process: Comparing U. S. and Soviet Experiences // Environment (September, 1984), 26(7) :6-37. Среди советских работ, в которых затрагивается эта проблема, можно назвать: Турбин Н. В. Генетика и общество // Вопросы философии. 1974. № 2; Он же. Генетическая инженерия: реальность, перспективы и опасения // Вопросы философии. 1975. № 1; Тимаков В. Д., Бочков И. П. Социальные проблемы генетики человека // Вопросы философии. 1973. № 6; Смирнов И. Н. Методология и мировоззрение: некоторые философские проблемы биологического познания // Вопросы философии. 1978. № 7.)

В середине 80-х годов в Советском Союзе все, кто не представлял естественные науки, были исключены из различного рода комитетов и комиссий, имевших отношение к биологической науке. В это время председателем Межведомственной комиссии по разработке Правил безопасности работы с рекомбинантными ДНК был академик А. А. Баев¹. Во время моего пребывания в Москве, в январе 1983 г., мне рассказывали, что членами этой комиссии были исключительно ученые-естественники. В 1978 г. комиссией были разработаны Временные правила безопасности работ с рекомбинантными ДНК, которые походили на аналогичные правила, принятые в то время в США². Позднее академик Баев возглавил Межведомственный научно-технический совет по проблемам молекулярной биологии и молекулярной генетики при ГКНТ и президиуме АН СССР³ - организацию, имевшую сходные задачи с упомянутой выше комиссией, но обладавшую большими правами. В состав этого совета также входили только представители естественных наук.

¹ (См.: Бельков В. В. Опасны ли опыты с рекомбинантными ДНК // Природа. 1982. № 4. Сам Бельков был членом этой комиссии и называет Баева ее председателем.)

² (NIH Guidelines for Research Involving Recombinant DNA Molecules. U. S. Dept. of Health, Education and Welfare, June 23, 1976. Среди публикаций на эту тему, вышедших на русском языке, кроме упомянутой статьи Велькова можно назвать: Баев А. А. Современная биология как социальное явление // Вопросы философии. 1981. № 3; Шивцов О. В. Проблемы риска при генно-инженерных исследованиях // Вестник АМН СССР. 1981. № 2.)

³ (На самом деле этот совет возглавлял академик Ю. А. Овчинников.- Прим. пер.)

Представители других областей науки, а также люди, не занимающиеся научными исследованиями, неоднократно поднимали вопрос об их включении в состав тех органов, которые принимали решения по проблемам биомедицинской этики, но безуспешно. Так, о необходимости введения "социально-этических и гуманистических регулятивов" научного исследования неоднократно писал в своих работах И. Т. Фролов¹. Сам Фролов возглавлял в то время научный совет при президиуме АН СССР по философским и социальным проблемам науки и техники - организацию, включающую в свой состав представителей различных научных дисциплин (в том числе философов и историков), однако в отличие от совета, возглавляемого Баевым, не обладающего правом непосредственно влиять на процесс принятия решений в этой области².

¹ (См., напр.: Фролов И. Т. Наука - ценности - гуманизм // Вопросы философии. 1981. № 3; Он же. Перспективы человека. М., 1983; Он же. О диалектике и этике биологического познания // Вопросы философии. 1978. № 7, а также: Юдин Б. Г. Этика научного исследования // Природа. 1980. № 10.)

² (Graham L. R. Reasons for Studying Soviet Science: The Example of Genetic Engineering // Lubrano L. L., Solomon S. G., eds. The Social Context of Soviet Science. Boulder, 1980. P. 205-240.)

