СТАТЬ ФИЛОСОФОМ...

Может быть, кто-то из прочитавших эту книгу не просто заинтересуется поставленными проблемами, а и сам захочет принять участие в их решении. Что же надо, чтобы понять марксистско-ленинскую философию во всей глубине и познать ее преобразующее воздействие, чтобы самому стать философом?

Психологи пока еще очень слабо изучили те предпосылки, которые склоняют одного человека к техническому конструированию, другого - к математике, третьего - к поэзии и т. д. Но каждый специалист, задумывавшийся над особенностями своей профессии,- может, исходя из своего жизненного опыта, поделиться некоторыми соображениями на этот счет. Именно на таком уровне пойдет здесь речь о призвании к философии.

Для классификации людей, склонных к занятиям философией, мы воспользуемся диалектико-материали-стическим принципом восхождения от абстрактного к конкретному: сначала выделим общие черты, присущие всем разновидностям философов, а потом будем конкретизировать, то есть добавлять особенности, образующие ту или иную разновидность.

Чем бы ни занимался человек, тянущийся к философии, он всегда больше интересуется способом действия, чем его непосредственным результатом. Попав в лабораторию, он будет не столько стремиться к выполнению конкретных исследований, сколько к осознанию того, как они проводятся, какова методология научного исследования.

Участвуя в каком-нибудь житейском конфликте, он может искренне забыть о его причинах и возможном конкретном исходе, увлекшись анализом человеческих нравов. Это, конечно, не значит, что каждый философ избегает участия в конкретных делах. Он может быть отличным организатором, педагогом, политиком и т. д. Но когда он занимается именно философией (а не применением ее результатов), то любое конкретное дело для него лишь частный случай для поиска общих закономерностей. Здесь его внимание сосредоточено не на том, как именно решить эту задачу, а на том, как вообще решаются задачи данного типа.

Методологическая направленность, стремление выработать общие способы решения различных задач характерны не только для философов, но и для математиков. Различие заключается в том, что математики склонны к использованию достаточно жесткого логического аппарата, а философы - к оперированию более «смутными», «размытыми» идеями. Математик работает с символами и формулами и в результате дает алгоритм (жестко фиксированную последовательность шагов) для решения той или иной типовой задачи. Философ берет ситуацию, где вообще еще ничего не ясно, где применение символики будет лишь детской игрой, и расставляет в ней общие ориентиры. Можно, пожалуй, рискнуть на такое заключение: сложные объекты, для исследования которых не удается сразу применить математические методы, подвергаются предварительному философскому анализу.

Далее следует отличить здоровый и плодотворный интерес к философии от «философской симуляции», когда человек стремится прикрыть якобы философской направленностью свою леность и профессиональную непригодность, и от того случая, когда «философствованием» стремятся компенсировать свои неудачи в реальной жизни. Критерий для различения таков: тот, кто действительно способен к занятиям философией, способен отчетливо формулировать реальные методологические задачи; те же, кто ищет в философии выгодного бизнеса или убежища, способны лишь купаться в море общих фраз. Пример. Студент медицинского института, изучая анатомию, вдруг обнаруживает, что его интересует не столько структура самого человеческого организма, сколько структура процесса его познания: допустим, как соотносится познание строения и функций (морфологический и функциональный подходы) органов человеческого тела. Тогда его начинает раздражать необходимость зубрить латинские названия, и он с удовольствием слушает лекцию по философии, где рассказывается о структурно-функциональном подходе в современной науке. Такому студенту в самый раз задуматься о том, правильно ли он выбрал специальность.

Но вот его коллеге просто не дается анатомия, а язык у него подвешен неплохо. Никаких проблем в философии он не видит, но, бойко выступая по любому поводу, начинает «ходить в философах». Возможно, его пригласят в философскую аспирантуру. Там он сделает абсолютно никому не нужную, никаких проблем не ставящую и не решающую «беллетристическую» диссертацию-мешанину и будет дискредитировать философскую науку уже с дипломом в кармане. Это случай «философской симуляции».

Наконец, третьему тоже не даются конкретные науки, но в философии он видит не легкий способ зарабатывать «хлеб насущный», а сладкую тайну, причастность к которой возвышает его в собственных глазах. Здесь стремление заменить реальную деятельность философскими фантазиями приобретает уже болезненный оттенок.

Впрочем, встречаются и причудливые сочетания болезни с симуляцией.

