Кокои и голиаф

Первые сведения об этом поистине страшном земноводном животном проникли в Европу в начале XVI века, когда испанские конкистадоры огнем и мечом покоряли народы Южной Америки. Один из миссионеров назвал его "самым ядовитым созданием дьявола". А "создание" это была всего навсего малюсенькая лягушка, весом чуть больше одного грамма. Индейцы Колумбии зовут ее кокой. Другие племена дали ей более образное название - "жаба сильнее анаконды".

Долгое время рассказам о такой жабе в Европе попросту не верили. Люди знали яд кобры и гюрзы, скорпиона и каракурта. Знаменитое кураре... Но яд кокой? Кто о нем слыхал? И как можно себе представить еще более сильный яд, чем кураре?

Но идет время, и ученые решают снять покров таинственности с "самого ядовитого создания". В джунгли Южно-Американского континента, в район Чако, снаряжается экспедиция во главе с Мартой Лахэм.

Сами колумбийцы называют этот край с убийственным климатом "лесом под дырой в небе". Край беспрестанных дождей и болот. Край, облюбованный кокой.

И вот Марта у цели. За подарки руководительница экспедиции получает согласие вождя индейского племени поймать ей несколько смертоносных лягушек. Самые опытные ловцы ядовитого создания уходят в лес. Они разыскивают кокой при помощи дудочек: ядовитые лягушки не равнодушны к музыке (!).

Наконец, у Марты Лахэм в банках целых пять десятков этих отродий. Ничем не примечательные лягушата. Экспедиция торопится обратно. Сначала по реке. Затем самолетом. Только семь экземпляров выдержали это путешествие. Но и в лаборатории они были не жильцы. Уже через два дня все были мертвы. Но главное - их таинственный яд. Скорее выделить его из организма кокой, изучить его химический состав, структурную формулу.

И тут исследователей ждал удар. Мертвые кокои оказались совсем не ядовитыми. Лочему? Как видно, яд существует только в живом организме.

Отважная женщина возвращается в джунгли. Нужно завоевать доверие индейцев, узнать секрет яда кокой. Идут дни за днями. Марта торопит события. Помогает случай. Несколько человек в племени заболевают тропической лихорадкой. Особенно тяжелое состояние у стариков. Марта Лахэм завоевывает полное доверие своих новых друзей. И они показывают ей, как добывают яд из кокой. Возвратившиеся из джунглей охотники несут в корзинах маленьких черных лягушек, начиненных убийственным ядом. Осторожно нанизывают их на длинные острые палочки и подносят к горящей головешке. От жары кожа их начинает лопаться, и на ней появляются мелкие капельки белого цвета. Это и есть страшный яд кокой. Марта Лахэм видела, как яда, полученного от одной лягушки, хватило на то, чтобы обработать наконечники полусотни стрел.

- Двадцать тапиров, двадцать птиц и десять обезьян, - коротко сказал своим воинам вождь племени после того, как эта процедура была окончена. Это был приказ охотникам, сколько и какой дичи они должны добыть при помощи приготовленных ядовитых стрел.

Узнала Марта и о том, что яд на стрелах сохраняет свою смертоносную силу до десяти лет.

Экспедиция возвратилась домой только после того, как ученые нашли тут же, на месте, способ консервации яда. Нужное действие оказал серный эфир.

Прошел еще не один год, прежде чем исследователи яда кокой выделили его в чистом, кристаллическом виде. Он получил название батрахотоксин.

Уже первые опыты с ним показали: не преувеличивали старые индейские легенды силу яда! Он действительно оказался сильным из ядов животного происхождения. Яд кобры в пятьдесят раз слабее отравы из кожи кокой, а яд печально известных новозеландских медуз слабее ее в 500 раз.

Так была рассекречена самая ядовитая тварь из всех живых на земле. Маленькая невзрачная лягушка из южноамериканских джунглей...

А голиаф?

Так называют саму большую лягушку в мире. Длина ее иногда достигает целого метра. Увидеть такого гиганта можно только в Камеруне, в Африке.

Как и многие другие неуловимые, эти земноводные долгое время были неизвестны науке. Впервые узнали о их существовании только в начале этого столетия.