Попытки оказать влияние на ход обсуждения проблем биоэтики были предприняты также и представителями общественности. Так, на страницах "Литературной газеты", пользующейся популярностью у представителей литературной интеллигенции, было опубликовано несколько материалов, в которых выражалась озабоченность по поводу возможного вмешательства в генотип человека с помощью методов молекулярной биологии¹. В 1974 г. к дискуссии по проблемам биоэтики подключилась и Русская Православная церковь². В редакционной статье, озаглавленной "Христианский взгляд на экологическую проблему", выражалось согласие с позицией философов-марксистов, призывавших к этическому контролю науки; вместе с тем в статье выражалось пожелание учитывать и религиозные соображения при обсуждении проблем биоэтики. В статье отмечалось, что этический контроль необходим не над "наукой как таковой", а над практическим применением ее достижений³.

¹ (См., напр.: Дыбан А. Счастливый запрет природы // Литературная газета. 1978. 23 августа. Другим советским ученым, который был буквально в ужасе от самой идеи использования методов генной инженерии, являлся Шишкин А. Ф. (см. его книгу "Человеческая природа и нравственность". М., 1979).)

² (См.: Журнал Московской патриархии. 1974. № 4.)

³ (См.: Журнал Московской патриархии. 1974. № 4. С. 35-39. См. также статью Соловьева Э. Ю. в журнале "Вопросы философии". 1973. № 8. С. 105.)

Философы-марксисты отказались от участия в предложенной им представителями церкви дискуссии, мотивируя этот отказ тем, что последние (вслед за учеными, возглавляемыми Баевым) утверждали ценностную нейтральность науки и настаивали на том, что контроль над наукой должен основываться на религиозных соображениях. В противоположность этому взгляду философы-марксисты утверждали, что наука не является ценностно нейтральной. Философы - специалисты в области, связанной с "ценностями" и этикой,- считали себя учеными в не меньшей степени, чем биологи, и стремились поэтому быть включенными в экспертные научные комитеты, призванные давать оценку тем или иным научным достижениям. При этом они выступали против включения в состав этих органов представителей церкви на том основании, что последние не являлись учеными. Тем не менее, насколько мне известно, ни философы-марксисты, ни представители церкви не были включены в состав подобных комиссий или комитетов.

Обмен мнениями по вопросам регулирования биологических исследований, состоявшийся между представителями естествознания, философии и церкви, много дает для понимания положения науки в Советском Союзе. На первый взгляд то обстоятельство, что в ходе этого обмена мнениями совпали взгляды на науку у представителей естествознания и церкви, может показаться парадоксом, однако в этом нет ничего парадоксального. Дело в том, что представители обеих названных групп выражали присущие им интересы и следовали своим традициям. Естествоиспытатели выступали за признание ценностной нейтральности науки, поскольку не желали включения в состав научных комитетов официальных советских экспертов в вопросах ценностей - философов-марксистов. Священнослужители также выступали за признание ценностной нейтральности науки, следуя в этом религиозной традиции дуализма; кроме того, представители церкви отдавали себе отчет в том, что, придерживаясь именно таких взглядов на науку, они тем самым сводят к минимуму риск быть обвиненными во "вмешательстве не в свое дело". Считая марксизм (включающий в себя и систему ценностей) такой же "наукой", как и другие, философы-марксисты хотели участвовать в обсуждении проблем биоэтики на равных правах с представителями естествознания; ссылаясь на Маркса, они также говорили о том, что в будущем все науки сольются в "одну науку - науку о человеке", которая объединит в себе нормативные и фактологические подходы. Исходя из этого понимания науки, философы-марксисты не могли, естественно, принять позицию дуализма в этом вопросе, с которой выступали представители церкви. В основе названных различных точек зрения на проблему отношения "наука - ценности" лежит, как видим, различное понимание отношений между наукой и обществом; следует при этом отметить, что до сих пор в Советском Союзе не обнаружено путей, которые бы вели либо к победе одной из существующих точек зрения, либо к их объединению и выработке единой позиции по вопросу об отношении "наука - ценности".