Я специально остановился на различении этих случаев, чтобы выбить почву из-под ног мещанской подозрительности к любой методологической направленности: дело, мол, нужно делать, а не о методах рассуждать. Если в соотношении, например, методов познания человек видит не менее реальный предмет исследования, чем, скажем, наглядно ощутимые живой организм или машину, он также занимается очень нужным делом. Если - повторяю - это действительно новый предмет и новое дело, а не старый способ увильнуть от любых предметных дел.

Итак, общая черта всех, кто склонен к занятиям философией, - методологическая направленность. Различие, которое можно провести между обладателями этого общего свойства, заключается в том, что у одних эта направленность носит всеобщий, а у других более частный характер. Так, одного интересует методология любого научного познания и структура науки в целом. Другому такой подход кажется слишком общим и абстрактным и его интересует, скажем, методология познания и строение сложных систем или особенности познания в физике.

Казалось бы, философы с общей и с частной методологической направленностью и представители конкретных наук должны были бы хорошо дополнять друг друга. Первые разрабатывают методологию человеческой деятельности в целом; вторые, используя их результаты, разрабатывают методологию определенных видов деятельности. Третьи, применяя общую и частную методологию, получают конкретные результаты в своей области. Эти результаты приводят к постановке новых методологических проблем, которые снова анализируют философы, и т. д. в бесконечность.

Но в реальной действительности эти три типа специалистов иногда плохо понимают друг друга. Об отношении к философской проблематике со стороны некоторых представителей частных наук можно сказать словами одной из «непричесанных мыслей» Станислава Ежи Леца: «Встречаются дальтоники, различающие все оттенки, но не различающие цвета». Так уж у них устроено зрение, что только мельчайший оттенок воспринимается как реальность, а цвет вообще для них «пустая абстракция».

Например, по поводу того, что мы тратим очень много времени, добираясь до работы на общественном транспорте, философ, пожалуй, заметит, что это слишком маленький вопрос для его внимания. И правильно сделает. Если он будет обсуждать подобные вопросы, то запутается в деталях и перестанет быть философом. От него здесь требуется совсем другое. Он может помочь решению транспортной проблемы, скажем, разработкой системного подхода, который необходим при планировании жизни современного города.

Увы, с таких же позиций оценивают порой философы с преобладанием частной методологической направленности занятия своих коллег, тяготеющих ко всеобщему. Разработка, допустим, философских вопросов физики или биологии для них дело, а выяснение природы философских категорий - произвольная фантастика. Они не понимают, что для того, чтобы, например, успешно изучать особенности физических или биологических структур или особенности моделирования в биологии или физике, надо знать, что такое структура и моделирование.

Философ, изучающий всеобщее, обращает внимание на то, какое место занимает данная всеобщая характеристика среди других всеобщих свойств действительности; какое место занимает тот или иной подход в познании среди других подходов. Его интересуют не виды и особенности моделирования в различных науках, а выяснение соотношения моделирования с другими познавательными приемами: абстрагированием, конкретизацией, формализацией и т. д.

Образно говоря, прежде чем изучать разновидности элемента, надо установить его место в таблице.

Философы с преобладанием интереса ко всеобщему развивают, так сказать, нерастворимый остаток философии, те ее проблемы, которые никогда не переходят в ведение частных наук.

Философы с преобладанием методологического интереса к более частным проблемам выполняют роль «отпочкователей». Дело в том, что в процессе исторического развития все науки когда-то выделились из философии, отпочковались от нее (это хорошо прослежено в работе Ф. Энгельса «Диалектика природы»). Этот процесс продолжается и по сей день. «Чистые» философы изучают общий «каркас» действительности и познания. «Отпочкователи» превращают каждую «узловую точку» этого каркаса в богатую теорию.

Образованные таким путем теории - их можно назвать мезотеориями (мезо от греческого «mesos» - «средний», «промежуточный») - служат приводными ремнями от философии, как знания об общей структуре действительности и человеческой деятельности, к многообразию частных наук. Например, «чистый» философ изучает содержание и место среди других общих свойств действительности таких характеристик, как система или информация. «Отпочкователь» же строит уже детальную общую теорию систем и теорию информации. А представители частных наук исследуют особенности систем и информации в различных областях неживой природы, в жизни и в обществе.

Таким образом, все эти подходы дополняют друг друга. И лишь недоразвитость общего или конкретного видения мира порождает противоречия между ними, мешающие развитию человеческого освоения мира в целом.

