Предисловие

Летом 1971 г. редакция журнала "Техника - молодежи" поручила мне побеседовать с несколькими известными учеными, приехавшими в Москву на XIII Международный конгресс по истории науки. Профессор Гарвардского университета Д. Холтон говорил о все возрастающем интересе исследователей к прошлому науки:

- Когда-то математика была замкнутой в себе областью мысли. Теперь она пронизала все отрасли исследований. Уверен - такой путь предстоит пройти и истории науки. Ее можно назвать гуманитарным аналогом математики. В руках ученых разных специальностей данные исторического анализа станут не менее мощным орудием, чем, например, дифференциальное и интегральное исчисления.

Многие участники конгресса так же высоко оценили роль истории науки в наши дни. Академики Б. Кедров и П. Капица, историк физики профессор Б. Кудрявцев, директор отдела научной политики Юнеско И. Малецкий и другие ученые говорили о том, что в прошлом аккумулирован огромный опыт исследований.

Неверно, заметил академик Б. Кедров, будто историк науки имеет дело с окаменелой действительностью. В эпоху потрясающих достижений на Земле и в космосе интерес к прошлому не кажется парадоксальным. Прошлое перестало быть далеким. Оно неизмеримо приблизилось к настоящему и грядущему. Как никогда, мы ощущаем связь времен, стремимся активно использовать ее для дальнейшего прогресса познания.

Беседы с участниками XIII Международного конгресса по истории науки еще были свежи в моей памяти, когда я познакомился с очерками А. Глухова "Книги, пронизывающие века". Автор поставил своей целью рассказать, как были созданы некоторые научные труды величайших гениев человечества. Очерки А. Глухова пронизывала та же мысль о единстве человеческой культуры, о неразрывной связи прошлого и настоящего. Книга имела успех у читателей, была переиздана и теперь выходит третьим изданием.

Многие, не задумываясь, назовут научные сочинения Коперника и Марко Поло, Галилея и Ньютона, Галуа и Лобачевского, Дарвина и Сеченова, Миклухо-Маклая и Циолковского. Но далеко не каждый знаком с историей борьбы за признание их взглядов. О том, как были созданы их главные труды, какие идейные битвы развертывались вокруг сочинений математиков, физиков, биологов, путешественников рассказывает А. Глухов в своих очерках.

Автора интересует судьба великих творений человеческого ума, судьба подчас далеко не безоблачная. И читатель получает возможность проследить за драматическими перипетиями сражений за истину.

Благочестивый монах Оссиандер, наблюдавший за печатанием трактата Коперника, содрогается при мысли о буре, которую, конечно же, вызовет этот труд. И монах тайно, без ведома великого астронома, снабжает трактат собственным предисловием, поданным анонимно и исходящим будто бы от самого Коперника. Смелому мыслителю, уверенному в истинности своего открытия, Оссиандер подсунул жалкие слова, будто учение о движении Земли вокруг Солнца - всего лишь отвлеченная гипотеза, которую "не следует считать ни истинной, ни вероятной". Пламенный бунтарь Джордано Бруно распознал подлог и заявил о нем во всеуслышание.

Едва вышли в свет "Математические начала натуральной философии" Ньютона, как честолюбивый Гук затеял недостойный спор о приоритете в открытии закона всемирного тяготения. Крупнейшие математики Лейбниц и Гюйгенс не поняли "Начал" и стали упрекать их автора в безбожии.

Члены Французской академии Коши и Пуассон с ледяным равнодушием встретили гениальные работы юного Эвариста Галуа, опередившие на десятилетия общее развитие математической мысли.

Современник Лобачевского, академик Остроградский хотя и признавал, что не понимает неэвклидовой геометрии, не раз публично осыпал насмешками ее создателя - Лобачевского. Другой математик - Буняковский - назвал идеи новой геометрии "развратом логики".

Когда кандидатура Дарвина, творца теории естественного отбора, была предложена во Французскую академию, ее члены отказались голосовать за его избрание. А сколько было ярых антидарвинистов за пределами академических кругов!

Рассказывая о драматических эпизодах борьбы за истину, автор очерков следует совету, который еще в прошлом веке дал известный чешский математик Б. Больцано:

"Для того чтобы бороться против зависти и пристрастного подавления взглядов других, что, к сожалению, не чуждо духу ученых, надо всегда при изложении прогресса, которого достигло человеческое знание, записывать рядом с именем того, кто открыл новую истину, и имена тех, у кого новое учение встретило впервые радушный прием, а также тех, кто противился ему и пытался подавить его насмешкой".

Как убедится читатель, очерки А. Глухова знакомят нас не только с творческим обликом крупнейших исследователей, но и со многими людьми, наделенными даром безошибочного восприятия нового и необычного. Свойство человеческого ума, особенно необходимое в наше время научно-технической революции! Развивать это свойство помогает история науки и научной книги, тот гуманитарный аналог математики, который мы все больше начинаем ценить.

Вадим Орлов