Одним из удивительных моментов советской дискуссии по проблемам биологии человека является то обстоятельство, что в ходе этой дискуссии происходило размывание традиционных идеологических различий между "либералами" и "консерваторами". Дело в том, что и "либерально настроенные" интеллектуалы, и консервативно мыслящие националисты заигрывали с концепциями, в основе которых лежали представления о решающей роли наследственных факторов; либеральные интеллектуалы делали это, поскольку точка зрения биологического детерминизма была направлена против сталинского контроля над наукой, а консервативные националисты - поскольку в их представлении биологический детерминизм способствовал росту этнического, национального сознания, служил своеобразной теоретической опорой шовинизма. Более того, к 70-м годам обнаружилось, что советские философы, отстаивавшие позиции догматического марксизма, уже не могли рассчитывать на поддержку со стороны таких представителей естествознания, как, например, Дубинин.

Те в Советском Союзе, кто пытается сегодня выступать с объяснением таких явлений, как преступность, коррупция, другие формы отклонений от социальных норм, выбирают для этого один из следующих путей: либо, сохраняя лояльность по отношению к оригинальной концепции марксизма, выдвинутой его классиками, рассматривают эти негативные явления как продукт социальных условий советского общества, либо объясняют эти явления причинами, лежащими "вне социально-экономической сферы жизни", например генетическими факторами, отбрасывая тем самым марксистские представления. Стремление к генетическим объяснениям этих явлений особенно сильно среди прагматично мыслящих советских руководителей, стремящихся к сохранению существующего порядка вещей, а главное - к сохранению своего места в существующих структурах. Если к этой группе людей добавить представителей интеллигенции, для которых привлекательность генетических объяснений заключается прежде всего в их направленности против сталинской версии марксизма, а также тех националистов, которые видят в подобных объяснениях теоретическое обоснование своих консервативных - а иногда и носящих расистский характер - взглядов, то перед нами будет полная картина политических и идеологических взглядов и представлений, характерных для тех, кто составляет лагерь сторонников концепций биологического детерминизма.

Думается, однако, что западные наблюдатели вряд ли могут найти своеобразное утешение в факте существования среди советских авторов идеологической путаницы в вопросах, связанных с биологией человека. Что поразительно, так это то, что наличие этой путаницы, характерной для советских авторов, ведет к той же самой путанице, но уже на Западе, поскольку ход обсуждения названных проблем в советской печати противоречит зачастую тем представлениям о жизни советского общества, которые складываются на Западе. Среди советских участников дискуссии по проблемам биологии человека, позиции которых были наиболее близки к позициям тех, кого на Западе считают "гуманистами" (то есть тех, кто выступает против сциентизма, манипуляций с психикой и генотипом человека, концепций биологического детерминизма, расизма и неограниченного применения методов генной инженерии), можно в первую очередь назвать представителей официального и неофициального марксизма, являющихся сторонниками диалектического материализма. Следует отметить, что большинство западных советологов оказались неготовыми к тому, что советские идеологи будут выступать с гуманистических позиций. Не меньшее беспокойство среди определенной части западных наблюдателей вызывает и тот факт, что некоторые советские диссиденты, которыми особенно восхищались на Западе, оказались сторонниками концепций генетического детерминизма.

Названные моменты отличают дискуссию по проблемам биологии человека от других споров, которые велись в Советском Союзе по вопросам, связанным, например, с литературой и политикой. Большинство позиций и взглядов, высказываемых в ходе дискуссий по вопросам литературы и политики и имеющих антисталинскую направленность, вызывали сочувствие у западных сторонников борьбы за демократию и права человека; в то же время взгляды сторонников концепций генетического детерминизма, которые начали распространяться в Советском Союзе в послесталинский период, содержали в себе антидемократические элементы и ценности - элементы расизма, шовинизма и неистового национализма. В силу этого, а также других уже упомянутых причин дискуссия по проблемам биологии человека может рассматриваться как своеобразное лекарство от тех неверных представлений о положении дел в Советском Союзе, которые распространены на Западе.