Второе различение внутри приверженцев к методологической направленности разделяет их на группы, одну из которых можно назвать абстрактными методологами, а другую - методологами гуманитарными.

Абстрактный методолог склонен как бы заготовлять впрок методологические модели (задачи такого-то типа можно решать таким-то (особом), не заботясь особенно о том, кто и для каких целей их будет использовать.

Для методолога гуманитарного методология - средство, а не самоцель, реально необходимое оружие, а не интересная игра с абстрактными кубиками.

Абстрактного методолога больше интересует сам процесс философской работы; гуманитарного методолога - ее результат, нужный людям.

Мы уже отмечали, что, кроме строго целенаправленного поиска, полезен и, так сказать, вольный поиск. Открытие новых подходов к действительности, новых способов видения мира - полезное дело. И в этом смысле можно отчасти согласиться с французским философом П. Риккером: «Великий философ - это тот, кто открывает новый способ спрашивать». Но не полностью. Потому что открывать вопросы ради вопросов не очень-то конструктивное дело. В конечном счете нам нужны ответы. А если мы забываем об этом, то легко встаем в «интересную», но мало перспективную позу философа-экзистенциалиста, для которого все философские системы ложны: любой ответ для него ценен лишь как повод задать новый вопрос; движение познания он видит не столько в открытии нового, сколько в разрушении старого.

Как трудно понять друг друга людям, один из которых по кусочкам собирает машину, нужную ему для реального дела, а другой разбирает и собирает любые механизмы только ради любопытства и самоутверждения! Повторяю, последнее занятие может привести или к очень интересным, или к очень опасным результатам. Но это уже зависит от тех целей, ради которых их будут использовать люди, видящие в конструировании средство, а не самоцель.

Представители абстрактного и гуманитарного подхода порой недолюбливают друг друга. В качестве примера можно привести такую вполне реальную ситуацию. Один философ занимается логикой, изучает общие структуры человеческого мышления независимо от их конкретного содержания и применения: это представитель абстрактного подхода. Другой разрабатывает эти-ку - науку о законах человеческого поведения в целом: это представитель подхода гуманитарного. И вот бывает так, что логик начинает третировать этика за неразвитость его методологического аппарата (этику не до «абстрактной» логики!), а этик ругает логика за оторванность его интересов от проблем реальной жизни (логику не до этической «беллетристики», которая не укладывается в его строгие формулы!). А не лучше ли сотрудничать: этику ликвидировать свою методологическую безграмотность, логику - подчинить разработку своего аппарата конкретным целям. Тем более что частные науки подают здесь хороший пример: представители конкретных наук стремятся сформулировать свои задачи так, чтобы для их решения можно было применить абстрактные методы математики; математики, в свою очередь, разрабатывая новые методы, стремятся учесть специфику тех или иных областей знания (биологии, социологии и т. д.).

Наконец, результаты первого и второго деления могут перекрещиваться: общая и частная методологическая направленность могут носить как абстрактный, так и гуманитарный характер.

Философ с общей гуманитарной направленностью будет разрабатывать центральные вопросы своей науки, хорошо видеть ее целиком. (Все великие философы принадлежали именно к этому типу.) Они создают великие и простые идеи, овладевающие умами масс, дающие основу новому мировоззрению. Ими расставляются общие ориентиры, освещаются цели прогрессивного развития, дается основа в проектировании ноосферы. Разумеется, не все философы этого типа становятся выдающимися. Если они обладают меньшими способностями, то хорошо выполняют функции верных последователей, популяризаторов, пропагандистов больших философских учений.

Философ с общей и абстрактной направленностью тяготеет к чистой методологии. Его интересуют общие закономерности научного познания, анализ науки он предпочитает анализу поведения и переживания. Научная картина природы занимает его больше, чем картина общества.

Философ с частной и гуманитарной направленностью предпочитает вопросы этики, эстетики, изучение конкретных социологических проблем.

Философ с частной и абстрактной направленностью склоняется к логике, к методологии отдельных областей знания или к философским вопросам отдельных наук.

методологическая направленность

Конечно, эта классификация не претендует на исчерпывающую полноту и законченность. Но надеюсь, что мои наблюдения смогут пригодиться тем, кто хочет понять природу своего интереса к философии. Предложенную типологию философских интересов можно иллюстрировать с помощью приведенной схемы.