Вот как описал зоолог П. Заль свою охоту за голиафами:

"Спрятавшись на берегу за лиановым занавесом, я наблюдал, как непомерно раздувшаяся от дождя река Мбиа обрушивается водопадом со скалистого уступа. Гулкое эхо от шипения и грохота крутящихся струй целиком заполняло узкое ущелье, вдоль которого проносились стремительные потоки брызг. Неожиданно я замер. На поросшем мхом обломке скалы, лежавшем точно на полпути между мной и водопадом, я увидел что-то живое, темное и пугающих размеров. Создание, голова которого сверху была заметно сплюснута, припало к поверхности камня на своих массивных задних конечностях. Мелкие брызги непрерывно сыпались на животное. Оно было не только таким же неподвижным, как камень, на котором сидело, но и таким же мокрым. У меня мелькнула радостная догадка.

С величайшими предосторожностями, стараясь не сделать ни одного лишнего или торопливого движения, я взял фотоаппарат. Но в тот момент, когда я наводил фокус, что-то, возможно, блеск металла, выдало мое присутствие. Одним плавным, похожим на полет, прыжком гигантская амфибия нырнула в поток и исчезла.

Как же поймать это животное в самой середине ревущего стремительного потока, когда оно реагирует на любое, даже самое малейшее движение на расстоянии двадцати пяти метров от него?

Больше всего я надеялся на помощь Ондо - одного из туземцев племени фанг. И в этот раз он сопровождал меня на берег реки и видел, как исчезла спугнутая мной лягушка.

- Манана, - сказал он, поднося к моему уху согнутую ладонь, - лягушка вернется сюда.

На следующий день мы прошли пешком около сорока километров, чтобы добраться до каскадов водопада. По мере того как мы приближались к реке, пробираясь извилистой, едва обозначенной тропой, низкий гул воды становился все громче. Стараясь оставаться в тени, мы подползли к воде довольно близко.

Ондо толкнул меня локтем: на той же самой скале мордой вниз по течению, в такой же позе, как и в прошлый раз, сидела гигантская лягушка. Напряженно ожидая, я смотрел, как Ондо готовил удочку, очищая от коры длинную ветвь рафии. К концу удочки он прикрепил леску со ржавым рыболовным крючком и, дав мне знак оставаться на месте, отправился вверх по берегу.

Прошло тридцать минут. Я вопросительно оглядывался, хотя не было никаких оснований тревожиться. Вскоре показался Ондо. Держа над головой удочку, насквозь промокший от брызг, пробирался он в беснующейся воде. До цели оставалось не больше десяти метров. Если бы лягушка повернулась, он мог, присев, скрыться из поля ее зрения.

Охотник сантиметр за сантиметром продвигался по бушующему потоку и, наконец, выбрался в нескольких метрах от лягушки. Ондо спокойно опустил лесу на воду так, чтобы течение мягко поднесло крючок к самому боку животного. Последовал молниеносный рывок, и удилище выгнулось дугой. Лягушка, полная ярости, неистово билась на крючке. Ни на миг не ослабляя лески, Ондо подтянул голиафа к себе и быстрым движением схватил его за задние ноги.

Через четверть часа улыбающийся туземец был со мной рядом. Он быстро извлек крючок из только слегка поврежденной кожи лягушки и с торжествующим видом отстоял сколько положено, позируя перед фотоаппаратом.

Когда Ондо поднял голиафа за задние ноги на уровень плеч, передние ноги покоренной королевы лягушечьего царства опустились значительно ниже пояса охотника.

Голова у голиафа широкая, словно блюдце, каждый глаз с черным миндалевидным зрачком - с крупную монету. Передние ноги лягушки оказались почти такими же толстыми, как мои запястья, а мощные, мускулистые задние ноги по своим размерам превосходили ноги индейки. Внизу на ноге были наросты, которые помогали лягушке удерживаться на скользких камнях. И тем не менее, если бы не огромные размеры, она во всем была абсолютно похожа на обычную лягушку.

Говорят, когда-то в Камеруне поймали голиафа весом в 5 килограммов 895 граммов, но никто никогда этого не проверял. Мы посадили нашего кандидата в чемпионы на весы, периодически успокаивая его похлопываниями. Наконец, чашки весов уравновесились - 3 килограмма 83 грамма! Не чемпион, но определенно наше животное принадлежало к категории крупнейших. Я торжествовал.

Один могучий прыжок - и гигантская лягушка, только что спокойно позировавшая перед объективом фотоаппарата, была в трех метрах от стола. Лишенная своего родного водопада, она смогла сделать только четыре прыжка и выдохлась".

Между прочим, голиафы хорошо слышат, но голосового мешка, с помощью которого лягушки квакают, у них нет. Взрослые лягушки питаются главным образом насекомыми, мальками рыб, ракообразными и почти любыми другими небольшими животными, которых настигает их длинный, липкий и стремительно выбрасываемый язык.