Допустим теперь, что вы обнаружили у себя предпосылки для занятий философией. Что же дальше?

Во-первых, необходимо дать себе отчет, к какому из перечисленных выше типов вы можете себя отнести. Во-вторых, осознать вытекающую отсюда ответственность, те обязанности, которые налагает избираемая вами общественная позиция. В-третьих, овладеть средствами, необходимыми для достижения поставленной вами цели (стать философом). Что можно сказать по каждому из этих пунктов?

Если вы хотите избежать метафизического преувеличения того аспекта философии, который вас интересует (логического, этического и т. д.), его отрыва от других сторон этой науки, постарайтесь увидеть его как часть целого. Бесспорно, любой философ вынужден так или иначе специализироваться. Однако, я это решительно утверждаю, если вы, например, просто тяготеете к анализу логических конструкций, вы еще не философ. Способность видеть свою проблему как часть философии в целом - прямое следствие того, что вас интересует не только тот или иной частный вопрос, но прежде всего общие условия совершенствования целостной человеческой деятельности. Если такой интерес «в общем и целом» представляется вам «абстрактным», «далеким от реальной жизни» - не беритесь за философию, не надо.

Даже решая частную проблему своей науки, философ - если он действительно философ - не просто вырабатывает средства деятельности, но осознает ее цели, формирует элементы мировоззрения. А чтобы осознавать цель деятельности, надо представлять, чувствовать ее в целом. Философ, как никто другой, должен чувствовать жизнь в целом - иначе он не сможет правильно расставить в ней стратегические ориентиры. Он должен стремиться быть «маяком» на пути от человека частичного к человеку целостному, к гармонично развитой личности.

Еще древнегреческий философ Эпикур учил: «Следует смеяться и философствовать и в то же время заниматься хозяйством и пользоваться всеми остальными способностями». В то же время философ должен уметь следовать другому завету, оставленному Спинозой: «Не смеяться, не плакать, но понимать».

Да, чтобы понять и смех, и слезы, и деятельность, и незнание, философу надо быть цельным человеком на практике, человеком действующим и переживающим, а не кабинетным затворником. Но когда он начинает анализировать пережитое, ничто не должно мешать беспристрастному свету разума.

Пищу для ума специалиста дает лаборатория, завод, библиотека - в общем, определенный род деятельности. Пищу философскому уму поставляет вся жизнь, все, что происходит вокруг и с самим философом.

Стать философом

Специалист, «переваривая» данные лабораторных опытов, естественно абстрагируется здесь от какого-то личного подхода. Философу несравненно труднее воздержаться от эмоционального подхода, когда он начинает осмысливать не холодные цифры, а то, что вызывало и горе, и радость, что задевало не только ум, но и сердце. И все-таки, чтобы понимать правильно, он должен «не смеяться, не плакать, но понимать».

У философа-марксиста страстная партийность, преданность идеалам коммунизма всегда органически сочетается с научной объективностью, с умением побить врага железной логикой, а не чисто эмоциональными выпадами.

О специфике овладения философией, о том, как приобрести навыки философского мышления, можно было бы (и нужно) написать целую книгу. Здесь я ограничусь одним советом: прежде всего научитесь видеть предмет философского анализа. Геолог, анатом, астроном и многие другие видят предмет своего исследования наглядно и часто даже могут потрогать его руками. Философ выделяет свой предмет только мысленно. И в этом основная трудность, которую порой так и не преодолевают даже те, кто имеет ученые степени по философии.

Например, ни у кого не вызовет сомнений правомерность постановки такой задачи: назвать основные элементы живой клетки или технического устройства и показать соотношение между ними. Та же самая задача относительно, скажем, общества, личности или познания не может быть воспринята столь же ясно и наглядно, как в первом случае. Ведь элементы этих предметов философского исследования и отношения между ними не воспримешь зрительно, не отделишь друг от друга руками или приборами.

Ту ясность, которую в первом случае обеспечивает работа зрения и осязания, должно теперь внести умственное зрение, способность расчленять и соединять в уме то, что непредставимо наглядно. А умственное зрение, увы, не дано от природы так, как способность видеть глазами. В результате некоторые философы начинают выступать против требования отчетливости и определенности философского мышления, которое будто бы несовместимо со сложностью изучаемого предмета (на самом деле оно несовместимо лишь с леностью и приблизительностью мышления этих философов). Другие, чувствуя себя неуютно в философских «туманах», пытаются выйти на верный путь посредством прямого применения к философии методов других наук, например, математической логики.

Забавная получается картина: один «широкими мазками» набрасывает весьма приблизительную концепцию, а другой тут же пытается соотнести ее незрелые идеи с точными формулами логических исчислений! (Последнего, впрочем, явно приходится порой подозревать в мистификации публики; первый ее тоже мистифицирует, но одновременно и самого себя.)

Нет, философия должна своими средствами добиться четкого видения своего предмета. И только потом она органически придет к своей, из ее нужд выросшей или для ее нужд развиваемой, математике.

Я убежден, что видение мира, нужное философу, вырастает из целостного отношения к жизни.

Поясним это на примере того, как воспринимается смысл и осознается необходимость некоторых философских понятий.

Возьмем понятие «личность». «Личность вообще? - воскликнет иной противник философии. - Пустое понятие!» Пустое? Давайте посмотрим, для кого оно пустое, а для кого имеет весьма богатое содержание.

Допустим, вы стремитесь просто приспособиться к поведению окружающих вас людей, подладиться под них. Для этого достаточно развитой наблюдательности, которая поможет вам подметить их привычки, манеры, симпатии и антипатии, и некоторых актерских способностей. Понятие о «личности вообще» тут действительно ни к чему.

Но предположим, что вы не узкий прагматик, а человек, стремящийся переделать себя, как можно лучше воспитать своих детей; вас интересует не подлаживание к людям, а формирование нового человека. В этом случае вам необходим образец. Но этот образец не может быть целиком дан наглядно. Даже если вашим идеалом окажется определенный человек, вы не будете слепо копировать его внешние манеры, вам нужно будет разобраться во «внутреннем устройстве» его души. А это устройство не дано наглядно. Нельзя увидеть, что такое характер, как он соотносится с темпераментом, каково оптимальное соотношение способностей и нравственной направленности личности и т. д. Придется размышлять обо всем этом, искать общие закономерности развития личности.

Чтобы сознательно формировать определенную личность, необходимо разобраться в общем устройстве личности, перейти от данного наглядно к воспринимаемому только силой мысли. Трудный переход, но если вы понимаете, что он неизбежен, вы его совершите. И то, что прагматику представляется ворохом общих фраз, перед вами предстанет как общая, но логически стройная и, главное, очень нужная вам схема.

Точно так же, если вас интересует не только кусочек мира, в котором вы специалист, но и перспективы развития отношений между обществом и природой, вы придете к необходимости постановки вопросов об общей структуре мира (а не только, скажем, физической формы движения материи), о принципах превращения биосферы в ноосферу и т. д.

Иными словами, если у вас есть потребность в общей ориентировке, в выработке доказательного мировоззрения, в выяснении места Человека в мире и своего места (не карьеры!) в общественно-производственной деятельности людей, вы сможете увидеть предмет философии. Если нет - он окажется для вас невидимкой, чем-то заколдованным и непонятным. И тогда - пожалуйста! - займитесь чем-нибудь другим. Нельзя работать во вселенной философа, продвигаясь в ней на ощупь. А внести утреннюю ясность в ее очертания, сделать ее видимой может только ваш внутренний свет.

Но, конечно, можно глубоко интересоваться мировоззренческими проблемами и все же не стремиться стать философом-профессионалом. Развитым мировоззрением должен обладать каждый член нашего общества; философами становятся единицы.

Однако философия не просто одна из наук. Это такой элемент духовного богатства человека, без которого не может быть всесторонне развитой личности. Поэтому научиться понимать философию, овладеть культурой философского мышления должен каждый, кто хочет стать подлинно интеллигентным человеком.

Формирование нового человека не менее важная задача, чем создание материально-технической базы. Новый человек немыслим без обладания сознательным общим взглядом на мир, мировоззрением. Научное мировоззрение немыслимо без овладения теорией и методом марксистско-ленинской философии.

И если эта книга хоть в какой-то мере пробудит у вас интерес к философии, уважение к ней, поможет сделать более ясными ее цели, содержание, способ ее изучения - значит, и вы заглянули в мир этой науки, изучение которого, по моему глубокому убеждению, не менее интересно и полезно, чем исследование мира физика, астронома или биолога. Особое же значение изучения вселенной философа в том, что это не просто мир специалиста, это вселенная Человека. Отношение целостного человека к миру в целом - основа философии, суть мировоззрения.